Поэт-генерал Александр Кулебякин: сражения с Андраником Озаняном, «Отзвуки Вана» и дружба с Ованесом Туманяном
На Кавказском фронте Первой мировой войны с первых же дней активно участвовал военачальник родом из казаков Александр Парфенович Кулебякин, под командованием которого сражались плечом к плечу русские солдаты и армянские добровольцы. Кулебякин стал очевидцем трагических событий в Западной Армении, которая на его глазах была превращена в руины и армянское население которой было подвергнуто Геноциду. Он восхищался героизмом армян, их неукротимой волей к борьбе, преклонялся перед историей, культурой, природой Армении, все это отобразив в своих поэтических, публицистических и исторических произведениях. После войны оставшись в Закавказье — в Тифлисе, Кулебякин принял непосредственное участие в решении ряда волнующих армянскую общественность вопросов и проблем.
Редакция Армянского музея Москвы публикует труд Анушавана Закаряна, посвященный генералу Александру Кулебякину, в котором были впервые приведены не только любопытные сведения о жизни поэта, но и фрагменты его переписки с Ованесом Туманяном, а также воспоминания современников.
Александр Кулебякин. Фото: hayazg.info
Многогранная деятельность Александра Кулебякина до сих пор практически не исследована, несмотря на то, что как военная, так и литературно-общественная работа его представляют большую историко-фактографическую ценность, являясь своеобразными летописными страницами армянской действительности 10-х годов XX века. О военачальнике имеются сведения в изданной в 1915 году библиографии известного русского историка литературы, критика, библиографа и педагога Семена Венгерова: «Кулебякин Ал-др Парф., сотр. “Терс. Вед.”, полк. 2 горско-моздок. п. 1912 г.» В 1920 году искусствовед и общественный деятель Левон Лисицян писал: «Полководец Кулебякин, сам будучи терским казаком, питал всегда большую симпатию и интерес к армянскому народу, чувствовал й уважал его стремления и боль, и известен был как человек бескомпромиссной мысли и светлой души».
С первых дней войны Кулебякин в чине полковника командовал Карадербентским отрядом, который обслуживал левый фланг Сарыкамышского отряда. В его отряде доблестно сражалась «3-я армянская дружина под начальством Амазаспа Сервастьяна (Срвандзтяна)». 4 ноября 1914 года дружина прибыла в село Делибаба, где в то время находился штаб русского отряда; 6 ноября перешла в подчинение полковника Кулебякина, в отряде которого и получила первое боевое крещение в сражении против курдов. 25 декабря 1914 года, будучи уже начальником Башкейского арьергарда, полковник Александр Кулебякин направил донесение командиру 1-го Кавказского армейского корпуса генерал-майору Михаилу Пржевальскому, в котором особенно отмечал роль Амазаспа Сервастьяна в преобразовании дружины, состоящей из русских и турецкоподданных армян, в отряд, отличающийся железной дисциплиной, стойкостью и порядком. По словам русского военачальника, во всех боях армянские дружинники «беззаветно шли на явную смерть» и «честно умирали» как «настоящие герои», проникнутые глубоким чувством к родине. Кулебякин с удовлетворением отмечает, что армянские бойцы выполняли все его требования «радостно и усердно», а сам Сервастьян показал себя «настоящим вождем» своего отряда, «беззаветно храбрым, самоотверженным и твердым… исполнителем» указаний начальства, «беспощадным и стремительным» в бою, «справедливым и милосердным» к побежденным врагам. Русский полковник считал его «достойным всякого поощрения» и был бы рад его возвращению с обновленной им дружиной в состав своего отряда. 27 декабря особым приказом Пржевальского была вынесена благодарность Срвандзтяну и его дружинникам «за честную и доблестную службу».
Кулебякин был очевидцем общего наступления русской армии весной 1915 года, ее отступления, создавшегося тяжелого положения, оборонительных боев в Ване. «Восстание ванцев было вызвано систематическими преследованиями армян, не скрывавших своего тяготения к России, —писал он. — Турки стремились к ослаблению во всей стране армянского элемента путем экономического разорения, равно как и посредством единичных убийств видных армянских деятелей и массовых арестов и избиений. …Так, например, в районах Абага и Беркри в марте 1915 г. было поголовно вырезано все население… Очередь доходила до Вана и его окрестностей. …Осведомленные о кровавых событиях, разыгравшихся в Абаге, Беркри, Тимаре, Арчаке, Агбаке и т.д., и убежденные в неизбежности и близости такой же участи и для себя, они [ванцы. — Ан. 3.] в отчаянии взялись за оружие с решением: или погибнуть с честью, или освободиться. Искрой, зажегшей буйный огонь восстания, послужили два происшедших одновременно события: предательское убийство Ишхана, крупного деятеля, и арест Врамяна, выдающегося политического вождя армян всего Ванского вилайета, члена турецкого парламента».
Вот что писал русский полковник об армянских добровольцах: «В связи с известиями о восстании в Ване настроение армян-дружинников было напряженное: все они с нетерпением ожидали утра, с началом которого должен был начаться и первый бой. У всех взоры и мысли и чувства были обращены в сторону Вана. Занятие Вана стало яркой мечтой армян-дружинников, из которых многие были уроженцами гор. Вана и окрестностей. Никакие трудности не могли ослабить порыва вперед, который охватил армян».
С 17 ноября 1915 года генерал-майор Кулебякин — начальник Ванского отряда. В составе его находились также 1-я Армянская дружина под командованием Андраника Озаняна и 3-я Армянская дружина, возглавляемая Амазаспом Сервастьяном. В «Дневниковых протоколах первой Армянской добровольческой дружины» писаря полководца Андраника Вардгеса Агароняна, охватывающих действия дружины на Кавказском фронте в период с 25 декабря 1915 до 18 марта 1916 года, есть интересные подробности о первой встрече Кулебякина и Андраника.
Еще во время встреч с генералом Федором Чернозубовым, 13-14 декабря 1915 года, Андраник Озанян выразил беспокойство в связи с находящимися в тылу вооруженными курдами. На вопрос армянского полководца, как относится Чернозубов к данному обстоятельству, русский генерал ответил, что их следует разбить.
«25 декабря Андраник, — говорится в дневниковых протоколах Агароняна, — представился начальнику Ванского отряда генералу Кулебякину.
А[ндрани]к. — Я уже говорил с генералом Чернозубовым о курдах и он одобрил очищение нашего тыла от вооруженных курдов. Надеюсь, Чернозубов уже сообщил Вам об этом.
Ген. Кулебякин. — Нет, об этом мне ничего не сообщено. У Вас есть какое-либо письменное распоряжение от генерала Чернозубова?
А[ндран]ик. — Нет, генерал поручил мне идти на Арчеш и очистить наш тыл от вооруженных курдов.
Ген. Кул[ебяк]ин. — Это все равно, что он ничего не сказал. Это на него похоже».
Затем генерал Кулебякин зачитал для Андраника основные пункты телеграммы Верховного главнокомандующего о курдах, подчеркнув, что это лишь основополагающие принципы, от которых можно и отклониться. Андраник заявил полководцу, что русские могут считать курдов своими друзьями, однако армяне не могут примириться с ними, так как все попытки армян к сближению с курдами в течение 20-25 лет ни к чему не привели; они, кстати, добавил Андраник, нападают также на казаков и солдат, что известно и русскому генералу. На это Кулебякин ответил: «Я лично с вами согласен и не верю курдам [в пример привел изменнические в отношении русских действия Бахри-бека из Хошаба. — Ан. 3.] …К сожалению, я многого сделать не могу, так как моих сил мало. Пока моя задача — очистить ущелье Зилан от курдов и наладить связь с 4-м корпусом через Патнос».
Именно в этот день генерал Кулебякин отдал приказ Арчешскому отряду, куда входила и дружина Андраника, 27 декабря наступать на Зилан-дзор. И впоследствии Андраник телеграммами многократно обращался к Кулебякину относительно действий против курдов. В середине января 1916-го, опять же в связи с вопросом «о тыловых курдах», Андраник послал начальнику Ванского отряда Кулебякину подробное донесение о том, что если русское командование не уничтожит курдов, то продвижение вперед «никогда не может развить полного успеха». По приказу Кулебякина Андраник 20 января 1916 года приступил к очищению от курдов северных и западных районов вдоль побережья озера Ван до Ахлата.
Интересные сведения о деятельности А. Кулебякина в Ване и встречах с ним опубликовал уполномоченный Союза городов Аш. Атанасян. По сообщению газеты «Мшак», 11 марта в Тифлисе — в литературно-художественном салоне Т. Назаряна — состоялся доклад только что возвратившегося из Вана Аш. Атанасяна на тему «Настоящее и будущее Вана». Сообщалось также, что в подробностях доклад будет напечатан в газете. И вот в номерах с 15 по 20 марта вышел цикл статей «Три месяца в Ване (впечатления и факты)». В IV статье цикла значительное место уделено Кулебякину: «Наше второе посещение было генерала К[улебякина], который жил в бывшем русском консульстве. Генералу 46 лет, он статен, с уже седеющими волосами, с приятным лицом; он принял нас с присущей ему любезностью, сообщив, что наш отряд [медицинско-санитарный и сиротский отряд, который был направлен Союзом городов в Ван. — Ан. 3.] ждет давно, что позволит облегчить его ношу — оградить войско от эпидемии, обеспечив медицинской помощью население. Далее генерал сообщил, что тревожные сведения, данные нам из надежных источников в Джульфе — Хое [о возможном наступлении турок и отступлении русской армии. — Ан. 3.], ничем не обоснованы, что, наоборот, наши войска ныне надежно держат фронт и т.д… Разговор существенно развеял наше подавленное настроение.
Не менее значительным было отношение генерала к ванским армянским национальным историческим святыням и драгоценным церковным реликвиям, которые были попраны, разграблены, пропали благодаря… попустительству армянского церковного управления; он удивлялся, что наши высшие духовные власти с самого начала войны не посылают … ученых-священнослужителей, чтобы они по продвижении армии вперед тотчас же бывали в монастырях, церквях с целью спасения церковных и исторических ценностей от всякого рода грабежей и хищений.
Мы, краснея, слушали справедливые замечания обаятельного полководца и кое-как оправдывали ошибки Эчмиадзина присутствием служащего Императорского Археологического общества г. С. Тер-Аветисяна и миссией, однако генерал утверждал, что, к сожалению, эта миссия сильно запоздала: “Ныне боюсь, что г. Тер-Аветисян соберет лишь остатки и, возможно, десятую часть тех драгоценных вещей, что можно было спасти еще 3 месяца назад”.
С наилучшими впечатлениями мы распрощались с генералом, который тут же пригласил весь наш отряд назавтра на русское Рождество к себе в гости и на обед.
Затем, во время трехмесячного моего пребывания в Ване, я пользовался самым дружеским расположением этой приятной, сердечной и талантливой личности до такой степени, что когда … зашел к нему попрощаться, мне казалось, что я прощаюсь с самым любимым другом-товарищем, с которым имел так много незабываемых встреч и поэтический дар которого в скором времени обогатит русскую литературу рядом прекрасных произведений, темой которых был разрушенный, но богатый ценными древностями и поэтическими традициями Васпуракан».
В середине июля 1916 года генерал-майор Кулебякин возглавил Соуджбулагский отряд. 28 июля по приказу командира корпуса он объединил под своим началом Соуджбулагский и Тавризский отряды. Сохранился архивный материал от 15 августа с подробным описанием генералом боевых действий этого отряда во время Бокано-Саккизской операции с 24 по 31 июля 1916 года и участия в ней 4-го и 6-го Армянских стрелковых батальонов.
При взятии города Саккиз, 31 июля 1916-го, генерал Кулебякин наблюдал атаку 4-го Армянского батальона, во время боя прислал ряд благодарственных телефонограмм. После взятия армянскими стрелками высоты 1027 он прислал подполковнику Осепянцу следующую телефонограмму, высоко оценивающую боевые действия и воодушевлявшую сражавшихся в составе русских войск армян: «Поздравляю батальон с первым боевым крещением и первой победой. Благодарю за отличную боевую работу. Сегодня лично был на взятой вами неприступной позиции и на месте оценил труд и доблесть одолевших ее армян-стрелков. 553. Кулебякин».
Кулебякин, как представитель высшего командного состава, при каждом удобном случае воодушевлял и ценил сражавшихся в составе русских войск армян. Это обстоятельство в свое время отмечал и великий армянский поэт Ованес Туманян: «Военные власти, четко видя находящееся в своей… армии армянство, оценили его самоотверженность и… всегда проявляли хорошее отношение; армянский народ, со своей стороны, служил ей [армии] и любил ее, как родную, и до настоящего дня ни одного недоразумения и недовольства не случалось между армянским народом и русским воинством, и сегодня… молодежь и русский солдат и казак, плечом к плечу, вместе сражаются… против врага России с истинным вдохновением».
1 июня 1917 года генерал-майор А. Кулебякин — командир 4-го Кавказского армейского корпуса. При корпусе действовали 1-й, 2-й, 5-й Армянские стрелковые батальоны.
Но вскоре, после ухода русской армии, положение армян осложнилось. «Великие победы на кавказском фронте привели к занятию большей части Турецкой Армении; с уходом же армии с фронта решилась участь не только Турецкой Армении, но и всего Закавказья, сводились к нулю все завоевания, освященные беспримерным героизмом, доблестью кавказской армии, ее неисчислимыми жертвами, — с горечью писал генерал-майор Кулебякин. — Особенно тяжко было положение армянского народа, мечта которого об освобождении от векового зверского турецкого владычества уже почти совсем осуществилась; и теперь приходилось серьезно думать об организации обороны занятых кавказской армией армянских областей на случай ухода русских. Вставал грозный вопрос об единоборстве армян с турками, т.к. на грузин и татар Закавказья надежда была плоха, что впоследствии и оправдалось».
Александр Кулебякин (в первом ряду в центре) с командным составом русской воинской части. Ван, 1915. Фото: wikimedia.org
Венгеров писал: «Я считаю совершенно ненаучным изучать литературу только в ее крупных представителях… Бывает даже так, что мелкий писатель… сплошь да рядом ярче характеризует ту или другую эпоху, чем писатель крупный». Это полностью можно отнести и к Кулебякину.
Армения, армянский народ, его трагедия, духовная культура были близки Кулебякину. Активно участвуя в военных действиях, он находил время для изучения истории и культуры армянского народа. Под непосредственным и каждодневным впечатлением от увиденного и пережитого он одновременно создавал волнующие душу стихотворения, увлекается армянскими народными легендами и эпосом. Его лирика проникнута глубокой любовью к Армении, ее богатой культуре. Творчество Кулебякина не оставило равнодушным армянского читателя. Результатом этого явилось то, что «Армянский Комитет “Верашинутюн”» на своем заседании от 24 февраля 1916 года выслушал предложение вице-председателя комитета А. Аракеляна об издании в пользу пострадавших от войны на средства комитета поэмы А. Кулебякина «Дверь Мехера» и стихотворения «Отзвуки Вана». Комитет под председательством Д. Аван-Юзбашяна, вице-председателя Б. Навасардяна, секретаря С. Малхасяна постановил издать «поэтическое произведение генерала А. П. Кулебякина в количестве 3000 экземпляров и весь доход обратить в пользу пострадавших от войны».
На заседании комитета, состоявшемся 9 марта, А. Аракелян доложил, что «поэма русского поэта Александра Кулебякина под названием “Дверь Мехера”, которую решено было напечатать, уже сдана» в типографию.
Издаваемый в Москве журнал «Армянский вестник» о Кулебякине и о его поэме писал: «Русский генерал Кулебякин во время своей поездки по Васпуракану изучил армянские легенды и, в частности, легенду о “Давиде Сасунском и двери Мехера”, с несколькими вариантами, которые переведены покойным Г. Халатянцем (из произв. Г. Срвандзяна). Ген. Кулебякин написал поэму на русском языке в стихотворной форме, под названием “Дверь Мехера. Ванская легенда”. Узнав об этом прекрасном и поэтическом труде от Смб. Тер-Аветисяна, который привез с собой рукописное произведение ген. Кулебякина, и принимая во внимание, что “это поэтическое произведение дает цельное понятие русскому обществу, чтобы и глубоко понимать, и переживать красоту той поэзии, которую дала эта многострадальная страна (Армения)”, как пишет автор, “Комиссия по восстановлению Армении” решила издать на свои средства это прекрасное произведение ген. Кулебякина. С разрешения автора, мы в другой раз приведем предисловие автора». Кстати, предисловие автора было напечатано в «Мшаке» (16 марта 1916 г.), а «Армянский вестник» перепечатал ее: «В обработанной мною поэтической легенде “Дверь Мехера” описан вид вдохновившего меня памятника, величественного и прекрасного, в своей суровой таинственности, а содержание взято из известных уже на армянском языке печатных текстов, записанных С. Айкуни и Г. Срванцтяном, и слышанных мною кратких рассказов. Эти тексты по моей просьбе лично переводил мне в Ване с армянского старший хранитель Кавказского музея С. В. Тер-Аветисянц, а я записал за ним».
В начале августа 1917 года в Тифлисе вышла в свет книга Кулебякина «Дверь Мехера. Отзвуки Вана». Сергей Городецкий, русский поэт, живший и творивший в те годы в Тифлисе, откликнулся содержательной рецензией в газете «Кавказское слово». Отмечая однообразие стилистического и языкового строя поэта, Городецкий в то же время оговаривает легкость и звучность его строк, которые «всегда честны и грамотны». Считая рассказ «снаружи» недостатком, Городецкий добавляет, что это прискорбно по той причине, что «в чем-чем, а в искренности чувства А. П. Кулебякину отказать нельзя никак.
Он умилен и природой, и стариной Вана. Часто он бывает трогателен в своем умилении, например, когда говорит о разбитых иконах Варагского монастыря:
И с иконы обветшалой,
Тайны прошлого храня,
Ты с улыбкою усталой
Грустно смотришь на меня».
Эти слова, безусловно, относятся к почтенному человеку, чья книга, цикл стихов «Отзвуки Вана (1915-16 гг.)», примечания к ним (трудно представить, как за столь краткий срок ему удалось так много узнать об Армении, дать столь богатый и содержательный комментарий!) представляют несомненный интерес при воссоздании событий, происходивших на Кавказском фронте и, особенно, на Ванском направлении. «Ванские стихотворения написаны мною под непосредственным впечатлением виденных мест и слышанных рассказов. Я был в Ване с ноября 1915 по март 1916 года. Невыразимо тяжелое настроение навевает этот дотла разоренный, насыщенный смертью край, но природа его скрашивает даже ужас запустения и гибели… Везде отпечаток величия и древности. И развалины, развалины без конца», — писал Кулебякин в предисловии к «Отзвукам Вана (1915-16 гг.)» 25 марта 1916 года.
Указанный цикл отличается искренностью, цельностью — стихотворения тематически связаны и дополняют друг друга. «Одно имя “Ван” уже много говорит тем, кто любит и знает историю, особенно же тем, кто в нем пережил и выстрадал войну, не говоря уже о детях того народа, который теперь ценою долгих страданий и жертв дожил наконец до счастья освобождения от векового гнета турок. Бог даст, сгладятся следы пережитого тяжелого времени, и настанут более счастливые дни освобожденного Россией края, но тем поучительнее тогда будет оглянуться на пережитое и ярко представить себе те картины разрушения и смерти, которые породила нынешняя мировая война в этой древней стране, овеянной дыханием неразгаданной красоты», — писал Кулебякин.
Поэт-генерал в своих произведениях сочувственно описал трагедию народа, зверства турецких варваров («Старый Ван», «Гибель Вана (июль 1915 г.)», «Аванц», «Слепая» и др.). Стихотворение «Оборона Вана» проникнуто чувством уважения к армянам, которые «милости не просят» и героически борются за «свое существование» в ожидании русских войск:
Жизнь поникла в древнем Ване,
Гнев пылает, слезы льются.
Из последних сил армяне
В ожиданьи русских бьются.
Бьются с злой турецкой силой
За родное достоянье,
За поля отчизны милой,
За свое существованье.
В стихотворении «Торжествующий Ван» Кулебякин передает радость ванцев, ликующих по поводу взятия Эрзерума русской армией. Радость обездоленного, разоренного народа велика — Россия спасла армян:
Из стен Эрзерума восходит свобода
Россией спасенных армян,
И день окончания рабства народа
Празднует Ван.
Пред этой картиной геройской отваги
Молчит человеческий ум.
И только колышутся русские флаги:
Взят Эрзерум!!
Кулебякин особо отмечает русскую ориентацию армян. Говоря о том, какое воодушевление у ванских армян вызвало взятие Эрзерума русскими войсками, Кулебякин в примечаниях к ванским стихотворениям писал: «Нужно было быть на месте среди ванских армян, чтобы видеть их радость по поводу падения Эрзерума. Этим кончилось их многовековое рабство. Восторг народа не имел границ: люди буквально плакали от счастья. Ликовала толпа обездоленного, разоренного народа, потерявшего все свое состояние, множество самых близких родных. Взятие Эрзерума сразу вселило в них уверенность в окончательном торжестве над исконным врагом».
Кулебякин был очарован Арменией и воспел ее дивную красоту, редчайшие памятники зодчества, достопримечательности Вана («На Ванском озере», «Ванская скала», «Вечер над Ваном», «Ардамет», «На лодке по Вану», «Варагский монастырь»).
Изучив армянский народный эпос, легенды и сказания, Кулебякин представил их в своей обработке в произведениях «Дверь Мехера» и «Ахтамар». Они имеют познавательное значение, знакомя русского читателя с памятниками армянского народного творчества. «Нужно быть на месте действия этих легенд, нужно самому видеть эти древние памятники, эти полустертые следы отжитой культуры, эту величественную и загадочную природу, нужно в самом очаге местной жизни наблюдать характерные черты ее быта, сохранившего много древних форм, чтобы глубже понять и почувствовать красоту поэзии, порожденной этой многострадальной страной», — писал Кулебякин в Ване 8 января 1916 года.
Фото: Закарян А. Поэт-генерал Александр Кулебякин и Армения
После ухода русских войск из Закавказья Кулебякин обосновался в Тифлисе, где в то время сильны были антиармянские настроения. В этой связи уместно привести высказывание Городецкого: «Еще сильнее зашипели черносотенцы из подворотни Русского клуба. Страшно смотреть, до чего дошла общественная рознь… Русский клуб играет крайне мрачную роль в Т[ифлисе]. Оттуда ползут слухи о предстоящих погромах. Там куются крылатые слова вроде: “недорезанный народ” (про армян), и создаются государственные истины вроде той, что “нам нужна Армения без армян”. Усы Вильгельма торчат из Русского клуба, и именно оттуда раздаются вздохи о непобедимости германцев и праздности борьбы».
Вот в такой атмосфере общественно-политической жизни Тифлиса разворачивалась литературная деятельность Кулебякина. Он принимал активное участие в деятельности «Цеха поэтов», созданного и возглавляемого Городецким. Цех был одним из отделений объединения «Артистериум», созданного в конце марта 1918 года при журнале «Ars». Участники собирались каждую среду — главным образом в музыкальной студии виолончелиста Наума Бендицкого, на квартирах Сергея Городецкого и Александра Кулебякина, читали свои произведения, слушали интересные лекции на различные литературные темы. На «средах» всегда было многолюдно: кроме самих участников, бывали и гости — профессор консерватории Фома Гартман, музыкант Николай Черепнин, грузинские поэты Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Валериан Гаприндашвили, тифлисские футуристы во главе с Алексеем Крученых. Вот что пишет о Кулебякине в своих воспоминаниях поэтесса Рипсиме Погосян: «Во время очередного собрания [“Цеха поэтов”, — Ан. 3.] с чтением своего стихотворения об Армении выступил поэт-генерал Александр Кулебякин — очень уважаемый человек, который, несмотря на возраст, был одним из активных членов “Цеха”». Александр Кулебякин был в числе членов «Цеха», подписавших письмо в защиту Сергея Городецкого от клеветнических нападок Георгия Харазова.
Кулебякин поддерживал дружеские отношения со многими представителями армянской культуры, литературы, общественно-политическими деятелями. Особенно близкие отношения сложились у него с великим армянским поэтом Ованесом Туманяном. По всей вероятности, их дружба зародилась еще в ноябре-декабре 1914-го, когда Ованес Туманян вместе с Александром Ширванзаде, инспектором тифлисской школы Нерсисян Овсепом Хунунцем, священником Никогайосом Бавояном, юристом Смбатом Хачатряном, епископами Месропом и Хореном выехал на фронт: целью их выезда на место военных событий были встречи со сражающимися на фронте армянскими добровольцами, ознакомление с общим положением дел. Ованес Туманян с подобной же миссией был, в частности, в Ване и в июне 1915 года, вместе с Овсепом Хунунцем и доктором философии Ервандом Франгуляном.
Приезжая с фронта в Тифлис, поэт-генерал часто встречался с Туманяном, поддерживал с ним переписку. До нас дошел рукописный «подстрочный» и «дословный» перевод сочинения Туманяна «Последний день», переведенный на русский в 1915 году. С большой долей вероятности можно предположить, что перевод сделан или самим Александром Кулебякиным, или же по его просьбе, так как текст находится в общей папке материалов, которые 20 июня 1986 года дочь поэта Тамар Туманян передала в дар Музею Ованеса Туманяна. 10 января 1917-го военачальник с дарственной надписью «Ованесу Туманьяну поэту Армении от сердца автора Александра Кулебякина. 10/1 1917 Тифлис» подарил писателю свою книгу «Гребеничка в плену. Казачья старина» (Владикавказ, 1913).
Как известно, Валерий Брюсов в 1916-1917 годах побывал в Закавказье — в Тифлисе и Баку, прочитал ряд лекций, в частности, об армянской поэзии. Вся закавказская интеллигенция была под впечатлением этих выступлений. В конце февраля 1917-го печать сообщала о предстоящем приезде в Тифлис Валерия Брюсова и Юрия Веселовского и чтении ими лекций. Туманян 24 февраля телеграфировал Брюсову: «Правление общества писателей просит Вас <в> Тифлис <на> вторую неделю после Пасхи. Ждем <с> нетерпением».
Кулебякин, очевидно, был в курсе происходящего. Так, 29 января 1917 года в постскриптуме письма Туманяну русский генерал пишет: «Кажется не придется послушать В. Брюсова», а 28 февраля того же года отмечает: «С признательностью возвращаю Вам Вашу книжку “Собрание стихотворений” Виктора Гюго. Простите, что задержал. Жалко, что мало пришлось повидаться. Сегодня уезжаю в Игдыр. Книжка стихотворений о Ване скоро выйдет. Хотелось бы лично познакомиться с В. Я. Брюсовым, но не знаю, удастся ли мне приехать к Пасхе. Зависит от наших военных дел…»
В этот же период Кулебякин написал состоящее из шести частей произведение «Крест Масиса. Две легенды» с посвящением армянскому поэту: «На добрую память сердечно уважаемому поэту Армении Ованнесу Фадеевичу Туманяну преданный автор. А. Кулебякин. 9. IV. 1917 Тифлис».
С середины 1917-го обосновавшись в Тифлисе, Кулебякин чаще стал навещать великого армянского поэта. Интересные воспоминания об этой поре оставил Джалал Тер-Григорян (Саллюмян): «У Туманяна часто видел также генерал-майора А. П. Кулебякина, который был командиром дивизии, затем корпуса, на Кавказском фронте, в районе Вана. Он был одновременно поэтом. Написал поэму “Дверь Мхера”, ряд стихотворений под общим заголовком “Отзвуки Вана”, которые изданы отдельным сборником. Он часто бывал у Туманяна, конечно, не как генерал, а как поэт. Он очень высоко оценивал нашего поэта, с теплым уважением относился к нему и свою поэму “Нанэ” (“Ахлатская поэма”, которая напечатана в сборнике “Джейран”, изданном в Батуми) посвятил Туманяну. Беседы с Александром Кулебякиным также носили чисто литературный характер. Однажды Туманян прочитал переведенного им “Утопленника”, не сообщив, что это “Утопленник” Пушкина. Кулебякин, не знавший армянского, прослушав 2- 3 куплета, сразу же сказал:
— Это “Утопленник” Пушкина.
Он, конечно, это понял по размеру, ритму и соответствующему произношению. Затем беседа продолжалась вокруг Пушкина. Туманян говорил, что русские не имели более талантливого поэта, чем он, до сих пор. Кулебякин был согласен, что Пушкин действительно великий поэт, но был и более великий, чем он, и, кажется, ждал, что мы отметим более великого, чем Пушкин, поэта. Мы не догадались, на кого намекает Кулебякин, и он отметил неизвестного автора созданной в XII веке поэмы “Слово о полку Игореве”.
Забыл сказать, что и Кулебякин со своей стороны мастерски продекламировал стихотворение, посвященное пляске “Камаринская” или “Трепаку”, которые своим ритмом, тактом напоминали мелодию этого танца: сам же во время чтения своей мимикой и движениями, казалось, танцевал сидя».
В феврале-марте 1919 года торжественно отмечалось 50-летие со дня рождения Ованеса Туманяна. Общественность Тифлиса — армяне, русские, грузины — широко, с воодушевлением и любовью праздновали юбилей великого гражданина города. Весьма активное участие в чествовании принял и Кулебякин.
Юбилейные торжества начались 20 февраля. В этот день, ранним утром, на Вознесенскую улицу, к квартире поэта направились деятели литературы и искусства, учителя, учащиеся. В их числе была и делегация «Цеха поэтов» — Сергей Городецкий, Александр Кулебякин, Юрий Данцигер, Нимфа Бел-Кон-Любомирская, вручившая юбиляру поздравительный адрес.
26 февраля состоялось 24-е заседание «Цеха поэтов», посвященное 50-летию Туманяна. Поэты читали свои стихотворения, написанные в его честь. Кулебякин посвятил Туманяну трогательное стихотворение — «Ованнесу Туманяну. 20-го февраля 1919-го года. Сонет акростих», в котором армянский поэт был представлен как гражданин, разделяющий горе и радость родного народа. Обращаясь к Туманяну, Кулебякин вопрошает:
О чем грустишь, задумчивый поэт?
В твоих глазах мы видим тень укора.
Армянский бард! Ты грустен, что не скоро
Народам Бог пошлет покой от бед.
Нет! не померкнет солнце Айастана! —
Яснеет даль: ты видишь, Ованнес?…
Не умолкай: нам нужно Туманяна!!
Генерал-майор Александр Кулебякин перед «Дверью Мехера». Ван, 1915. Фото: wikimedia.org
Кулебякин довольно активно занимался также переводческой деятельностью. В первом номере (1918 г.) ежемесячника искусства и литературы «Ars» были в его переводе опубликованы стихотворение Иико Бараташвили «Конь», а также семь четверостиший Омара Хайяма. Интересно отметить, что 66 четверостиший Омара Хайяма Александр Кулебякин перевел еще в 1917 году. Так, 29 января в адресованном Туманяну письме русский генерал говорил об этих переводах, упомянув, что высылает их вместе с письмом.
Под редакцией Сергея Городецкого в 1919 году батумское армянское издательство выпустило сборник «Джейран», в который вошли стихотворения Ованеса Туманяна «Поэтам Грузии», Даниэла Варужана «Первый грех» в переводах Сергея Городецкого, а также произведение Александра Кулебякина «Нанэ (Ахлатская поэма)», посвященное Ованесу Туманяну.
Перу Кулебякина принадлежит также ряд рассказов. Так, в художественно-литературном и юмористическом журнале «Радуга» (№1) был напечатан «рассказ А. Кулебякина с иллюстрациями О. Шарлемана». Кстати, известный художник Осип Шарлеман (по происхождению француз), в то время жил и творил в Тифлисе. Он был автором рисунка герба Грузии.
В конце апреля 1919 года усилиями Городецкого в Тифлисе был издан первый поэтический сборник членов цеха «Акмэ». Книга вобрала в себя произведения 22 поэтов, в нее вошли три стихотворения Кулебякина — «Аракс», «Я видел сон…», «Сквозистый лес…», направленные против войны и насилия. В стихах раскрывается тонкий поэтический мир Кулебякина, его переживания за «маленький уголок» земли — Армению и ее гордый народ. В стихотворении «Аракс» отображен весь кровавый кошмар пережитого:
Немолчный гул воды, неясный полусвет
И ветра замкнутого вздохи. —
На всем угрюмый тон, оттенок бездны лет,
Печать таинственной эпохи.
Из сумрака времен события встают,
Немые тени оживают.
И кажется порой, что камни вопиют,
А волны кровь переливают.
Река Аракс нередко выступала в литературе символом армянского народа. Этот символ использовал и Кулебякин, хорошо знавший историю и судьбу армянского народа.
На Кавказском фронте русский военачальник испытал глубокое потрясение от увиденного. Красноречивое свидетельство тому — стихотворение «Я видел сон…», в котором поэт предсказывал, что человечество исчерпает человечность, дарованную богом:
Я видел сон: ушли в туман года.
Весь род людской истаял понемногу,
Изжив себя и опостылев Богу,
И зверь вошел в пустые города.
Читая стихотворение, невольно вспоминаешь картины «Мертвого Города» из «Дантовой легенды» Егише Чаренца, который также был очевидцем событий на Кавказском фронте. В «Мертвом Городе» Чаренцем описан Ван, разрушенный, оскверненный, с дымящимися от пожаров домами и садами. В этом городе он побывал солдатом-добровольцем, а Кулебякин — одним из командиров русской армии. Такими же впечатлениями, переживаниями проникнуто и стихотворение Кулебякина. Видя во сне пустые города, населенные зверьми, автор восстает против человеческой жестокости, и победу он видит без воинствующего человека-зверя, в вечно молодом и красивом мире:
И, рдея жизнью вечно молодою,
Земля без нас мирам иных планет
Сияла той же светлою звездою.
Фото: wikimedia.org
В период подготовки Парижской мирной конференции возникла необходимость представить также сведения об участии армянского народа в первой мировой войне и понесенных им потерях. 21 ноября 1918 года (подготовительные работы начались со 2 ноября) Совет Союзов Центрального Совета армянских землячеств на общем собрании сформировал «Бюро по установлению потерь армян от Всемирной войны», председателем которого был избран Туманян. По предварительным расчетам предполагалось, что эта акция потребует почти полмиллиона рублей. Было создано четыре отдела. Обязанности и должности были распределены следующим образом. Известный историк Лео, заведующий историко-политическим отделом, должен был представить историю «Армянского вопроса». Второй отдел — военно-исторический — должен был представить участие армянских вооруженных сил, армянского народа в мировой войне, показать значение этого участия. Предварительно, до того, как найти подходящего заведующего отделом, «временно вместе с несколькими военными руководит Тиг. Бегзадян», однако спустя некоторое время удостоился чести возглавить этот отдел А. Кулебякин. Экономический отдел призван был подсчитать потери армянского народа в Первой мировой войне — отделом должен был заведовать Хрис. Вермишян, но вскоре его заменил Аш. Атанасян. Четвертый отдел — уголовно-следственный — обязан был вскрыть и запротоколировать факты всех имевшихся убийств и резни во время турецких наступлений; отделом должен был заведовать Т. Иоаннисян.
Таким образом, заведующего военно-историческим отделом «долго» выбирали, в конце концов нашли достойную кандидатуру в лице русского поэта-генерала. Ответственный секретарь этого отдела Левон Лисицян в 1920 году написал исторический очерк «Участие армян в мировой войне 1914-1918 гг. Военно-исторический обзор. Предварительное ознакомление». В нем имеются весьма интересные сведения о Кулебякине как заведующем отделом. «В качестве председателя и главного редактора этой военно-исторической комиссии был приглашен полководец Александр Кулебякин, известный как поэт и романист, который уже опубликовал несколько поэтических произведений об Армении, — писал Лисицян.— В то время он был непосредственным участником всей войны на русско-турецком фронте с начала до последнего периода и, имея исключительную память и большой дар большого писателя, действительно должен был считаться наиболее подходящим для составления упомянутой военной истории.
Имело значение и то обстоятельство, что историческое описание и оценка, данные таким нейтральным и авторитетным человеком, как полководец Кулебякин, должны были быть особенно авторитетны и надежны для всех».
Кулебякин с любовью и большой готовностью подходил к выполнению порученного ему дела. В докладной записке от 5 февраля 1919 года он подробно описал проделанную работу и перечислил трудности, с которыми столкнулся в процессе (в основном — финансовые): «Капитальная важность предпринятого военно-исторического труда вполне очевидна: для армянского народа необходимо, чтобы на мирной конференции перед лицом всех наций и мировой истории он мог представить фактические доказательства своего активного, кровью и бесчисленными жертвами запечатленного участия в мировой войне на стороне союзных нам держав до самого конца, даже, когда он остался совершенно одинок в этой неравной борьбе. Таким образом, разрабатываемый мною очерк имеет не только специально военно-историческое, но в данный момент также и исключительное политическое значение для дела армянского народа».
22 марта 1919 года состоялось второе смешанное собрание исполнительного органа Центрального Совета земляческих союзов и бюро, в котором участвовали заведующие отделами бюро генерал А. Кулебякин, Лео, Т. Иоаннисян и Аш. Атанасян. На собрании были заслушаны доклады заведующих, состоялся обмен мнениями. Было решено, «согласно докладов заведующих, обратиться к Совету Союза Центрального Совета землячеств на его предстоящем заседании, доложить о деятельности бюро и предложить Совету продлить срок его полномочий». Именно под этой датой до нас дошел доклад Кулебякина о состоянии работ своей комиссии, адресованный бюро. 27 марта на заседании Центрального Совета землячеств заслушали вопрос о продлении срока деятельности бюро — решено было продлить его еще на один месяц для составления меморандума. О скудости материальных средств Кулебякин говорил в письме Туманяну от 31 марта: «Знаю, что в таком же положении находятся и другие комиссии, но я по своему долгу не могу не ходатайствовать о своих сотрудниках. Искренне Вам всегда преданный А. Кулебякин».
14 апреля на смешанном заседании Совета Союзов Центрального Совета армянских землячеств, следственного бюро, представителей купечества, дипломатического представителя Армении в Грузии, представителя европейской делегации, Армянского Национального Совета Грузии Туманян подробно доложил о деятельности бюро, о финансовом положении, отметив, что правительство РА не выполнило своих обещаний в финансовом плане. Начатая бюро работа остается незаконченной, «ответственность за это безусловно падает на Армянское правительство». Собрание решило «пока что деятельность бюро приостановить». В письме от 22 апреля 1919-го, адресованном Христофору Вермишяну, Ованес Туманян с болью писал: «Я узнал, что Вы защитили дело нашего злосчастного следственного бюро, но тем не менее [оно] провалилось в нашем знаменательном парламенте. Вопреки даже поддержке и предложению правительства (по крайней мере его большинства).
Вы не можете представить, что бюро и, в частности, я испытали вообще в результате всего этого.
Взялись за дело на три месяца и выделяемую сумму определили лишь на пятый месяц, и то лишь одну шестую часть… и эти люди, которые считают это дело столь неважным и смотрят на него поверхностно, — эти люди считаются представителями этого народа. И выходит, что весь мир имеет требования, кроме армянства.
В то время как американский консул, прошлым днем я был у него, сам предложил — через три недели едет в Париж, дайте, мол, дела бюро, повезу с собой, даже указал, что нам написать и что делать нашей делегации, обещал и сам помочь там. Наконец, с другой стороны, наша делегация едет, со всех сторон шлют новые материалы… а мы оставили все наполовину и закрыли двери бюро».
Как бюро в целом, так и Кулебякин проделали огромную работу. Начиная с января, в числе других материалов бюро передало члену армянской делегации на Парижской мирной конференции Пападжаняну «часть (314 стр.) того доклада, который подготовил заведующий военной частью комиссии генерал Кулебякин об участии армян в мировой войне». Председатель бюро Туманян с горечью писал: «Если дела комиссии подвергнем ликвидации, останутся незавершенными труды заведующих отделами гг. Лео, Т. Иоаннисяна и генерала Кулебякина».
Работы бюро временно были приостановлены, однако возобновить их не удалось.
Вот что писал Лисицян в своем очерке: «Полководец Кулебякин, который уже рассматривал взятую на себя работу по историческому труду как свое кровное дело и литературное его завершение считал делом чести и самолюбия автора, еще целый год продолжал свое исследование, знакомясь исключительно … с историей отдельных армянских военных частей и армяно-турецкой войны после русской революции, несмотря на то, что был лишен какой-либо материальной помощи.
Ныне полководец Кулебякин, попав в период властвования большевиков, после выполнения большей части работы, лишен возможности завершить исследование. Так как мы осознаем огромное значение настоящего исследования для истории нашего молодого воинства, боевых традиций армянства и укрепления сознания народа, мы должны постараться подготовить к печати на армянском языке полученные от полководца Кулебякина рукописи… Рукопись полководца Кулебякина мы должны дать без изменений, оставляя за ним права и ответственность автора».
В целях содействия экономическому, духовному возрождению, укреплению обороноспособности и мощи Первой Республики Армении, в марте 1919 года крупный армянский промышленник из Баку Илья Маилов с двумя своими братьями организовал на Северном Кавказе — в Кисловодске «Научно-промышленную экспедицию братьев Маиловых». До этого, в начале 1919-го, представители армянского крупного капитала Закавказья, учитывая факт существования армянской государственности, собрались в Тифлисе на совещание, где обсуждался вопрос о переводе их предпринимательской деятельности из разных мест Закавказья в Армению. Чтобы изучить народнохозяйственную, административную и культурную жизнь Армении, была создана вышеназванная экспедиция. Это гарантировало бы дальнейшее развитие армянского капитала в самой Армении. Создание экспедиции имело широкий общественный резонанс не только среди армян.
Экспедиция обратилась к видным специалистам с предложением разработать и представить соответствующие обоснованные программы. И на этот раз доклад, касающийся вопросов обороны Республики Армении и проблем ее армии, составил и представил экспедиции генерал-майор Кулебякин. Свой доклад Кулебякин закончил 1 октября 1919 года. Он состоял из двух разделов: «Военные задачи Армении» (21 лист, XI отдел) и «Особое мнение. Несколько слов о новых границах будущей Армении» (17 листов). В докладе рассматривались вопросы основных границ республики, их пересмотра в свете взаимоотношений с Грузией, Азербайджаном и Турцией, «особое мнение» о новых границах и другие вопросы, касающиеся стратегии и обороны.
Фото: rusbibliophile.ru
К сожалению, о последующей деятельности Кулебякина подробных сведений нет. Однако о том, что генерал в начале двадцатых годов жил в Тифлисе, говорят следующие факты. Кулебякин в эти годы поддерживал дружеские отношения со многими видными армянскими общественно-политическими и культурными деятелями, работал со многими из них. Среди них был сын известного ученого-арменоведа Степана Лисицяна — Левон Лисицян, являвшийся ответственным секретарем «Бюро по установлению потерь армян от Всемирной войны», сотрудником экспедиции братьев Маиловых. Его безвременная и трагическая смерть в 1921 году произвела глубокое впечатление на Кулебякина. Годовщине смерти своего молодого армянского друга он посвятил трогательное стихотворение.
Кроме того, Кулебякин «с армянского перевел» четверостишия Туманяна. Из них 30, каждое на отдельной странице, написанные от руки, он бережно сброшюровал в маленькую книжку с приложением содержания и посвящения и 12 апреля 1923 года, спустя 20 дней после смерти армянского поэта, посвятил семье Туманяна с надписью: «На добрую память дорогой для меня семье сердечно любимого мною человека, поэта Армении Ованнеса Фадеевича Туманяна. А. Кулебякин. 12/IV.1923. Тифлис». Интересно также, что в стихотворении «Памяти Ованеса Туманяна» русский поэт-генерал «воспроизводит образ национального поэта, который, перерабатывая в своем поэтическом горниле творения народа, возвращает ему их, отметив печатью своего гения».
Таким образом, Александр Кулебякин, русский генерал, внес неоценимый вклад в дело борьбы армянского народа за свое существование и освобождение. Он был яркой личностью, сочетающей в себе талант военного, поэта и общественного деятеля. Как истинный гуманист, Кулебякин умел сопереживать чужой боли и страданиям; трагедия армянского народа не оставила его равнодушным, и генерал искренне был предан защите его интересов.
Подготовлено по материалам: Закарян А. Поэт-генерал Александр Кулебякин и Армения, 2003; Закарян А. Александр Кулебякин и Ованес Туманян, 2003