Арис Петросян

Армянское искусство – это то, чем мы гордимся, и о чем практически ничего не знаем. Это мнение сейчас очень распространено среди арменистов, искусствоведов, да и просто в народе. О том, почему так получилось нам рассказывает коллекционер, искусствовед Арис Петросян.

- Советский период можно без преувеличения назвать расцветом армянской живописи. Но это справедливо и для всех народов, у которых был советский период – в полотнах русских художников появились невероятные солнечные пространства, у киргизов – богатая палитра школы, основанной Чуйковым, у грузин – изящные стилизации, а что у нас?

- Это все действительно так, и я всегда держусь справедливой оценки. И все-таки, скажу по качеству армянские художники всегда были выше общего советского уровня.

- По какому параметру, техник, цвет?

- Нет такого понятия как критерий по технике. Все дело в том насколько художник способен полюбить красоту, насколько он может передать любовь к жизни, или же у него нет ничего, и никакая техника не заставит зрителя стоять у его холста. А у картин армянских художников зритель стоит всегда, в любой стране, на любой выставке. Но пи этом наших не знает ни мир, ни мы сами. А русские, в отличие от нас, гордятся своими художниками, знают их.

- А почему так получается?

- Я много лет просил соотечественников назвать известных армянских художников. Мы не знаем никого кроме Башинджагяна, Сарьяна, Суренянца, Налбандяна, Айвазовского хотя все они кроме Суренянца – русские художники. Мы хвастаемся своей культурой, говорим про 1700 лет христианства, но почему-то не хотим знать ее, прячемся за лозунгом о древности. А как нам идти дальше, как нам развивать свою культуру, если мы ее не знаем? Более 10 лет я представляю армянскую живопись по всему миру. Наш обыватель, среднестатистический армянин ничего не знает, но и знать не хочет. И мы не сеем любовь к искусству в них. В СССР сложилась прекрасная армянская живопись мы дали такие имена как Григор Агасян, Мгер Абегян, Габриэл Гюрджян, Фанос Терлемезян, Гаяне Хачатрян и многие другие. Нам есть что показать, о чем рассказать. Мы просто ничего не делаем.

- Ну хорошо, а что делать? Вот, если ты был Министр культуры Армении?

- Ну я коллекционер а не управленец. Каждый должен заниматься своим делом.

- Нет, я все-таки настаиваю. Ты же призываешь исправить. Наверняка думал уже как именно.

- Ну хорошо. Во-первых, надо дать художнику возможность выставляться бесплатно, чтобы зритель его узнал, создавать площадки. Во-вторых, на месте министерства, я бы создал возможность покупать у каждого художника по одной картине в месяц. Это бы создало реализацию для художника а государство получило бы фонды. Все государства создают художественные фонды. Это неплохой капитал для страны, это лицо и имидж государства, в конце концов. Но я живу в России, и хотел бы говорить о том, что я реально можно сделать здесь, в той реальности, которая окружает нас. В России так много состоятельных армян, но никто не занимается поддержкой своих художников, своей культуры. И я не верю, что это невозможно или трудно. Просто никто не делает.

- Может, обратиться к образу мышления этих людей? Объяснить рационально, для чего им это нужно.

- Возможно. Печально, конечно, что такой нации, как наша необходимо объяснять необходимость понимания искусства. Встречаешься с человеком. Рассказываешь об искусстве. Он сразу говорит – я в этом ничего не понимаю. Все, стена. И слышать не хочет ничего и знать не желает. А русские никогда так не делают. Если не знают, спросят, потом пойдут изучат, потом еще сами что-то найдут и тебе расскажут.

- Вернемся к твоему министерскому креслу. Какие конкретные механизмы можно использовать для пропаганды?

- Да. Я бы выпустил тетради, такие чтобы на обложке были картины. И раздавал бы их студентам и школьникам бесплатно. Причем нужно чтобы была не просто картина, а еще ее история, еще рассказ об авторе. Раз в месяц появлялся бы новый тираж таких тетрадей уже с другими картинами. Два раза в год я бы делал большие выставки для художников. С бесплатным участием, чтобы каждый имел возможность встретиться со зрителем. Купил бы большой автобус и в нем показывал бы картины армянских авторов в Европе. Ездили бы по разным городам, показывали бы всем желающим.

- Возить картины в автобусе? Это же погубит работы!

- Нет. Картина живая. И кстати - на своих выставках я всегда разрешаю трогать холсты. Это контакт зрителя с живым искусством, когда хочется как будто проникнуть внутрь картины. Это нормально.

- А почему тебя так волнует мнение об искусстве, а точнее отсутствие такового, у состоятельных армян?

- Меня не волнует чужое состояние. И чужой уровень. И чужие вкусы. Но сегодня есть люди которые говорят от имени народа – от нашего имени. Они желают ассоциироваться с народом. Они выдают свои мысли за наши, и это очень плохо.

- Развитие искусства так или иначе связано с развитием экономики. Не всегда напрямую, иногда бывают вспышки в очень непростые времена. Что ты скажешь о нашем времени?

- Ситуация складывается таким образом, что через пару поколений мы рискуем войти в плотный, многолетний застой. Я так говорю, опираясь даже не на экономическую ситуацию, а на то, что происходит в сознании людей. Мне больно, когда люди говорят, что открыли завод и создали двести рабочих мест.

- Что же в этом плохого? Даже двести мест в Армении это уже маленький, но важный шаг.

- Да, но сколько эти люди получают? Я даже не буду цифры озвучивать. Эти люди могут купить себе еды, оплатить счета по электричеству, купить необходимую одежду, и на этом все. Люди привыкают к жизни в нужде. К безысходности. И это тихо, незаметно убивает мысль, убивает творчество. Что останется через пару поколений? Мы так будем растить рабов. Как результат - не будем развиваться. Риме раб жил лучше, чем наши современные работники заводов – если учесть продовольственное обеспечение. Им полагалось усиленное питание, вино, мед.

- Многие наши аналитики видят источник всех армянских бед в том, что мы не объединены.

- Не согласен с этим. Я вот не хочу объединяться с людьми, которые мне неинтересны. И вообще, как мы себе представляем единство армянского крестьянина с хипстером, нового феодала из Еревана с теми, кто вырос в эмиграции, в конце концов, дамы из Аргентины, владельца пекарни из Гориса с аналитиком из Москвы и парнем-автослесарем из Польши? У каждого своя жизнь, да у нас одна кровь, похожие черты лица. Но когда призывают объединяться, как себе это представляют? Что мы будем вместе делать? Объединяться не нужно. А вот дружить это одно, а объединяться другое. Лучший пример того, как нужно это делать я видел в Бостоне. И подали его женщины. Как известно, в Америке очень много разногласий внутри общины. Во многих городах Америки есть, например, несколько армянских церквей, которым около ста лет, в которую одна часть общины приходит, а другая нет. Плюс еще армянские католические церкви, евангелические. Так вот, женщины Бостона решили что каждое воскресенье они собираются в какой-нибудь церкви. В это воскресенье все у католиков, в следующее – у протестантов, потом в одной церкви ААЦ, в другой. И все – дружба есть, а высокой идеологии, под которую пытались бы загнать народ – нет. Проблема таких вот лозунгов об объединении – загнать всех под один меч. Мы уже проходили это, зачем повторять еще раз?

- А что должно стать нашей целью, если не объединение?

- Я считаю, что сейчас самая важная цель – улучшение качества жизни. Не надо забывать, что наши деды воевали не для того, чтобы мы жили плохо. Они хотели, чтобы мы жили хорошо. Боролись за это, строили, надеялись. А у нас какая-то обратная реакция идет. Нужно сосредоточиться на том, чтобы улучшать качество жизни. Кстати, искусство от этого сразу выиграет.

- Когда жизнь станет лучше?

- Когда государство поймет, что оно неправо. Двоечника нельзя за неделю сделать отличником. Сначала он должен признать, что он ничего не знает, что он несостоятелен. И только после этого… взять в руки учебник первого класса, и нагнать все, что он упустил. Нельзя ничего исправить, пока не пройдены необходимые этапы становления. По мановению волшебной палочки ничего не изменится. Вот и наше государство, должно признать, что оно устроено криво, и начать исправляться, проходя по всем этапам – правовая сфера, экономика, образование.

- А что же Спюрк?

- А Спюрк нужно уже оставить в покое. Нельзя относится к нему как к дойной корове и постоянно предъявлять претензии. Спюрк доказал, что он делает для Армении все возможное, и будет делать. А если кто-то хочет жить вне страны – это его личное право. Все хотят развиваться и расти, и это нормально. В любом случае понятия Армения и Спюрк составляют единую систему.