Армения в публицистике Михаила Меньшикова

«Из сине-фиолетового сумрака выступают розовые, горящие золотом и алмазными искрами грани ледников. Далёкие утёсы, ущелья, расселины и пропасти каждое мгновение меняют свои очертания. Можно подумать, что кто-то невидимый и нездешний пишет тенями и красками что-то вечное, смысл чего доступен только праведным». Этот поэтический художественный образ величавого священного Арарата принадлежит перу русского журналиста и писателя Михаила Меньшикова, чей 165-летний юбилей приходился на прошедший 2024 год.

Михаил Осипович Меньшиков (1859–1918) — морской офицер, штабс-капитан, инженер-гидрограф, картограф, теоретик и практик лоцманского дела, журналист, политический писатель, литературный критик. В биографии Меньшикова отразился трудный путь становления русского интеллигента из разночинцев второй половины XIX века. После окончания Кронштадтского морского технического училища в 1878 году он служил в военно-морском флоте, участвовал в нескольких плаваниях вокруг Европы. Впечатления о морском походе на фрегате «Князь Пожарский» Меньшиков отразил в книге путевых очерков и рассказов из морской жизни «По портам Европы» (Санкт-Петербург, 1884). Его дебют в качестве профессионального журналиста состоялся в 1886-м на страницах либерально-демократической газеты «Неделя». Выйдя в 1892-м в отставку в чине штабс-капитана и со специальностью инженера-гидрографа, Меньшиков продолжил карьеру журналиста в газете «Неделя».

Михаил Меньшиков. Фото: livelib.ru

В 1901 году, после финансового краха «Недели», Михаила Меньшикова пригласили на работу в петербургскую газету консервативного направления «Новое время», самую распространённую в Российской империи второй трети XIX – начала XX века. Пётр Столыпин и Сергей Витте, учитывавшие мнение Меньшикова, неоднократно привлекали его к законотворческой работе. Михаила Осиповича как профессионала знали и ценили в Союзах журналистов Великобритании, Франции, Америки. В «Новом времени» Меньшиков публиковал статьи как вне определённых рубрик, так и в специальной авторской рубрике «Письма к ближним». Наиболее значимые статьи из «Нового времени» по самому широкому кругу вопросов писатель собрал и по просьбе его постоянных читателей стал издавать как авторский ежемесячный журнал под названием «Письма к ближним» (1902–1916).

Публицистику Михаила Меньшикова на страницах газеты «Новое время» (1901–1917) и тесно связанных с ней «Письмах к ближним» можно назвать вершиной творчества этого политического писателя и журналиста. В апреле 1917 года Меньшиков был отстранён от работы в «Новом времени». 20 сентября 1918 года он был расстрелян прибывшей из Петрограда выездной карательной спецгруппой на берегу Валдайского озера.

СВЯТОЧНАЯ СКАЗКА «ЦАРИ ВОСТОКА»: ПАЛОМНИЧЕСТВО К ПОДНОЖИЮ АРАРАТА

Размышления Михаила Меньшикова об Армении, российско-армянских отношениях и Армянской апостольской церкви в статьях и очерках на страницах «Нового времени» и «Письмах к ближним» содержательно входят в контекст рассмотрения его главных журналистских тем: внешней и внутренней политики России, геополитики, межнациональных отношений, вопросов веры и церкви, нравственно-этических проблем. В жанровом отношении эти статьи представляют богатую палитру: от художественного текста святочной сказки «Цари Востока» («Письма к ближним», 1910) до полемических статей «Рекорд веротерпимости» («Новое время», 1910) и «Единение церквей» («Новое время», 1911). Сказку «Цари Востока» и статьи «Единение церквей» и «Рекорд веротерпимости» объединяет основная идея необходимости сохранения и неукоснительного соблюдения канонов истинной веры. По убеждению Меньшикова, нигилистическое отношение к ним приведёт к гибели и властителей, и целых народов.

В художественно-образной форме Михаилу Меньшикову удалось воплотить идею сохранения Божьих законов и заповедей в святочной сказке «Цари Востока», ставшей жемчужиной его творчества. Автор восхищается и любуется Араратом, поэтически воспевая красоту и величие этой мистической горы. Сюжет сказки построен на легенде о дервише в образе святого армянского старца Шогакателяна, одновременно пришедшего во дворцы персидского шаха и турецкого султана, чтобы возвестить им скорое свержение и приказать властелинам совершить паломничество к подножию священной горы Арарат, чтобы постичь волю Бога.

Меньшиков начинает повествование со сказочного зачина, подчёркивая сказочную иллюзорность произошедшего: «Не так давно, хотите верьте, хотите нет, в Тегеран и Стамбул явился один и тот же дервиш. Это был древний старец, изнурённый, с пламенными глазами. Не спрашивая ни у кого пропуска, на глазах вооружённой с ног до головы стражи, старец прошёл в обеих столицах прямо во внутренние покои шаха и падишаха. Был ли то дух или человек? Был ли то сон или действительность? Потом было удостоверено, что святой с Востока обоим монархам (вскоре затем сверженным) принёс одно и то же повеление: „Тень Аллаха на земле! Иди к подножию Арарата, на развалины Сардар-Булака, спроси старца Шогакателяна, и он откроет тебе волю Бога“».

Иван Айвазовский. «Сошествие Ноя с горы Арарат» («Ной спускается с горы Арарат»), 1889. Национальная галерея Армении

Арарат олицетворяет для Меньшикова могучего человека, писатель делает гору главным действующим лицом сказки. На снежной вершине Арарата святому старцу Шогакателяну по воле Бога дано прочесть мистические письмена на древнейшем языке Адама, на котором с ним говорил Бог. Меньшиков делает важное для понимания авторского замысла уточнение, что персидский шах и турецкий султан были людьми светскими, а не религиозными: «…не отличались чрезмерною ревностью к вере отцов, ибо вкусили растлевающего дух и тело европейского воспитания». Однако они знали и уважали восточных святых пророков и «ясновидцев», находящихся «в непрестанном общении с Высшей Силой», и почитали священную гору Арарат.

Меньшиков показывает мистическую роль Арарата в человеческой истории. Арарат, словно почитаемый святой человек, в величии и чистоте своей уходит от нечестивых людей земли и ещё больше приближается к небу: «Они знали, что Арарат — самая священная гора человечества, древнее Синая и Олимпа. На Арарате остановился после всемирной казни ковчег Ноя и отсюда разошёлся человеческий род. Теперь великая гора находится между тремя империями, возносясь к небу, как исполинский алтарь для поклонения трёх народов. Но забыта всемирная катастрофа, забыт гнев Всевышнего, и расслабленное потомство Ноя вновь извратило свою плоть и дух и вновь воссмердело к небу преступлениями. Плохо живут бесчисленные народы и к Западу, и к Северу, и к Востоку. Одинаково нечестивы сыны и Сима, и Хама, и Иафета. Пустынен Арарат. Воздымая высоко над облаками снежную вершину, он хочет отойти как будто ближе к небу от заражённой земли. Вечное молчание и небесная тайна на серебристом челе его, поднявшемся выше громов и бурь».

Слова армянского старца побудили правителей Персии и Турции отправиться в паломничество к Арарату. Там они нашли святого старца Шогакателяна, приказавшего властителям приносить покаяние, молиться и поститься сорок дней до того, как он откроет им смысл мистических знаков, запечатлённых на вершине Арарата. «Сорок дней продолжалось благочестивое приготовление. Затем, в один весенний вечер, на закате солнца, старец повёл царей на гробницу одного праведного и велел смотреть на вершину Арарата. При закате солнца удивительна игра света и теней на склонах гор. <…> „Вы видите это движение света? Я наблюдаю его сто лет из моей пещеры. От праведника, который похоронен здесь, я научился понимать эти заоблачные письмена. Они пишутся рукой архангела, что приставлен был когда-то сторожить двери рая со сверкающим, как солнце, мечом. Слушайте же, цари Востока, вашу судьбу!“»

Геворг Башинджагян. «Арарат», 1912. Национальная галерея Армении

Мистические письмена на сверкающих склонах Арарата предрекли властителям Персии и Турции свержение с тронов и гибель за безволие и слабость, а народам их стран — суровое наказание за отступничество от законов Всевышнего. С благоговейным страхом выслушали цари Востока гневное послание архангела «с вращающимся мечом», возвещающего волю Бога: «…вы повелители своих царств, вы нисколько не хуже и не лучше ваших предков, которым Бог отдал власть вашими народами. Может быть, вы даже лучше некоторых из них. Вы просвещённее многих, вы многих милостивее, доброжелательнее, справедливее, религиознее. Но в вас погасло львиное мужество ваших предков, исчезла способность подчинять людей. <…> Такова воля Всевышнего: торжествует могущество и отвага, умирает слабость, имя которой есть собирательное имя всех грехов. <…> Виновны сами народы, их отошедшая от божества природа, их низкое отступничество от законов Вечного. <…> Как до потопа вскорбел Господь и раскаялся, что создал род людской, так и теперь, так будет вовеки. Только верные спасутся. Нечестивые будут истреблены!». В смятении цари Востока произносят слова оправдания, говорят о своём стремлении к защите добродетели и разума, но архангел не принимает их. Три вечера, на закате солнца, святой старец переводит царям Востока «письмена архангела, начертанные на склонах Арарата. На четвёртый вечер виденья не было: житель света отошёл от них».

Старец строго велел царям держать слова архангела в тайне, не записывать и не передавать, из-за чего подлинный текст «внушения небесного» никто так и не узнал. Всю следующую ночь цари Востока говорили друг с другом, вспоминая и истолковывая слова архангела. В диалоге сказочных царей видны размышления Меньшикова о необходимости соблюдать древние религиозные законы. К концу своего разговора цари Востока запоздало смогли понять волю Всевышнего: «Так будьте же верными, не омрачайте Моего лица! Вы предназначены для высокой жизни и здесь, и там. И здесь не менее высокой, чем там. Не унижайтесь до презренных тварей, не понимающих своего создателя. Вы обязаны понимать его, ибо он послал вам Моисея, Иисуса и Магомета, и Закон его не для глухих. Исполняйте Закон — и вы ещё до гроба войдёте в жизнь вечную». Меньшиков поэтично сравнивает эти слова «внушения небесного» с послышавшейся персидскому шаху «тихою музыкой, неуловимой, как мечта».

Отправившись в обратный путь, персидский шах и турецкий султан ещё и ещё раз обращают свои взоры на вершину Арарата, сердцем спрашивая его, как мудреца, и стараясь найти ответы на трагические вопросы, но лишь праведным прояснял небесные письмена величественный Арарат. В сказке «Цари Востока» писатель использует приём сократического диалога для поиска истины персонажами, а также приводит резюмирующие слова автора. В концовке святочной сказки Меньшиков лирически пишет словесную картину молчания Арарата: «Печально глядели цари Востока на белую шапку Арарата. Им хотелось как будто рассмотреть ещё какие-нибудь таинственные письмена на священных склонах, хотелось вымолить прощения у Аллаха, но ничего не говорила сердцу их седая вершина. Заоблачное молчание стерегло тайны её, доступные лишь святому взору».

Иван Куликов. Портрет Михаила Меньшикова, 1914 / wikimedia.org

В святочной сказке «Цари Востока» Михаил Меньшиков мастерски использует средства художественной образности для создания поэтически-прекрасного образа горы Арарат, легендарного духовного центра мира, вершины которого соединены с небом. На сверкающих гранях Арарата запечатлеваются послания Бога о судьбах стран, их народов и правителей.

ОПРОВЕРЖЕНИЕ ТЕЗИСА О МОНОФИЗИТСТВЕ

Изучение полемических статей Михаила Меньшикова «Рекорд веротерпимости» (1910) и «Единение церквей» (1911), тематически связанных с Арменией и армяно-российскими отношениями, показывает, что его публицистическое наследие нужно анализировать критически, объективно выявляя основания его авторской позиции, логики рассуждений и используемых аргументов. В названных статьях безусловное уважение вызывает пафос последовательного соблюдения и защиты догматов христианства, прежде всего православия, логично и убедительно переданный в авторской речи. Например, в статье «Рекорд веротерпимости» Меньшиков резко осуждает решение экзарха Грузии, высших иерархов Русской православной церкви и представителей высшей гражданской власти России о направлении в Эчмиадзин делегации иерархов Православной церкви Грузии и России для присутствия на похоронах Верховного патриарха и католикоса всех армян Маттеоса II. Журналист пишет, что в составе делегации были заместитель экзарха епископ Григорий, ректор Тифлисской семинарии Пимен и архимандрит Антоний. Кроме того, в Тифлисе, в Ванкском соборе, совершались заупокойная литургия и панихида с участием перечисленных «высших чинов гражданского ведомства».

Меньшиков объясняет недопустимость участия православного духовенства и представителей светской власти России на церемонии погребения католикоса Маттеоса II тем, что Армянская апостольская церковь якобы исповедует ересь Евтихия и признаёт монофизитство: «Выражаясь слогом парламентских запросов, я позволил бы себе спросить: „Известно ли нашему духовному правительству, что Армяно-григорианская церковь [в дореволюционной России некорректное название Армянской церкви. — Прим. ред.] исповедует ересь Евтихия, осуждённую Первым Халкидонским Собором? Известно ли экзарху Грузии, что армяне — монофизиты, то есть признают в Иисусе Христе лишь одну природу, а не две? Известно ли нашей Церкви, что Вселенский Собор в 451 году предал анафеме как измышление Евтихия, так и его последователей?“». Чтобы предупредить удивлённые и негодующие возражения, почему светский человек так придирчиво вникает в богословские догматы и пытается защищать Православную церковь, Меньшиков утверждает, что представители Церкви в своих деяниях не имеют права руководствоваться «обывательской» точкой зрения о правомерности контактов с якобы «еретиками»: «Из видов дипломатии, житейского такта, вежливости, этикета и т. п. Церковь не может забывать правил вечного своего закона, установленного святыми отцами и вселенскими соборами».

Мы видим, что Михаил Меньшиков основывается на ошибочном тезисе о приверженности Армянской церкви монофизитству и ереси Евтихия. Полемическая статья «Рекорд веротерпимости» вызвала много негодующих откликов и опровержений. Наиболее последовательно опроверг утверждения Меньшикова армянский священник Нерсес Эртевциан в статье «Придерживается ли Армянская церковь монофизитского учения Евтихия (ответ М. Меньшикову)» («Кубанский край». 1911. № 4). Нерсес Эртевциан пишет: «Армянская апостольская церковь вовсе и не исповедует ересь Евтихия и не придерживается монофизитского учения. Я изложу догматические истины Армянской церкви, откуда и выяснится положительная неосновательность мировоззрения г. Меньшикова».

Эчмиадзинский кафедральный собор. Работа неизвестного европейского художника, 1870-е / wikimedia.org

В ответе Меньшикову священник Нерсес Эртевциан прежде всего пишет, что Армянская апостольская церковь является одной из древнейших христианских церквей в мире и создана после вознесения Иисуса Христа апостолом Фаддеем, исцелившим армянского царя Абгара и основавшим в 33 году в городе Эдессе, резиденции Абгара, первую христианскую церковь. Затем Армению посетил и стал проповедовать там Евангелие апостол Варфоломей.

При преемниках Абгара, с 287 года, вновь начались гонения на христиан, продолжавшиеся до 301 года, когда Григорий Просветитель из княжеского рода Аршакидов исцелил и крестил языческого армянского царя Трдата III, а вскоре создал первые церкви и церковные общины. Григорий Просветитель был возведён в сан епископа в городе Кесарии Каппадокийской в Малой Азии. На созванном царём Трдатом всенародном собрании он был избран Верховным патриархом Армянской апостольской церкви. В 303 году при помощи Трдата Григорий Просветитель основал Эчмиадзинский престольный монастырь. Священник Нерсес Эртевциан напомнил Меньшикову о причислении Григория Просветителя к лику святых не только Армянской апостольской церковью, но и Русской православной (день его почитания приходится на 30 сентября).

Современные историки установили, что христианство активно распространялось в Армении греческими проповедниками с начала II века. С этого времени там появляется значительное количество христианских общин. Христианство стало государственной религией Армении в 301 году.

Необходимо напомнить, что в начале V века был создан армянский алфавит, и это внесло значительный вклад в укрепление национального характера Церкви. В начале IV века Армянская апостольская церковь обрела самостоятельность. Сохранившееся до наших дней вероучение было основано на постановлениях Никейского Собора. Армянская церковь приняла решения трёх первых соборов в Никее, Константинополе и Эфесе.

Иван Айвазовский. «Крещение армянского народа. Григорий Просветитель», 1892. Феодосийская картинная галерея / wikimedia.org

Документальные источники V века свидетельствуют о нарастающей оппозиции любому верованию или определению, направленным на разделение божественной и человеческой природы Христа. Последователи ереси Нестория, создавшие значительную группу у южных границ Армении и поддерживаемые персидскими правителями, во второй половине V века делали попытки ввести несторианство в Армению. Армяне оказали сильное противодействие несторианству, что показало их отношение и к Халкидонскому Собору, потому что они были уверены, что принятая этим Собором формула излишне категорично определяет различия между двумя природами Христа, стремится разделить их, то есть эта формула не имеет отличий от несторианской ереси. Осуждение несторианства и Халкидонского Собора было провозглашено на Соборе, собранном в Двине в 506 году и включившем Евтихия в список преданных анафеме еретиков. Это показало, что Двинский Собор занял определённую позицию против доктрины монофизитов.

В ответе Меньшикову армянский священник Нерсес Эртевциан напоминает существенные догматические истины, определённые и развитые на трёх Вселенских Соборах: Никейском (325 год), Константинопольском (381 год), Эфесском (431 год). Эртевциан подчёркивает, что Армянская апостольская церковь исповедует эти догматические истины: «Бог един по существу, но троичен в лицах: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог – Дух Святой. Троица Единосущная и Нераздельная. Иисус Христос предвечно рождается от Бога-Отца и есть Совершенный и Истинный Человек, в точном смысле Богочеловек. Через таинство воплощения Божество и Человечество соединились в Нём, как едином лице, неслиянно и неизменно, нераздельно. Дух Святой исходит от Бога-Отца и есть Истинный Бог, как Бог-Отец и Бог-Сын». Эртевциан говорит, что этот Символ веры, принятый на Никейском Соборе, ежедневно читается в Армянской церкви, а затем следует чтение Славословия святого Григория Просветителя. Он настоятельно требует вспомнить основные догматы, известные всем православным.

Таким образом, как Православная, так и Римско-католическая церкви ошибочно относили армян к монофизитам. Армянская церковь всегда решительно отвергала смешивание и подмену двух природ Христа, признавая его и Богом, и человеком.

Позиция Армянской церкви, как и осуждение ею Халкидонского Собора, во многом помогли сохранить индивидуальность этой Церкви. Однако это стало причиной и источником множества трудностей в отношениях с Византией, так как в течение всего периода взаимоотношений Византии и Армении византийцы пользовались всеми возможными средствами: иногда велись дискуссии, но чаще прибегали к запугиванию и депортации, чтобы привести армян в границы ортодоксальной церкви. Кроме того, во время существования Киликийского царства вопрос о религии был очень важен в отношениях с Западной Европой, прежде всего с папским престолом.

Теодор Аксентович. «Крещение Армении», 1900 / soho-art.com

Армянская церковь всегда играла значимую роль в объединении армянского народа и строительстве национального государства. Историк Сирарпи Тер-Нерсесян называет Армянскую апостольскую церковь «главным оплотом национального единства, единственной организацией, которая сохранила активность даже тогда, когда страну завоёвывали и разрушали, когда прекращалась политическая жизнь. Сберегая язык и традиции армян, Церковь помогла выжить и сохраниться армянской нации».

Несмотря на явную ошибочность тезиса о монофизитстве армян, авторская позиция Михаила Меньшикова в статье «Рекорд веротерпимости» конструктивна, потому что состоит в привлечении внимания к давно наблюдаемой им болезни духа русского общества, происходящей от утраты истинной веры и предельного равнодушия и к вере, и к безверию, а также от наблюдаемого безграничного лицемерия в отношении вероисповедания и свободы совести: «Повторю ещё раз: большинство из нас глубоко равнодушны к правоверию и еретичеству, и этот вопрос я возбуждаю вовсе не как фанатик, а просто как наблюдатель событий. Разве не любопытно, какая эволюция с нами происходит и в каком фазисе религиозного вырождения мы находимся. Только с этой точки зрения я и останавливаюсь на почётной депутации православных епископа и архимандрита в Эчмиадзин».

В полемической статье «Единение церквей» (1911) ярко проявилось богоискательство Меньшикова как представителя русской культуры Серебряного века, что в значительной мере объясняет его заявление о недостаточной убедительности для него ответов армянских священников, опровергших его утверждение о приверженности Армянской апостольской церкви ереси Евтихия и монофизитства. В статье «Единение церквей» Меньшиков объясняет, что его возражения против участия делегации русских и грузинских иерархов Православной церкви связаны также с его протестом против политизации церкви и в России, и в Армении, когда Верховный патриарх и католикос всех армян будет рассматриваться не только как церковный глава, но и как политический лидер. В продолжение этой темы он рассуждает о причинах невозможности соединения современных ему христианских церквей. В этой связи журналист отмечает, что он говорил с выдающимся армянским епископом Месротом, «наиболее приближенным к эчмиадзинскому престолу», когда этот иерарх Церкви был ещё в сане архимандрита, о причинах «разномыслия» церквей Армении и России, а также о возможности сотрудничества и даже объединения Русской православной церкви с Армянской апостольской церковью. По словам Меньшикова, преподобный архимандрит Месрот уверял его, что «существенного разномыслия нет и никогда не было, а было только упорство, довольно невежественное, с обеих сторон. Единственное препятствие — не захотят этим заниматься, не захотят просто для сохранения самостоятельности, из самолюбия — вот и всё». «В таком положении, мне кажется, — подчёркивает Меньшиков, — находится и вопрос о соединении и вообще христианских церквей. <…> Чем более я знакомился с причинами раскола в христианстве, тем ничтожнее они мне казались».

Гора Арарат на фотографии ориенталиста и этнографа Дмитрия Ермакова, 1890-е / mus-col.com

В статье «Единение церквей» Михаил Меньшиков выступает против лицемерия и фальши антирелигиозной либеральной веротерпимости и предлагает своё видение (излишне идеалистическое и наивное, но высказанное искренне верующим и неравнодушным человеком) возможности объединения христианских церквей и называет основные условия: «Но если уж осуществлять сближение церквей, то нельзя же делать фальшивые и унизительные шаги. Нельзя, чтобы примирение в тысячелетней распре зависело от произвола пограничного архиерея и от инородческих влияний в гостиной её сиятельства. Собирайте закономерно церковные соборы, обсуждайте разногласия в духе любви Христовой, ставьте постановление, для всех верующих ясные и обязательные. Тогда не будет допущено ничего недостойного ни с той, ни с другой стороны, а главное — не будет либерального лицемерия, прикрывающего полное отсутствие религиозности». Меньшиков указывает на явное лицемерие, непоследовательность и непорядочность в отношении Армянской апостольской церкви, когда в православных церковных уставах армянских священников продолжают именовать «еретиками», а в это же время высокие иерархи Православной церкви «в епископских клобуках» ездят на поклонение главе Армянской церкви.

***

Политическая публицистика и философская эссеистика Михаила Меньшикова на страницах газеты «Новое время» стали неотъемлемой частью истории русской общественной мысли и летописью жизни предреволюционной России, отражающей внешнюю и внутреннюю политику, международные отношения и межкультурные взаимосвязи. Это в полной мере проявилось в статьях Михаила Осиповича об Армении, воплотивших диалог культур двух народов, восприятие Армении русскими, правду и ложные стереотипы. Писатель живо интересовался историей и культурой Армении, стремился, пусть не всегда правильно, разобраться в истоках стереотипов русского общества об Армении. Принадлежа к культуре Серебряного века, Меньшиков восставал против лицемерия полурелигиозного либерального русского общества, стремился найти истину в споре о «монофизитстве» Армянской апостольской церкви, о различиях и единстве догматов веры Армянской апостольской и Русской православной церквей. Писатель создал свой образ Армении, восхищаясь её древнейшей историей и культурой. В восприятии Меньшикова символ Армении — великий Арарат, мистическая пристань Ноева ковчега, начало истории человечества.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Меньшиков М.О. Цари Востока (Святочная сказка) ‖ Письма к ближним. Год IX-й: Статьи, очерки / изд. М.О. Меньшикова. — Санкт-Петербург, 1910. — № 1 (3 января).

2. Меньшиков М.О. Рекорд веротерпимости ‖ М.О. Меньшиков. Письма к русской нации. — Москва, 2005.

3. Эртевциан, Нерсес (священник). Ответ архиепископа Мелхиседека Мурадьяна на послание римского папы Льва XIII: пер. с армянск. Придерживается ли Армянская церковь монофизитского учения Евтихия (ответ М. Меньшикову): В память юбилея 1500-летия открытия армянского алфавита и четырёхсотлетия книгопечатания у армян. — Ростов-на-Дону : Тип. «Донская речь», 1913.

4. Тер-Нерсесян, Сирарпи. Армения. Быт. Религия. Культура / пер. с англ. Л.И. Игоревского. — Москва : Центрполиграф, 2008.

5. Меньшиков М.О. Единение церквей ‖ М.О. Меньшиков. Письма к русской нации. — Москва, 1999.

Фото обложки: гора Арарат на фотографии ориенталиста и этнографа Дмитрия Ермакова, 1890-е / mus-col.com