Новый год и Рождество в армянской литературе
В былые времена определение начала и конца календарного года было привилегией сильных, царей и императоров. Такая прерогатива служила неким признаком власти, держащей под контролем не только своё государство, но и ход его времени. По сведениям Мовсеса Хоренаци, царь Арташес I (II век до н. э.) в числе других своих преобразований провёл реформу календаря. То же самое римские историки говорят о Юлии Цезаре и Константине Великом. В России празднование Нового года с 1 января установил Пётр I.
Если в Древнем Риме новогодние празднования были связаны с именем бога времени Януса (отсюда и название «январь»), то армяне назвали наступление нового года в честь своего бога времени — Аманор (дословно — «новый год»). Однако само начало года в разные периоды истории и в разных странах отмечалось не в одно и то же время. Очень часто оно приходилось на март, когда начинались полевые работы. Именно этому Новому году посвящено произведение средневекового армянского поэта Давида Саладзорского, который называет март началом, «якорем» года.
Сегодня мало кто задумывается над тем, что Новый год и Рождество — это никак не связанные между собой события. Новый год — начало нового календарного счёта времени, Рождество — праздник Спасителя, положивший начало новому летоисчислению.
Евангелие. Армянский манускрипт. Озеро Ван, Западная Армения, 1386. Источник: livejournal
Что же объединяет эти праздники? Нарядная зелёная красавица, украшенная всем, чем только можно, будь то сушки или хрустальные шары, гирлянды или лампочки. Вечнозёленая ель — символ бессмертия, древо жизни. Древо, которое не просто «много-много радости приносит», но и отгоняет своим волшебным ароматом всё болезненное, нечистое и вредное из наших домов. Древо, которому поклонялись все северные народы в языческую пору своего существования.
Ёлка вошла во все дома христианского мира, став символом Рождества и Нового года. А для народов-земледельцев был один-единственный постоянный символ в любое время года — Древо жизни, украшенное в любой день любого месяца. На территории многих крупных армянских и русских храмов и мест паломничества стоят деревца с разноцветными лентами, платками и просто кусочками ткани. С первого взгляда эти деревья напоминают ели, уносящие хвори и беды, приносящие здоровье и благополучие. Начиная с незапамятных времён, когда при дворцах армянских царей росли священные платановые рощи, сами правители были их хранителями и верховными прорицателями.
По литературе, живописи и музыкальным произведениям без ошибки можно установить самые стабильные периоды в жизни того или иного государства, когда народ сплачивался с властью, веря, что настали времена счастья и покоя. Один из таких примеров — перенос Петром I начала года на 1 января и выбор украшенной ёлки как обязательного атрибута праздника. Другой пример — восстановление «права» ёлки и объявление Нового года государственным праздником в середине 1930-х годов в Советском Союзе.
Армянский Новый год. Изображение предоставлено Домом-музеем Лусик Агулеци
В армянской литературе подобное явление просматривается особенно чётко. Хотя произведений, посвящённых Рождеству и Новому году, не так много. Возможно, потому, что Армянская апостольская церковь сохранила древний обычай празднования Рождества и Крещения в один день под общим названием Богоявление.
Первое записанное рождественское песнопение, дошедшее до нас, приписывается католикосу Сааку Партеву (348–439). А, пожалуй, самой известной и любимой стала «Мелодия Рождества» Григора Нарекаци (около 951–1003).
Что же касается новогодних произведений, то здесь нужно учитывать несколько особенностей. Как бы ни переносили начало года, простой народ связывал его с днём весеннего равноденствия, когда можно было начинать полевые работы. А самым важным государственным праздником считался Навасард, который стал началом нового года с лёгкой руки католикоса Ованеса Имастасера в XI веке. Именно Навасарду посвящены самые первые стихотворения, которые записал Григор Магистрос — философ и учёный XI века, яркий представитель армянского Возрождения.
Иван Айвазовский. «Телега с волами зимой», 1866. Источник: dzen.ru
Поэтические произведения приписывают царю Арташесу I, которого древнегреческий историк Страбон считал великим стратегом. Отрывки из древних песнопений о царе-реформаторе до нас донёс Мовсес Хоренаци, но записали интересующий нас отрывок, где царь на смертном одре в тоске вспоминал «рассветы Навасарда», уже в X веке при царе Гагике I, почти через тысячу лет после смерти Арташеса.
Эти произведения — редкие жемчужины в море армянской литературы. Даже в XIX веке тематика Рождества не очень проявлялась ни в прозе, ни в поэзии. Но можно вспомнить два пронзительных рассказа о тяжёлой жизни армянской деревни и деревенских священников. Один — «Благовест» Нар-Доса, другой — «Водокрещи» Стефана Зорьяна.
Тареац (арм. «хлеб года»). Фотография предоставлена Домом-музеем Лусик Агулеци
Есть ещё одно интересное произведение в армянской литературе — стихотворение Газароса Агаяна «Косточка кизила». В нём читатель узнаёт о традиции класть в новогодний пирог кизиловую косточку. Пирог делили между детьми. Кому попадётся косточка, тому будет сопутствовать удача.
Судя по произведениям конца XIX – начала XX века, да и всего XX столетия, Новый год стал чисто семейным, детским праздником. Вернувшись в Страну Советов, нарядное деревце сразу оказалось главным украшением главного детского праздника, создав особый жанр новогодних мероприятий, сказок, стихов, песен. Сколько поколений выросло на них! Они настолько плотно приросли к этому празднику, что уже нет надобности создавать новые. И, наверное, в наше нестабильное время Новый год и Рождество, сросшись в один праздник, стали символом не хода времени, а его стабильной цикличности.
Нуне Мхитарян,
историк, переводчик,
преподаватель армянского языка
Фото обложки: Иван Айвазовский. «Телега с волами зимой», 1866 / dzen.ru