Вряд ли найдется на земле армянин, который не знает, кто такой Левон Малхасян. Да и в мире любителей джаза это имя хорошо известно. А уж среди ереванцев таких людей точно быть не может. Потому что Малхас — это музыкальная душа нашего города, его гордость, его мелодия, его синкопа. И начало каждого его дня.

Ежедневно в полночь он встает из-за столика в своем джаз-клубе, спускается вниз, проходит через небольшой уютный зал, где, провожая его взглядом, сидят в ожидании сейшна люди с приятными лицами (ведь у поклонников джаза других лиц не бывает, не правда ли?). Он поднимается на сцену и садится за инструмент. Несмотря на то что принято считать, будто новый день открывает утро, на самом деле он, как известно, начинается сразу после полуночи. И в Ереване его открывает именно Малхас — как часы, ритмично. А 24 декабря 2019 года часы пробили 75-летие его яркой, насыщенной, беспокойной, творчески абсолютно счастливой и столь ценимой всеми нами жизни.

Мы подготовили эту статью к кануну 1 января, доверившись информации всевозможных интернет-источников о том, что музыкант родился именно в первый день 1945 года. Но прошедший неделю назад грандиозный юбилейный концерт в зале им. Хачатуряна заставил усомниться: как же так, ведь заранее день рождения не отмечают? И вправду, оказалось, что будущая звезда армянского джаза появилась на свет 24 декабря. Дело в том, что по документам дата его рождения действительно 1 января: так решили родители – записать его через 8 дней, в первый день нового, 1945 года. Вот с такой нестандартной числовой вполне себе джазовой октавы началась его жизнь.

— За всё время мне только однажды пришлось отметить день рождения 1 января. Было это лет 10-15 назад. Я отпраздновал его дома, как обычно, 24 декабря, и улетел в Таиланд, в Бангкок, по приглашению местной армянской общины играть с тремя прекрасными американскими черными джазменами. В ночь с 31-го на 1-е мы сидим в клубе, репетируем, и вдруг после нуля часов в зал на тележке выкатывают огромный трёхэтажный торт. Я повернулся к американцам и говорю: «Happy birthday!», пытаясь понять, кто же из них виновник торжества. Но оказалось, что на ресепшен увидели мой паспорт, руководство сообщило организаторам, и они решили меня поздравить. Весь рояль был завален подарками. Это было неожиданно, ведь я совсем не держал в голове «официальную» дату моего рождения.

Мы встретились в «офисе» Левона Паруйровича, но если кто-то подумает, что в настоящем офисном кабинете, то ошибётся. Офисом он называет столик в кафе на площади Шарля Азнавура. Чашка кофе, другая, сигареты, пепельница и неизменные собеседники — друзья, журналисты. Уже много лет подряд пол-Еревана знает, где днём с ним можно увидеться и пообщаться. А поздним вечером — место встречи изменить нельзя: 14 лет кряду каждый день, кроме периодов отъезда на гастроли, которые длятся не более 13 дней (почему именно 13? к этому мы еще вернёмся), в джаз-клубе «Малхас» на Пушкина, 52.

— Клуб — это моя третья сбывшаяся мечта. Вообще я счастливый человек — все мои мечты осуществились. Их было четыре. Первая была съездить в США — страну великих джазовых музыкантов и поиграть в джаз-клубах Нью-Йорка и Вашингтона. Удалось — ездил раз шесть, в том числе и посвинговал с местными, чёрными, ведь джаз это музыка чёрных. Вторая — сделать Ереван городом международных джазовых фестивалей, на которые приезжают мировые звезды. Получилось. У нас были Эл Джеро, Чик Кориа, Херби Хенкок, Джордж Бенсон… Они и представить не могли, что в далекой маленькой горной стране есть столько талантливых и сильных джазовых музыкантов. А Бенсон, кстати, потом сказал: «За армянский джаз я спокоен!»

Третья мечта — открыть свой собственный джаз-клуб. Тоже есть, с 2006 года. До этого я играл в «Поплавке» и во всех остальных ресторанах Еревана. Теперь же есть своя площадка, на которой выступают семь составов. Четвертая — удалось выпустить Антологию армянского джаза, охватывающую 75-летний период, с 1938 по 2013 годы, в виде книги и на 10 дисках.

Это были главные мечты, а многочисленные воплощенные джазовые проекты можно перечислять очень и очень долго. Пожалуй, только одно не сложилось — встретиться с кумиром Оскаром Питерсоном.

Когда-то давно, 60 лет назад, поздним вечером юный Левон поймал по радиоприемнику на волнах «Голоса Америки» передачу о джазе. Не зная тогда, что это джаз, определил его как просто какую-то волшебную музыку. Стал слушать снова и снова, каждый вечер, потом начал записывать на бобины и пробовать воспроизводить. Этот удар джазовым током отбросил его к пианино, с которым он сросся навсегда. А в то время 15-летний парень вообще не умел играть и пытался повторять мелодии одним пальцем. Да, Левон Малхасян — самоучка, не знающий нот. Феноменально, правда? Конечно, он сильно жалеет, что не получил музыкального образования. Говорит, что все его «музыкальные университеты» окончила за него его дочь Ирина, которая ныне преподает в Ереванской консерватории. Та передача и познакомила его с Оскаром Питерсоном, который, по словам Левона Паруйровича, его джазовый бог и вечный учитель. Он считает его величайшим пианистом века, бесконечным и непостижимым. И очень гордится, что собрал полную коллекцию виниловых дисков канадского виртуоза.

После школы поступил в Ереванский институт иностранных языков им. Брюсова на факультет русской филологии — русский знал, читать любил, а учиться по большому счету было всё равно где, лишь бы эта учёба не мешала занятиям джазом. Основал в своем вузе малый джазовый состав (первый в Армении) и играл, играл, играл, прославив Брюсовский с другой, непрофильной стороны. По специальности, разумеется, ни дня впоследствии не отработал, а в 1970 году стал лауреатом Всесоюзного джазового фестиваля в Куйбышеве. С тех пор и даёт отсчёт своей джазовой карьере. С особой гордостью вспоминает вот такой эпизод.

— Знаменитый Би Би Кинг, один из столпов блюза и джаза, в 1978 году со своим бэндом приехал в Ереван. Поселились они в интуристовской гостинице «Ани». За день до их концерта в Большом зале филармонии они были свободны и ужинали в ресторане. А мы втроём там играли. Ни слова не говоря, они поднимаются, уходят к себе в номера, возвращаются каждый со своим инструментом и также молча встают рядом с нами. И начался 4-часовой джем-сейшн. Их было много, вся сцена была переполнена, народ повалил с улицы. Во время моей игры Би Би Кинг показал на меня пальцем и что-то сказал переводчице. В перерыве я выспросил у нее, что же говорил маэстро. Оказалось: «Ты смотри, как белый играет нашу черную музыку!» Это был первый в моей жизни и очень важный комплимент.

Когда-то давно журналист из России поинтересовался, в чем причина популярности джаза в Армении и чем армянский джаз отличается от российского.

— У вас равнина, а у нас горы, — ответил Левон Малхасян. — В горах люди испокон веков использовали большие барабаны. Как набат, как вестник — каждый ритмический рисунок имел своё значение: был и оповещением о наступлении врага, и приглашением на свадьбу. А барабаны — это основа джаза. Поэтому у нас отношение к джазу врождённо серьезное. У вас же нет ударных инструментов. Вы играете интересно, по нотам, думая головой, а мы играем как чувствуем сердцем и как не можем не играть.

Какой бы классический джаз не играл армянский музыкант, всё равно в его музыке угадываются его национальные корни — они попросту не могут не проявиться. «В любой стране спустя 10 минут моей игры всем становится ясно: играет пианист с Востока», — говорит Левон Малхасян.

Про пятую мечту наша легенда говорить отказывается, хотя известно, что она есть, и очень сильная. Речь о школе-студии для молодых джазовых музыкантов.

— Эта мечта в нулевом состоянии. Нет ни помещения, ни инструментов, ни аппаратуры, ни разрешения — ничего пока нет. Есть только много талантливых и перспективных армянских музыкантов. У них должна быть возможность записываться, выпускать диски, а у нас ничего подобного нет, и в джаз-клубе этого не осуществишь. В общем, не будем об этом.

Хорошо, не будем, хотя говорят, что мечты нужно озвучивать и направлять в условный космос. Впрочем, можно сказать, что уже направили. И красивая цифра 5 должна, просто обязана пополнить список сбывшихся желаний нашего юбиляра.

А говорить мы будем о Ереване и вернемся к цифре 13. Почему Левон Малхасян бывает на гастролях или в других поездках не более 13 дней? Потому что он физически не может дольше находиться вне своего города. Что бы ни происходило, ни при каких обстоятельствах. «Весь земной шар вертится в одну сторону, Ереван — в обратную», — многие его фразы о родном городе уже давно стали афоризмами и ушли в народ. Он с Ереваном неразрывен, и серьезно болен «ереванозависимостью».

— Я объездил полсотни стран, и что бы ни предлагали за рубежом, рвусь домой, это моя личная ереванская болезнь. Многие уехали, но я — ни за что. Ереван как мой ребенок, я никогда не говорю о его недостатках. Всё это ерунда, когда ругаются, что город изменился в худшую сторону. Ереван остался Ереваном. Просто есть люди, которые любят жаловаться.

Знаменитый малхасовский «Ереванский вальс» сочинен и исполняется им в до миноре. Трудно было удержаться от вопроса: «По-Вашему, именно это тональность Еревана?» И ответ был джазово неожиданным:

— Для меня тональность Еревана — фа мажор.У Еревана есть своя загадка, и разгадать её до конца невозможно.

Старый сторож караулит свой город (и это тоже по одной из его цитат). Простой в общении, дружелюбный человек, истинный ереванский интеллигент согревает теплом и награждает собеседника моментами истины. Блестящий музыкант-импровизатор не ведает, что такое повтор мгновения, и каждую ноту проживает по-разному. Сурово сосредоточенный и внешне угрюмый во время игры пианист через секунду поворачивается в зал и улыбается. Пожилой маэстро думает о том, что передать и оставить молодым, причём думает настолько серьезно и озабоченно, что при всей его теплоте и открытости не готов разделять свои переживания и впускать в них других, пусть даже и сочувствующих. Свободный творец отказывается от предложений, вожделенных для подавляющего большинства. Хранитель множества историй не знает ответ на один вопрос: как рождается импровизация? Она просто льется или выпрыгивает из-под пальцев больших и крепких рук, открывая каждый ереванский день и задавая ему тональность. Даже если после её прослушивания ты вернешься домой и разобьешь этот день сном, и даже если эта тональность не фа мажор. А ритм горных барабанов будет задавать ему пульс.

Журналист и блогер (Армения) Евгения Филатова специально для Армянского музея Москвы.