Музыка армян США. Интервью: часть первая
В репертуар музыкантов из Западной Армении, обосновавшихся в США в начале ХХ века, входили песни, сильно отличавшиеся от других армянских песен. Исполняемая ими музыка в 1970-е годы стала называться музыкой кефа. Слово «кеф» (քեֆ) на армянском языке означает «застолье, пиршество». Во время застолий часто звучали песни армянских исполнителей, в результате от слова «кеф» и возникло новое понятие в истории армянской музыки.
За пределами США танцевальная музыка армян остаётся неизвестной, так как в Восточной Армении музыкальная культура развивалась по другому вектору. Мы поговорили с исследователями музыки американских армян, авторами проекта Sound Archive для Armenian museum of America — Гарри Кезеляном и Арутом Аракеляном.
— Как бы вы охарактеризовали музыку кефа для тех, кто о ней ничего не знает?
Гарри Кезелян: Понятие kef time music стало музыкальным брендом армянских исполнителей ХХ века. Песни могли быть не только на армянском языке. Что же это за музыка? Чаще всего мы слышим аккомпанемент уда, кларнета, канона и скрипки. Можно также услышать гитару (а иногда — электрогитару на заднем фоне). Основные инструменты для игры — акустические инструменты с усилителем. Эта музыка основана на народных песнях, которые исполняли армяне из Османской империи. В Константинополе армяне были важной частью этномузыкального ландшафта, как и евреи, цыгане, греки. Они были авторами песен и музыкантами, которые пользовались большой популярностью. Песни исполняли в кабаках и тавернах, но позже они пришли в деревню, где стали интерпретироваться иначе. В Османской империи подобная музыка была синтезом мотивов и мелодики песен из различных регионов и культур, поэтому она не была однородной.
В Америку пришла западноармянская традиция, которая включала в себя народные танцы, линейные и круговые по структуре. Танец был основой для музыки, без которой не обходилось ни одно мероприятие. И оказавшись в другом культурном поле армяне воссоздавали знакомую им музыку.
Важное уточнение. Армянские музыканты активно взаимодействовали с исполнителями из других общин. Они записывали песни вместе с греческими и арабскими музыкантами. Для них музыка была общим делом. С возникновением джаза и биг-бендов песни стали меняться. Особенно это коснулось поколения армян, родившихся в США. Важно понимать, что импровизация не была связана с джазом, хотя и напоминает его. Такой элемент был присущ и народной музыке. Дальше мы наблюдаем влияние со стороны рок-н-ролла и блюза, тогда армяне начали интегрировать в песни гитару. Когда всё это объединилось, то возникло понятие кефа. В разные годы суть была та же — мы исполняем армянскую музыку для армянской общины в Америке, под которую танцуем и веселимся. А всё остальное — самовыражение исполнителей.
Арут Аракелян: Эти музыканты были молоды душой. Влияние со стороны американской музыки было, это неизбежно, но оно не было абсолютным. На кого-то сильно повлиял джаз: армяне могли себя причислять к этому жанру и считать себя джазовыми исполнителями. А кто-то себя к нему не причислял, так как импровизация была в армянской музыке и до джаза.
Невозможно не отметить ту силу музыкантов с 1960-х до 1980-х годов, когда они собирали на мероприятиях аудиторию от 500 до 1000 человек, хотя они не были приурочены к какому-то событию. И ходили туда люди не по причине этнического родства и долга, а потому что им хотелось повеселиться и хорошо провести время. Кеф — это про хорошее времяпрепровождение. Армянские иммигранты, пережившие Геноцид, выражали себя в музыке и стремились собираться по хорошим поводам, чтобы держаться вместе.
— Откуда пошло название такой музыки? Почему кеф?
Гарри Кезелян: В ХХ веке её называли просто армянской танцевальной музыкой. В 1970-е годы была группа с названием Kef time band. Это был период, когда необходимо было дать жанровое определение тому, что люди исполняют. Так её начали называть музыкой кефа. Схожая история сложилась у еврейского сообщества. Изначально они не называли свою музыку клезмером, название пришло позже. В США в начале ХХ века её называли просто музыкой на идише. Вероятно, необходимость определения возникла, когда у людей возник вопрос, чем танцевальная музыка отличается от фолк-музыки. Примечательно, что сами исполнители старшего поколения могли не знать, что их песни как-то жанрово определили. Например, Марк Оспикян, когда я ему рассказал, что музыку, которую он раньше исполнял, называют музыкой кефа, не счёл это важным. Это связано с тем, что до 1970-х годов её никто так не называл, даже в 1960-е годы такой необходимости не было. Ключевой составляющей была всегда импровизация, которая сейчас нам напоминает джаз или блюз. Они никогда не играли одни и те же вещи дважды. И в этом очень много жизнеутверждающей энергии.
Обложка альбома Kef time Fresno. Из открытых источников
Обложка альбома Kef time Las Vegas. Из открытых источников
— С чего начался ваш интерес к этой музыке?
Гарри Кезелян: Я рос в Детройте, с детства меня окружала музыка, которую часто слушали армяне на пикниках, свадьбах и праздниках. В американской армянской общине ни одно событие не проходит без песен. Интерес к музыке армян США возник сам собой: дома хранились многочисленные записи армянских исполнителей. В нашем сознании армянская культура в начале ХХ века оборвалась после Геноцида, но это далеко не так. Важно показать, что наша культура — это не только трагические страницы истории. У людей всегда была потребность в объединении. Музыка служила таким инструментом, позволяя не потерять себя в другой среде. В нашей культуре много интересных явлений, о которых мы мало говорим.
Меня увлекла импровизация армянских музыкантов и сама музыка, которая за пределами США оказалась неизвестной армянам из других стран. Здесь она сопровождала нас на каждом этапе жизни. Это сильно увлекло меня, но когда я начал искать информацию о музыкантах, то столкнулся с отсутствием сведений.
Тогда не было никаких материалов в информационных ресурсах, поэтому я начал искать всё сам через архивы. В моём городе не было музыкантов, исполняющих те песни, которые были знакомы мне по компакт-дискам. Я играл на кларнете и старался подражать тем армянским исполнителям, которые стали моими учителями и вдохновителями в этом путешествии.
Арут Аракелян: Меня в детстве и юношестве армянская музыка не окружала. Чуть больше десяти лет назад я искал что-то, что послужило бы мне вдохновением. Так я наткнулся на армянскую музыку 1900-х годов. С тех пор я стал коллекционировать армянские граммофоны, пластинки с частотой вращения 78 оборотов в минуту, стараясь собрать как можно более полную коллекцию. Меня интересовали песни первой половины ХХ века, с начала 1900-х и до конца 1950-х годов.
Эта музыка завораживает, но о ней очень мало известно. Когда я начал интересоваться армянскими исполнителями США, практически нигде не было статей о них. Я изучал онлайн-базы, газеты и этикетки на виниловых пластинках, чтобы собрать какие-то сведения. В тот период мы с Гарри подружились и начали исследовать эту область вместе, группируя всё, что нам удавалось найти. Мы хотим знать не просто имена этих музыкантов, но найти ответы на несколько вопросов. Где они родились? Как приехали в Америку? Кем они были и что о них писали?
Источники информации ограничены, так как никто из них не оставил после себя мемуары. Мы много лет занимаемся изучением и поиском, потому что никогда не знаешь, что попадётся завтра. Это постоянный процесс изучения.
— Много ли коллекционеров сейчас в этой области?
Арут Аракелян: На самом деле, коллекционеров армянской музыки не так много. Гарри может подтвердить, что осталось около пяти активных коллекционеров, которых мы знаем лично. Хотя это интересная и богатая на находки область. Меня она вдохновляет тем, что эти люди привнесли свой вклад в музыкальную индустрию, в итоге она не существовала замкнуто. Это также интересно тем, что небольшая армянская община в первой половине ХХ века выпустила огромное количество записей.
Гарри Кезелян: Коллекционер и исследователь Йен Нагоски справедливо заметил, что армяне тогда выпустили больше музыки на душу населения, чем любая другая община в тот период. Армяне делали это для себя, чтобы за пределами Родины воссоздать привычный быт.
Арут Аракелян: Я бы добавил, что люди записывали музыку и выступали на разных мероприятиях не только для души. Это служило хорошим источником дохода.
— Что послужило импульсом для исследования этой музыки?
Гарри Кезелян: У моих бабушки и дедушки на чердаке хранилось множество армянских пластинок, они отдали их мне, чтобы не выкидывать. Вся эта музыка не прослушивалась ими десятилетиями. Встреча с Йеном Нагоски подтолкнула меня взяться за исследование. На тему греческой музыки (ребетика) существует множество книг и статей, аналогично и с еврейской музыкой на идише (клезмер), но нет ничего про армянскую музыку, она предана забвению. Это стало толчком для нас троих, потому что эти уникальные исполнители заслуживают внимания слушателей.
— С чего началась история музыки кефа? Какие исполнители были популярны в 1920-е годы?
Арут Аракелян: В 1909 году произошло два несвязанных между собой события, но очень важных в истории армянской музыки. Компания Gramophone Company of London отправила звукорежиссёра Франца Хампе в экспедицию на Кавказ и в Среднюю Азию для записи этномузыкального материала. Такие лейблы, как Gramophone, записывали армянскую музыку и музыкантов ещё в 1902 году, если не раньше, по всему Кавказу и Османской империи. Во время своей поездки в 1909-м Хампе посетил Гюмри и записал голос Комитаса Вардапета. В то время как Комитас пел на одной записи, его ученик, вокалист Ваан Тер-Аракелян, записывал многочисленные композиции Комитаса для Gramophone Company of London.
Мардирос Дер Саркис Ташджян. Фотография: Project SAVE Armenian Photograph Archives. Источник: armenianmuseum.org
В США в этом же году непрофессиональный музыкант Мардирос Дер Саркис Ташджян записал шесть песен для Columbia Phonograph Company. Запись была проспонсирована армянской общиной. На следующий год он вернулся со своими братьями и записал ещё 26 песен. Это довольно много для очень маленькой общины. К тому времени, к 1909 году, как мне кажется, во всей Америке проживало менее 20 000 армян. Позднее он записал ещё несколько альбомов, но уже для крупных лейблов.
В 1920–1921 годах лейблы вели судебные разбирательства, пытаясь сохранить за собой патенты на звукозаписывающее оборудование, и некоторые дела они проиграли. Таким образом, звукозаписывающее оборудование стало доступно широкой общественности. Тогда несколько армян, глубоко погружённых в музыку, приобрели такую технику и основали собственные лейблы. Самый значимый человек в этом процессе — 19-летний Вартан Маргосян, записавший более 120 песен. Музыкант утверждал, что записывал музыку с 1921 года, но большая часть его записей относится к 1923-му. Первые 20 пластинок посвящены городу Харпуту и его деревне Шекхаджи, есть даже песня, посвящённая ей. Вартан был, в некотором смысле, фольклористом и документалистом.
Тогда же М.Г. Парсегян основал свой собственный лейбл, и на его первой пластинке появилась песня Карекина Прудяна, которую написал Овсеп Шамлян. Я думаю, нам действительно важно отметить, что эта песня была написана Шамляном в 1920-х годах в Западном Хобокене, штат Нью-Джерси. Это не была песня, которая появилась за 100 лет до него. Это была новая композиция. И именно этим занимались эти музыканты. Они писали новую музыку. В то же время Саркис Серафян основал лейбл Sohag Records, заключив контракты с Сетраком Сурабяном и Машей Сурабян. В 1923 году Сурабяны приехали в Америку, где сразу же начали ставить спектакли из тифлисского театрального репертуара. То, что выпускалось на лейбле Sohag Records, не было похоже на Parsekian Records или Margossian Records. С 1923-го в США было около 15–20 звукозаписывающих групп.
Гарри Кезелян: Сколько примерно было сделано записей тогда?
Арут Аракелян: С 1909-го по 1958 год было записано около 2000 песен. Это почти 1000 пластинок.
— Было ли влияние со стороны Восточной Армении?
Гарри Кезелян: Конечно! Например, упомянутое семейство Сурабян. Когда мы говорили о музыке кефа в разные периоды, я сказал о неармянских влияниях. В США часто привозили армянские пластинки из Еревана, Тифлиса и из разных частей Российской империи, а чуть позже из СССР. Была также небольшая община армян, приехавшая из Российской империи (из Карса и Александрополя). И по иронии судьбы они обосновались в Южной Калифорнии. До Геноцида армян музыка везде активно записывалась. После 1915 года записи в Константинополе прекратились по политическим причинам, а с приходом революции в Российской империи музыка какое-то время не записывалась.
Вся музыкальная жизнь преимущественно перенеслась в США 1920-х годов. Нью-Йорк стал мировой столицей армянской звукозаписывающей индустрии. Туда же приехали армяне из Тифлиса, который был центром восточноармянской культуры. Среди приехавших были театральные деятели, музыканты, писатели и поэты, актёры и художники. Из такой семьи был режиссёр Рубен Мамулян, ставший одним из важнейших голливудских кинематографистов в истории. Он был ребёнком армянского театрального круга Тифлиса, увиденный опыт позже был им перенесён в кино. Из схожей театральной среды были Сурабяны. Они выступали по всей Российский империи и Кавказу, исполняя свои песни и музыкальные комедии, пока в 1923 году им не поступило предложение о переезде в США. Маша Сурабян познакомила армян США с танцами и песнями из Восточной Армении, став важным звеном в этом культурном обмене.
Вся музыка на лейбле Sokhag Records на 98 % состояла из восточноармянской музыки, здесь совмещались современные мотивы с фольклорными. Часто звучали тар, кяманча, дудук или шви. Лейбл влиял на звучание американо-армянской музыки, расширяя представления о ней.
Арут Аракелян: Стоит добавить, что семейство Сурабян сыграло большую роль в музыкальной и театральной жизни армянской общины. В США они объездили каждый армянский центр, где в каждом выступали вместе с непрофессиональными актёрами в постановках. Они учили пению, движениям и важным деталям исполнения номеров, распространяя музыку повсюду, переходя с места на место.
— Какие ещё важные имена вы могли бы вспомнить в музыкальной жизни 1920-х годов?
Арут Аракелян: Эдвард Богосян, который больше походил на комедийного актёра. Он устраивал импровизированные представления продолжительностью около трёх часов, и многое из того, что он записал, сохранилось. Многие его песни были юмористическими. Позднее музыканты подражали его манере. Ещё был уникальный исполнитель Овсеп Шамлян.
— Как менялась индустрия в 1930-е и 1940-е годы?
Арут Аракелян: Музыкальная индустрия продолжала расти сама по себе, но в армянском мире. После Великой депрессии 1930-х годов были записи, которые производились в Америке, но не в таком количестве, как в 1920-е. В 1940-е нью-йоркский продюсер Х.М. Тостян начинает импортировать музыку из Советской Армении и переиздавать её в США. Это оказало влияние на ранних кеф-музыкантов. Около 200 песен попали тогда в Америку. Поэтому я хотел бы обратиться к некоторым группам 1940-х, потому что они записывали музыку или песни, которые были новинками 1920-х. Например, одна композиция Шамляна была написана ещё в 1920-е, но издана в 1940-м.
Гарри Кезелян: Они импортировали музыку, которая популяризировалась в рамках официальной советской армянской народной музыки. Это Государственный ансамбль песни и танца «Бари Бетаган» под руководством Татула Алтуняна (после его смерти ансамбль стал носить его имя). Эта музыка была очень формализована в Советской Армении, она же легла в основу армянской народной музыки, которая была официально разрешена при советской власти. Я думаю, армяне во всём мире в какой-то степени выросли на этой музыке. В США эту музыку импортировали, так что американские армяне были хорошо знакомы с этими композициями. Но ритм был неподходящим для народных танцев, которые мы исполняли. Для наших линейных танцев ритм был совершенно иной, чем в Восточной Армении и на Кавказе. Поэтому эта музыка видоизменялась под свой тип народного танца, пришедшего из Западной Армении. Текст и мелодия сохранялись, а ритм менялся под знакомые нам танцы. Такие интерпретации были активны в 1950-е годы.
Арут Аракелян: Надо добавить, что часть армян из Западной Армении происходила из деревень, поэтому они нуждались в своих танцах и знакомых музыкальных мотивах. Многие музыканты, которых мы упоминали, сохранили воспоминания о жизни до Геноцида армян и потери родных мест. Армяне в Америке не были отрезаны от остального мира. У них были сборники песен из разных стран.
Гарри Кезелян: Некоторые из них пришли со старыми граммофонными пластинками. Не то чтобы они не знали, что за музыка звучала в Ереване и Тифлисе, просто у них были свои песни. И они создавали новую музыку. У Овсепа Шамляна песни не были народными. Эти композиции так хороши, что до сих пор резонируют. Вероятно, люди могли бы перепутать это с традиционной армянской музыкой.
Арут Аракелян: Существует около 200 записей на армянском языке за период с 1898-го по 1912 год, они почти полностью утрачены. У нас есть, может быть, только дюжина из них, но есть ещё много армянской музыки, которую мы не знаем и ищем.
Беседовала Елена Арутюнян,
редактор сайта Армянского музея Москвы
Фотография на обложке: The Hairenik Daily. Фотография Hairenik Digital Archive. Источник: armenianmuseum.org