Город сирот: истории детей, спасшихся в приюте Александрополя
Осуществленный младотурецким правительством Османской империи Геноцид армян в одночасье оставил сотни тысяч детей лишенными семьи и крова.
Многие из них нашли спасение в американских приютах: самый большой был создан в Гюмри, тогда носившем название Александрополь. В 1919 году он стал городом сирот — стены открытого в нем сиротского дома приютили более 31 тысячи детей, дав шанс на будущее.
Сегодня многие армянские семьи хранят истории своих родственников, нашедших приют в Александрополе. Два наших читателя — Армен Мноян и Армине Петросян — рассказали нам свои семейные истории.
Сироты перед приютом создали живую надпись «Америка, мы благодарим тебя». Фото: svoboda.org
Армен Мноян: история дедушки Меликсета
Мой дедушка с папиной стороны родился в 1906 году в Баязете. Во время Геноцида он потерял почти всю свою семью. В 1915-м в возрасте девяти лет дедушка покинул родной город. По дороге в Армению у него стало ухудшаться зрение.
Сначала его поместили в приют в Эчмиадзине. Там у него спросили фамилию (азганун). Он понял, что спрашивают про его род (азг), и назвал имя дедушки Мной. Так его в приюте и оформили — Мноян Меликсет Бадалович. В приюте из-за халатности фельдшера он ослеп: вместо лекарства для глаз ему закапали что-то другое, сказали — йод. Позже его направили в Гюмри, там в приюте тоже были ослепшие дети и подростки.
Меликсет Бадалович Мноян. Из личного архива Армена Мнояна
В приюте был музыкальный класс, где учили играть на разных инструментах. Мой дедушка выбрал скрипку. Его учителем стал Никогайос Тигранян [композитор, музыковед, пианист, в девятилетнем возрасте потерял зрение. — Прим. ред.]. Дед хорошо играл на скрипке (кстати, играл он хорошо не только на скрипке, но и в шахматы).
В приюте дедушка познакомился с моей бабушкой. Она тоже была слепой: слепота у нее развилась из-за перенесенной краснухи. Они оба были в одной группе, она играла на пианино.
Когда дедушка достиг совершеннолетия, он и его три друга узнали, что в Москве открылось Общество слепых. Они покинули Гюмри и приехали в Ереван. Один его друг вместе с дядей поехал в Москву, чтобы узнать, как создавалось это общество и чем оно занимается. Вернувшись обратно в Ереван, они вместе открыли Армянское общество слепых. Было это в 1930 году.
«Та самая первая и последняя скрипка моего дедушки, на которой играл иногда и сам Тигранян», — рассказывает Армен Мноян
Спустя много лет трудных поисков дедушка смог найти своего брата, которого в 1915 году в годовалом возрасте в приют отдал человек, знавший их отца. Он знал только имя ребенка и имя отца: так в итоге и записали — Бадалян Овсеп Бадалович. Еще дедушка нашел своего двоюродного брата, который жил в Армении в деревне Джанфида.
Я очень горжусь своими дедушкой и бабушкой. У них были два сына и две дочери — совершенно здоровые. Они их воспитали достойно, хотя оба были слепыми. Дед скончался в 1969 году. Он всю жизнь искал своих родных и близких, он часто ездил по Армении и везде спрашивал баязетцев.
Брат моего деда участвовал в Великой Отечественной войне, был ранен и лежал в госпитале где-то под Украиной. Мой слепой дедушка один, без сопровождения поехал из Еревана к нему и нашел его в госпитале. В поезде на пути к брату у него украли сапоги. После мои родные всегда вспоминали этот случай и смеялись, как он потом без сапог поехал дальше. Он был слепой, но очень отважный и с большим колоритным баязетским юмором.
Большая семья Меликсета Бадаловича в Гегарде. Из личного архива Армена Мнояна
Армине Петросян: история бабушки Шушаник
Моя бабушка по материнской линии — Тухикян Шушаник Сааковна — родилась в 1903 году в Карсе. О ее детстве мне известно мало. Тот тяжелый период, когда она со своими младшими сестрами оказалась в Александрополе, она не любила вспоминать.
Шушаник СааковнаТухикян. Из личного архива Армине Петросян
Судьба их семьи аналогична судьбам многих других армянских семей. Злодейски были вырезаны все мужчины их рода — ее папа, братья, дяди. В тот скорбный день, когда трех девочек спасли и тайно вывезли, моей бабушке Шушаник было 12 лет, бабушке Сатеник — 10, а бабушке Варсеник — 7. Вывезли их в обозе с вещами, их лица и тела измазали грязью и спрятали среди постельного белья, которое смогли взять с собой. В детском приюте Александрополя они провели несколько лет.
В 16 лет бабушка Шушаник дала свое согласие выйти замуж за моего дедушку Мкртича Геворкяна, который был старше ее на 14 лет — на тот момент он был вдовцом с двумя сыновьями на руках. Его первая супруга умерла, рожая третьего ребенка. Так была создана новая семья.
В годы Великой Отечественной войны мои дяди погибли. Видимо, история повторилась дважды, только в этот раз моя мама и ее три сестры (в браке дедушки и бабушки родились четыре девочки — Асмик, Арпик, Седа и моя мама Ася) потеряли своих братьев. Мой старший дядя Артавазд был 1909 года рождения (всего лишь на 6 лет младше моей бабушки). Второй дядя Арташес был 1914 года рождения. По воспоминаниям моей мамы, мальчики почитали бабушку и ласково называли майрик.
Бабушка окончила гимназию, была очень грамотной, начитанной. Все ее дети получили достойное образование. Все тети были педагогами, моя мама — врачом, как и ее брат Арташес. Наше поколение тоже сохранило эту традицию. Я педагог, моя дочь в память о своей бабушке выбрала медицину.
Бабушка Шушаник с семьями дочерей Седы и Аси. Из личного архива Армине Петросян
Мой дедушка из известного рода Тер-Геворкянц. Его звали Уста Мкртич (Мукуч). Он был ремесленником, известным печником и маляром. В их собственном доме была английская печь, его рук творение. Дедушки не стало в 1954 году. Бабушка ушла из жизни в 1971-м. До последнего дня она надеялась и ждала, что узнает о судьбе своих сыновей. Но, увы.
От нее и в дальнейшем от моей мамы мне остались два наставления — при каждой поездке в Ереван посещать Цицернакаберд и не прекращать поиски моего младшего дяди Арташеса. Я стараюсь сдержать слово. Более 20 лет я занимаюсь поисками моего дяди — Арташеса Геворкяна, военного врача, майора.