О гибели армян в пустынях Месопотамии, Армин Вегнер

...Армяне стали жертвами этой войны. Когда турецкое правительство весной 1915 года приступило к осуществлению своего чудовищного проекта уничтожения двух миллионов армян, никто не помешал мрачным тиранам Турции в осуществлении тех мучительных истязаний, которые могут сравниться лишь с действиями обезумевшего преступника.

Так они погнали целый народ; мужчин и женщин, стариков и детей, беременных женщин и грудных младенцев в пустыни Аравии с единственной целью обречь всех на голодную смерть...

Из родных мест, где армяне жили более двух тысяч лет, со всех концов Империи - от скалистых ущелий горных районов до берегов Мраморного моря и пальмовых оазисов юга - они были изгнаны в эти безлюдные пустыни. Оправдывать это необходимостью предоставления им новых мест жительства является, конечно, издевательством над человеческими чувствами. Мужчин истребляли в массовом порядке, группами связывали друг с другом цепями или веревками и сталкивали в реку или сбрасывали со скал. Женщин и детей продавали на публичных торгах, стариков и подростков смертоносными ударами палок гнали на принудительные работы. Не довольствуясь тем, что навсегда загрязнили свои руки, лишив народ своих вождей и депутатов, они [турки] стали днем и ночью гнать к смерти полунагих людей, поднятых прямо с постели; разграбили их дома, предали огню их села, разрушили или превратили в мечети их церкви, угнали весь скот, захватили все повозки; они вырывали кусок хлеба из рук своих жертв, снимали с них одежду, срывали украшения. Должностные лица, офицеры, солдаты, кочевники соперничали друг с другом в кровавых оргиях: силой вытаскивали из приютов молодых девушек-сирот для удовлетворения своей животной похоти, били дубинками беременных женщин и умирающих, которые с трудом волочили ноги до тех пор, пока они не падали замертво, превращая дорожную пыль в кровавое месиво. Проходящие по этим дорогам путешественники отворачивали глаза, полные ужаса, от этой движущейся массы, гонимой дьявольской жестокостью; отворачивались, чтобы не видеть зарытых в навозные кучи постоялых дворов новорожденных младенцев и дорог, покрытых множеством отрезанных рук мальчиков, обращенных в мольбе в сторону своих палачей.

Караваны армян, состоящие в начале высылки из своей родины, Западной Армении, из тысяч людей, в момент прибытия в окрестности Алеппо насчитывали всего лишь несколько сотен, в то время как поля были покрыты опухшими, почерневшими, отравлявшими зловонием воздух трупами, обнаженными и изнасилованными телами. Многих, связанных попарно, бросали в Евфрат на съедение рыбам. Иногда жандармы, насмехаясь над несчастными, сыпали в дрожащие руки изголодавшихся людей немного муки, которую они с жадностью вылизывали только для того, чтобы продлить свою агонию.

Даже у ворот Алеппо высланным не дали передохнуть; исходя из непостижимых, необоснованных соображений, эти предельно поредевшие группы людей, босых, изнуренных и обессиленных от лихорадки и других болезней, перегоняли за сотни миль под палящими лучами солнца через каменистые ущелья и непроходимые холмы к полутропическим болотам - в объятия смерти. Здесь они и находили свой конец - убитые и ограбленные курдами и жандармами: расстрелянные, повешенные, отравленные, удушенные, заколотые кинжалом, погибшие от жажды и холода, скошенные эпидемиями, утопленные, замерзшие, оставленные на съедение шакалам... 
Дети, исходя слезами, умирали, мужчины бросались со скал, матери бросали своих младенцев в колодцы, беременные женщины с песней кидались в воды Евфрата; они умирали всеми земными смертями, смертью всех Времен...

В разрушенных караван-сараях несчастные лежали среди полусгнивших трупов без помощи и сострадания, ожидая своей неминуемой смерти, ибо сколько же можно было влачить жалкое существование, разыскивая зерна в лошадином навозе или питаясь травой.

Но все это лишь незначительная доля того, что я видел сам, что мне рассказывали мои знакомые и путешественники или что я слышал из уст самих высланных...