От замысла к катарсису: интервью с театральным режиссёром Норой Григорян
В Международный день театра публикуем интервью с Норой Григорян — режиссёром Ереванского русского драматического театра имени К. Станиславского. Нора Александровна рассказала Армянскому музею о радостях, чаяниях и терниях творческого пути, о волшебной и целительной силе театрального искусства.
Нора Александровна Григорян — режиссёр и актриса Ереванского государственного русского драматического театра имени К. Станиславского, лауреат высшей театральной премии Армении «Артавазд» в номинациях «Лучший дебют года» (2014), «Лучший режиссёр детских спектаклей» (2016) и «Лучший молодой режиссёр года» (2018). Её спектакль «Онегин» получил премию «Артавазд» как лучший молодёжный спектакль (2020/2021). Награждена медалью имени В. Брюсова.
В качестве режиссёра Нора Григорян поставила спектакли «Ненормальная» Н. Птушкиной, «Экстраваганза» Р. Спрегельбурга, «Пикничок» В. Жеребцова, «Номер с фруктами» А. Коровкина, «9 месяцев» С. Шевченко и А. Куличкова, «На улице Мира» (авторская работа), «Свободная пара» Д. Фо, «Самоубийца» Н. Эрдмана, «Онегин» А. Пушкина, «Нелюбовь» по мотивам рассказа Г. Гарсиа Маркеса «Я пришла только позвонить по телефону», «КонтрАкт» М. Бартлетта, «Вий» Н. Гоголя, «Записки юного врача» по М. Булгакову, а также ряд детских спектаклей: «Царевна-Несмеяна», «Три поросёнка», «Золушка», «Бременские музыканты», «Маша и три медведя», «Сказка о репке», «Красная Шапочка», «Принцесса на горошине», «Щелкунчик», «Снежная королева», «Маугли».
Среди её актёрских работ — роли Сирануш в спектакле «Абанамат» по С. Довлатову, Аннушки в «Все на продажу» («На бойком месте» А. Островского) и другие.
— Нора, что привело Вас в театр? Был ли театр Вашей детской мечтой? Или это осознанный выбор, сделанный уже в более зрелом возрасте?
— В театр меня привёл мой папа [Александр Самсонович Григорян — художественный руководитель Ереванского русского театра драмы им. Станиславского с 1965 по 2017 год — ред.]. Можно сказать, что я родилась и выросла в театре. С детства меня интересовали психология, человеческие взаимоотношения и переживания. Я всегда смотрела спектакли отца. Когда его приглашали на премьеры, я всегда ходила вместе с ним. Однажды я решила посмотреть из-за кулис его легендарный спектакль «Поминальная молитва». Я настолько была погружена в действо, что не заметила, как вытащила стул на сцену и фактически с неё лицезрела всю постановку. Так меня впервые вызвали на ковёр к папе. Для меня это был очень страшный день.
Театр в моей жизни — и осознанно, и неосознанно одновременно: неосознанно, потому что это у меня в крови. Но сознателен был сам выбор: потому что я каждой частичкой своей души чувствую, ощущаю, как должно быть и что нужно делать. Может быть, это генетика... Театр не только в моей крови, но также и в моей голове.
— Что Вас привлекает в театральном искусстве? В чём его магия и сила, на Ваш взгляд?
— Театр для меня (и, полагаю, не только для меня) — это своего рода мистическое пространство единения зрителей и артистов. Разумеется, если актёры и режиссёр сумели уговорить зрителя поверить в происходящее на сцене. Театр имеет самое сильное воздействие на человека, которое приводит к очищению, избавлению от комплексов и внутренних блоков, помогает ответить на глубоко личные вопросы и эмоционально раскрыться. Актёр своей игрой побуждает зрителя бессознательно находить в персонаже то, что требует компенсации на сознательном уровне. Я думаю, об этом можно говорить вечно. Да, в этом есть и психология, и магия. Вот именно по всем этим причинам я считаю театр безупречной формой искусства.
— Ваше творчество — это потребность в самовыражении? Или Вы видите в ней определенную миссию, идею, которую хотите донести до зрителя?
— По моему мнению, каждая личность, если она осознаётся, пробуждается и находится на пути к самости, имеет потребность в самовыражении. И я — не исключение. Но я бы не стала называть своё творчество — миссией: для меня это звучит слишком пафосно. Но я точно знаю, что я ставлю о том, что терзает и радует меня. И я всегда ищу и нахожу ту пьесу, которая сможет выразить и раскрыть тот жизненный опыт, который я сейчас переживаю или уже пережила. И делюсь я этим со зрителем, осознавая, что не я одна проживаю подобное и прохожу тернистый жизненный путь, исследуя любовь, предательство, дружбу, познавая себя, высшие силы и многое-многое другое. Нет, для меня это не миссия, но, наверное, возможность поделиться и сказать, что вы — не одни, и я — не одна, и мы — вместе… И, несмотря ни на что, мы не утратили способность чувствовать — вот что прекрасно.
— Верите ли Вы в гуманитарную миссию искусства? Может ли театр изменить мир, сделать его лучше?
— Мне кажется, что любое настоящее произведение искусства должно приводить к катарсису. И так было всегда. Но мир, увы, не становится лучше. Даже наоборот: вседозволенность и хаос пугают, удручают… А театр... Это такая отдушина для людей, которые не потеряли себя и не сбились с пути.
— Как Вы считаете, какую роль играет театр в сохранении и развитии национальной культуры и идентичности?
— Для меня это очень важный вопрос. По моему мнению, не только театр, а искусство в целом играет очень важную роль в развитии национальной культуры. Не зря сам Македонский, захватывая страны, нёс покорённым народам не кровь и разрушение, а культуру и просвещение. Рождались архитекторы, художники, строились театры — греческая культура воспитывала людей, приобщала их к прекрасному. А Македонский тем самым укреплял свои позиции. И мы должны развивать, показывать и говорить о своём искусстве, о своей древней и интереснейшей культуре. Говоря об обращении к прошлому, я не имею в виду, что мы должны поклоняться пеплу. Но мы обязаны хранить и передавать тот огонь, что заложен в нас исторически и генетически.
— В чём Вы видите главную задачу театра в современном мире? Меняется ли эта задача со временем?
— Человеку нужен человек, душе — другая душа, и за этим зрители приходят в театр. Я не знаю конкретной задачи современного театра: куда он движется и зачем. Но я знаю, зачем театр нужен мне: катарсис. И это неизменно. Меняются художники, способы выражения, формы… А очищение остаётся. И это самая главная задача театра.
— Может ли театр быть инструментом исцеления, помогать людям справляться с травмами и трудностями?
— Карл Юнг, Эрик Берн — это те психологи, которые говорят о терапевтизирующей функции театра. В понимании Берна, театр — своего рода раздражитель, который даёт возможность душе человека работать. По сути зритель сам приходит, чтобы излечить свои душевные раны. Он сопереживает, сочувствует персонажу, погружается в процесс. И отсюда — формирование привычки ходить на любимые спектакли снова и снова, потому что чувствуешь, как это тебя врачует, делая сопричастным театральному действу. Поэтому да, театр, конечно же, и исцеляет, и помогает найти ответы на важные вопросы.
Театр — прекрасен во всём. Я, как режиссёр, увы, не могу полностью понять или почувствовать те процессы, которые возникают между артистами и зрителями. Но это именно то мистическое, психотерапевтическое и целебное, о чём я говорила выше.
— Если бы у Вас была возможность обратиться к себе в начале вашего творческого пути, что бы Вы себе посоветовали?
— Сейчас я в процессе самопознания и понимания себя как личности, всего того, что происходит и окружает меня. Себе прошлой я бы посоветовала верить в свои силы. По-настоящему верить. Не делать вид — так, как делают все коллективно, бессознательно, а верить подлинно в то, что ты делаешь, в то, что любишь. А ещё: никого не слушать. Эта фраза не про обиду, а про здоровый эгоизм и отстаивание личных границ. Каждый человек делает всё для себя и выбирает себя. И это нормально.
Обязательно нужно верить в себя, с полной отдачей делать своё дело, и не позволять никому вмешиваться в твои личностные и творческие процессы.
— Есть ли у Вас какой-то творческий девиз или принцип, которым Вы руководствуетесь в своей работе?
— Я не думаю, что есть. Я люблю свободу. Возможно, для отца мой репетиционный процесс был бы чуждым, а то и вовсе возмутительным. Но мне нравится давать артистам возможность почувствовать себя свободными, немного поиграть, пошутить. Я высоко ценю моменты, когда происходит обмен идеями и мыслями: мне интересны все мнения по поводу какой-либо мизансцены или картины. Поскольку артисты уже заражены концепцией, темой, которую я хочу раскрыть, они вправе высказывать свою точку зрения. Я сторонник такого репетиционного процесса. Это даже лучше, чем любовь! Эфрос говорил: «репетиция — любовь моя»... Для режиссёра нет лучшего комплимента, чем артист, думающий о своей роли и проживающий её вне театра.
Поэтому девиза у меня нет, но есть стиль работы.
— Вы работаете как с взрослыми, так и с детскими постановками. В чём, на Ваш взгляд, главные отличия в работе с этими двумя аудиториями? Что сложнее, а что, наоборот, вдохновляет больше?
— Да, я ставила и детские спектакли, но, к сожалению, уже три года не имею такой возможности. Последняя моя детская постановка — «Маугли» — до сих пор в репертуаре Русского театра. В начале своего творческого пути я относилась к детским спектаклям не так внимательно и трепетно, как следовало бы. Раньше мне казалось, что главное — развеселить детей: кто-то станцует, кто-то упадёт, дети засмеются, и всё пойдёт как по маслу. Но несколько лет назад, начиная, пожалуй, со «Щелкунчика», я поняла, что детский спектакль должен воспитывать. Не нравоучениями со сцены, конечно, а высоким уровнем всего — драматургии, игры актёров, музыки, света. Важно привить детям хороший вкус, интеллигентность, познакомить с классическим искусством.
Такая переоценка связана во многом с рождением моих детей. Пришла осознанность, внутренняя ответственность. Моих четверых малышей очень сложно обмануть со сцены. Возможно, это генетика, но они тонко чувствуют фальшь. Бывает, сидят на спектакле и никак не реагируют, или кто-то из них вдруг скажет: «Эта тётя врёт, я ей не верю». Подключить ребёнка к игре, к процессу — действительно сложно.
Работая с постановками для взрослых, больше погружаешься в темы психологии личности и отношений, безграничности человеческого сознания. Это невероятно увлекательно — перечитывать знакомые пьесы и видеть в них совершенно новое, понимать замысел автора, чувства персонажей. Всё пропускаешь через себя, анализируешь, и этот процесс становится путём познания мира и себя в нём. Вроде бы всё это знакомо — читано, слышано, видено, — но только сейчас осознаётся на личностном уровне.
— В Вашем репертуаре как классические произведения (Пушкин, Гоголь, Булгаков), так и современные авторы (Птушкина, Жеребцов). Что для Вас важнее при выборе материала для постановки: личностный резонанс, потенциал для эксперимента или что-то другое?
— Я очень долго и трепетно ищу материал для постановок. Всё начинается с вопроса, проблемы, желания что-то сообщить со сцены. И только потом я ищу форму для этого высказывания. Можно найти миллиарды форм, сотни тысяч концепций, но, если нечего сказать — всё это бессмысленно. Для меня самое важное — понять, что я хочу сказать, о чём моё высказывание.
Каждый спектакль — это трудный и честный разговор со зрителем. Были постановки, которые я делала, сама толком не понимая, зачем. Это было в юности. Сейчас я пришла к выводу: если тебе нечего сообщить — не берись. Театр — это то место, где бессодержательность и обман будут обязательно замечены. Если ты честен, открыт, способен передать свои переживания, вопросы и ответы, а зрителю удалось понять тебя и разделись с тобой твои чувства — то ты уже добился многого. Я думаю, что важность материала соизмерима со степенью зрелости высказывания: общечеловеческого или глубоко личного.
— Международный день театра — это праздник для всех, кто любит и ценит театральное искусство. Что бы Вы хотели пожелать зрителям в этот день?
— Для меня это очень важный день! Я родилась в семье Александра Самсоновича Григоряна, и для меня День театра — праздник, который следует отмечать «на всю катушку»! К тому же в этот день родилась моя сестра — Зара Григорян. Наш папа, где бы он ни был в этот день, всегда находил способ поздравить её, поделиться отличным настроением. И я хочу пожелать такого же оптимизма и открытости нашим зрителям. Пусть они будут готовы к катарсису, исцелению, пусть верят в то, что происходит на сцене, доверяют артистам и режиссёрам. Для всех нас важно, чтобы зритель приходил в театр с позитивным настроем, без предубеждений.
Поздравляю всех с этим прекрасным праздником! Желаю умиротворения, любви, чистых и подлинных отношений, правды — не только на сцене, но и в жизни.
Беседовала Анна Владиславская
Все изображения предоставлены Норой Григорян.