«С Добрым утром или Бари луйс» от Тома Вардапетяна

Однажды в отпуске, прогуливаясь по пляжу, один писатель — армянин по национальности — решил со всеми встречными отдыхающими здороваться по-армянски. Чем руководствовался автор и что из этого вышло — читайте в рассказе Георгия Саакова. Произведение это о том, как важно говорить на родном языке даже тогда, когда тебя никто не понимает.

Виталий Комар, Александр Меламид. «Встреча А. Солженицына и Г. Белля на даче М. Ростроповича», 1972. Холст, масло, золотая фольга, бумага, коллаж. Собрание Шалвы Бреуса. Источник: interior

Веселая история приключилась со мной этим летом во время короткого отдыха, проведенного на пляже «Old Orchard Beach». Однажды ранним утром, прогуливаясь по берегу, я приметил человека, быстрыми шагами направлявшегося в мою сторону. Казалось, что у него было ко мне дело. «Бонжур», — обратился он ко мне, салютуя резким движением руки так, будто приветствовал генерала.

После четырех лет изучения французского в старших классах я мог легко отгадать не только приветствие в этом слове, но и «доброе утро» во фразе «бон матэн». Однако не это было главным, а то, что я был очарован его манерой поведения: он приветствовал меня по-французски лишь потому, что это был его родной язык. Наметанным слухом я догадывался, что половина туристов на этом прибрежном курорте города Мэн были франкоговорящими канадцами.

Клод Моне. «Пляж в Трувиле». Источник: Артхив

Вскоре внезапная мысль меня осенила: если какому-то незнакомцу вздумалось обратиться ко мне на своем родном языке, почему бы и мне не последовать этому примеру. Просто понаблюдать, как общество вокруг воспримет незнакомый язык. Я решил каждое утро встречать всех встречных «пляжников» отменным армянским приветствием. Пусть это вызовет у кого-то легкое раздражение, но тот самый канадец вовсе не был похож на умеющего держать язык за зубами.

Первой встретилась двигавшаяся быстрым шагом женщина. Когда мы поравнялись, я сердечно обратился к ней: «Бари луйс!». Окинув меня беглым мигающим взглядом, она прошла мимо. Скажете, что бестактно. Следующим был незнакомец с собакой на поводке — там трудно было определить, кто кого выгуливал. Казалось, клыкастый друг волочит своего хозяина. «Бари луйс!» — пробормотал я. Человек ничего не ответил, но его собака бодро гавкнула мне в ответ. Лучше, чем ничего. Возможно, после всего нашим языком будут владеть собаки. Потом встретилась немолодая пара. Шагая по песку, они крепко держались за руки — настоящая любовь способна перехитрить время. «Бари луйс!» — улыбнулся я им. 

А. Дейнека. «В Крыму», 1956. Источник: pinterest

— Это вы на каком языке? — спросил мужчина.

— На армянском, — ответил я, — упражняясь телом, не забываю о родной культуре. Доброе утро!

— Что ж, и вам хорошего дня, — привычно бодро ответили они хором. 

Мимо верхом на коне проскакала женщина: мое «доброе утро» прозвучало точно в такт с топотом копыт и не вызвало у нее никакой реакции.

Подошла молодая пара с ребенком на руках. Их тоже ожидал мой знак внимания. «Бари луйс!» — прочирикал я. Оба лишь кивнули в ответ, а я вспомнил, как несколько лет назад, прогуливаясь по Манхэттену, набрел на туристическое агентство с вывеской «Мы говорим по-армянски». Я вошел, вспомнив при этом рассказ Сарояна о двух незнакомых друг другу армянах, случайно встретившихся на улице и в разговоре по-армянски тотчас построивших новую Армению. Как узнать армянина в самом, казалось, удаленном месте? Мы же в сущности все похожие в одном и том же. «Барев!» — обратился я, надеясь привлечь чье-то внимание, но никто на меня даже не взглянул. Или они открыто игнорируют мое присутствие, или их мысли поглощены собственными тропическими мечтаниями. «Барев», — повторил я. И вновь ничего. Наконец, я поймал взгляд офисного клерка. «Кто здесь говорит по-армянски?» — обратился я, указывая на вывеску в окне. «Только лишь наши клиенты и все, кто вздумает войти. Никто более», — ответил служащий фирмы.

Дашкевич Александр Диомидович (1912–1984). «На пляже», 1960. Источник: Sothbey

Похоже, мои пляжные усилия останутся безрезультатными. И новым, казалось, таким же бесполезным днем, я был настроен не дать умереть моему языку. Вокруг глупо глазели чайки, лошади ржали, собаки гавкали, а французский оставался в ударе. Женщина в изящном купальнике взглянула на меня. Я не смог не поддаться искушению. «Бари луйс!» — обратился я, краснея. Она ответила коротким приветствием по-английски. Далее разговор не вышел.

Заканчивалось утро, а вместе с ним и моя прогулка. Я двигался, насвистывая веселую мелодию. День как раз начинался на правильной ноте, а солнце плясало в моем сердце после недавно проведенной на нем операции. Показалась женщина, которую я решил одарить последним отчаянным вниманием в виде приветствия на армянском. Она резко остановилась на своей тропе, вспыхнула самой широкой улыбкой и ответила: «Луйс бари!». Оказалось, она была такой же настоящей армянкой, как и я. По фамилии Чаркудян из Нью-Йорка. Она тоже была рада встретить себе подобного. Два незнакомца, которых связал родной язык. Разве бывает чего-то лучше? Сароян был бы доволен.  

Георгий Сааков (Узбекистан), главный редактор «Uzbekistan Armenians magazine», для Армянского музея Москвы

В оформлении обложки использована работа Виталия Комара и Александра Меламида «Встреча А. Солженицына и Г. Белля на даче М. Ростроповича», 1972. Из собрания Шалвы Бреуса. Источник: interior