Во многих советских домах были гобеленовые ковры со оленями, красно-зеленые ковровые дорожки, семь слоников на белой вышитой салфетке…И портрет Эрнеста Хемингуэя работы легендарного армянского фотографа Юсуфа Карша. В моем родительском доме этот образ Хема был вырезан на чернолаковой доске.

Четвертая жена Эрнеста Хемингуэя – Мэри Уэлш – обрадовалась этому портрету больше всех. Фотограф из множества вещей выбрал ее подарок на день рождения писателя – вещь баснословно дорогую, ручной вязки от Диора.

Как писал поэт Александр Кушнер:

Он в свитерке по всем квартирам

Висел, с подтекстом в кулаке…

Журналист, литератор Евгения Коробкова так писала об этой фотографии:

"Сквозь стекло книжного шкафа на меня смотрит очень смуглый человек с белой бородой, в свитере грубой вязки. Это была любовь особого свойства. Для советского человека американский писатель был один. Не Фицджеральд. Не Эллиот. Не Фолкнер.

Помню, как однажды мы, студенты журфака, спросили у преподавательницы зарубежной литературы Ирины Удлер, какой самый лучший подарок она получала на Новый год. «Хемингуэя, — не задумываясь ответила она, — я никогда не забуду 1963 год. В книжный выбросили «Фиесту». Мы купили сразу десять, потом отсылали знакомым, поздравляли с Новым годом. Какая радость была!..»

Сегодня портреты Хэма уже не украшают книжные шкафы. Его эпоха закончилась одновременно с Советским Союзом. Знаменитый стиль, так понятный в советское время, ушел. У современных читателей другие кумиры".

Действительно, в то время, когда советская журналистика была на высоте благодаря таким мастерам, как Алексей Аджубей, Анатолий Аграновский, Хемингуэя читали запоем. "Старик и море", "Прощай, оружие!", "По ком звонит колокол", "Фиеста", "Зеленые холмы Африки". Его интонации и диалоги, сама его так называемая "рубленая проза" формировала стиль многих писателей.

Портрет Хемингуэя висел в общежитиях, на работе, в художественных салонах. Говорят, что писатель был популярен в ССР больше, чем у себя на родине.

Автору этого очерка 3 года и он не стал шахматистом

Увы, Юсуф Карш не считал портет Хемингуэя самым удачным. Он выделял только три - Уинстона Черчилля, Бернарда Шоу и Элеоноры Рузвельт. Но нам все равно любопытно сейчас прочитать слова Юсуфа о своем искусстве: "Сходство само по себе не ведет к успеху. Если, глядя на мои портреты, Вы узнаете об изображенных на них людях что-нибудь более значительное, если они помогут Вам разобраться в своих чувствах относительно кого-нибудь, чья работа оставила след в Вашем мозгу — если Вы взгляните на фотографию и скажете: «Да, это он» и при этом узнаете о человеке что-то новое — значит это действительно удачный портрет".

И еще: "Бывают очень короткие промежутки времени, когда все внутреннее богатство человека проявляется в его глазах, в жестах рук, в позе. Это момент для фотографа — мимолетный «момент истины».

Безусловно, в судьбах Карша и Хема было много общего. Юсуф был младше писателя на 9 лет, он родился в 1908 году в городе Мардин на юго-востоке Турции. Детство прошло под черным знаком Геноцида. Арестованы и казнены два дяди (живыми брошены в колодец). Его семье удалось спастись и приехать в Алеппо, где сестра умерла от голода. Идет 1922 год, Каршу 14 лет, уже столько пережито.

Хемингуэй к тому времени тоже изранен воспоминаниями и не только. Невыносимо страдает и его большое, сильное тело, которое мы все время в своем воображении помещаем в сцены африканской охоты или рыбалки на Кубе. В 1918 году он, спасая раненого итальянского снайпера, попадает под огонь австрийских пулеметов и минометов. В госпитале из него извлекли 26 осколков. При этом на теле Эрнеста было более двухсот ран. Вскоре его перевезли в Милан, где простреленную коленную чашечку врачи заменили алюминиевым протезом.

В предисловии к роману "Прощай, оружие" Эрнест писал.

"Я принимал участие во многих войнах, поэтому я, конечно, пристрастен в этом вопросе, надеюсь, даже очень пристрастен. Но автор этой книги пришел к сознательному убеждению, что те,
кто сражается на войне, самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем более замечательных людей там встречаешь; зато те, кто затевает, разжигает и ведет войну, - свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться".

Юсуф Карш переживет своего собеседника на 31 год

Говорят, что Юсуф Карш в своих сильных портретах трансформирует человеческое лицо в легенду. В этой, в общем-то справедливой характеристике, есть натяжка. Карш не создавал судьбы и харизмы тем, кого он снимал. Этот трагический, человеческий "материал" создавала эпоха.

Писатель позировал Каршу в 1957 году. 2 июля 1961 писатель возьмет свое ружье и выстрелит себе в рот. Мужчине на портрете остается жить только 4 года.

Валерия Олюнина