В год 163-летия Чехова: критика, влияние, армянские переводы

Сегодня Чехов один из самых известных писателей, чьи произведения по количеству публикаций и экранизаций занимают второе место среди всех классиков мировой литературы. Русский драматург Антон Чехов связан с армянской культурой гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. В его рассказе «Красавицы» встречаем образ армянской семьи, в повести «Степь» — армянский хутор в Приазовье, в «Дуэли» — купеческую семью армян. В 1898 году писатель поучаствовал в издании сборника «Братская помощь пострадавшим в Турции армянам», раскрывавшего ужасающие масштабы убийств 1894-1896 годов. В Крыму Антон Чехов познакомился с Иваном Айвазовским, Вардгесом Суренянцем и Александром Спендиаровым. О связи Чехова с армянской литературой — в материале Армянского музея Москвы.

«Нет человека, который был бы как остров», вторим мы Хемингуэю, особенно, когда речь идет о таком человеке, как Антон Павлович Чехов. Можно долго рассуждать о роли и влиянии писателя на мировую литературу и культуру в целом, но сегодня хотелось бы поговорить о нем в контексте армянской литературы.

Армянский прозаик Дереник Демирчян в своей статье «А. П. Чехов» пишет: «Чехов известен в переводной литературе всех культурных народов планеты. Его произведения, рассказы и пьесы, переведены и на армянский язык. Армянские писатели, начиная с классиков и кончая представителями нынешнего поколения, читали, полюбили Чехова и многому научились у него».

Одним из первых ценителей творчества писателя стал новеллист, выдающийся представитель армянского реализма, Микаэл Тер-Ованнисян, известный читающей публике под псевдонимом Нар Дос. Талантливый и тонко чувствующий, он не мог не обратить внимания на смешные и одновременно трагичные, пронизанные глубоким психологизмом, такие человечные произведения Антона Павловича. Микаэл Захарьевич писал: «Каждая, даже самая маленькая вещица стоит многотомного романа… один Чехов из новейших русских беллетристов несет в себе лучшие традиции русского повествовательного творчества»

Однако человеком, открывшим произведения Чехова для широкой аудитории армянского читателя, стал переводчик Григор Аветян, который в 1890 году переводит на армянский чеховские «Медведь» и «Предложение». Следовательно, уже в конце XIX века Чехова можно читать на армянском языке, а его пьесы начинают входить в репертуар армянских театров по всему миру, от Тифлиса и до Парижа.

Армянские деятели культуры посвящают Чехову свои статьи и труды, и это, конечно же, не может не оставить след в армянской литературе. Так, например, одна из самых глубоких работ о Чехове — статья «Правдивый художник», принадлежит перу выдающегося новеллиста Стефана Зорьяна. Наверное, не случайно первый его сборник рассказов, вышедший в 1918 году, был назван «Грустные люди», как очевидная арка с чеховскими «Хмурыми людьми».

Фото: gospress.ru

Но еще немного поговорим про сами переводы произведений Чехова и те трудности, с которыми предстояло столкнуться переводчикам. Его рассказы требовали новых переводческих решений для создания у читателя иллюзии исторической и национальной среды. Ввиду этого, при знакомстве с иноязычным автором, армянские переводчики поначалу занимались приспособлением чеховского текста к своему национальному колориту: наделяли героев армянскими именами, иногда даже переносили действие на армянскую почву. Такой подход довольно часто встречается в переводческой практике. Так, например, нынешние зарубежные переводчики представляют англоязычному читателю Червякова из рассказа «Смерть чиновника» как Крипикова — от глагола to creep, что значит ползать, пресмыкаться. Все это сделано для того, чтобы читатель мог уловить эту игру автора, емко маркирующего своих героев уже одним только именем.

Не менее интересны и переводы церковнославянизмов в речах персонажей, например, дьячка Вонмигласова из рассказа «Хирургия». Переводчик Муше Данагезян нашел для этого случая соответствующий эквивалент из лексики грабара — древнеармянского языка. Это было блестящим решением для точной передачи многогранного образа героя.

Фото: gospress.ru

Но даже когда нужные слова найдены — работа еще не окончена. Ведь перед переводчиком стояла не менее трудная задача — сохранить и передать на другом языке эмоциональных накал, ритмическое биение оригинала. Интересно проследить за решением таких вопросов на примере переводческих работ Дереника Демерчяна — армянского писателя, стоявшего у истоков советской переводческой школы. В рассказе «Свирель» ему нужно было отразить острое предчувствие перемен, невозможности продолжать прежнюю жизнь, передать музыкальность чеховского текста, как тревожащую, сумрачную мелодию свирели. Здесь переводчик чутко и изобретательно следует по стопам автора, отмечая многообразие его изобразительных средств — кажущиеся неуместными детали, описания природы, внешности, животных, вызывающие дискомфорт, нагнетающий тревогу эмоциональный рефрен — тягучие мысли, расходящиеся как круги на воде. Пастух монотонно играет на свирели. Он не пытается попадать в ноты, а только равнодушно наблюдает за рождением звука. Однако внезапно «высокая нотка задрожала, оборвалась, и свирель смолкла». Только оставшись в непроглядной тишине, читатель осознает музыку, разлитую в рассказе.

За это мы и любим Чехова. Ведь, как говорил известный писатель Уильям Сароян: «У него тонкая душа, тонкий лиризм, тонкая искренность, у Чехова даже непримиримость и мужество — тонкие».

Подготовила Роксана Акахян
по материалам статьи Жанны Габриелян
«Чехов в армянской действительности»: artsakhlib.am
Фото на обложке: goslitmuz.ru