Театр начинается с вешалки. Это ставшее крылатым выражение приписывается Константину Сергеевичу Станиславскому. Правда, в его сочинениях оно нигде не встречается, да и в воспоминаниях современников о нем тоже. Возможно, известное театральное изречение сложилось на основе письма Станиславского цеху гардеробщиков МХАТа от 23 января 1933 года. Написал он его, отвечая на их приветствие к своему семидесятилетию: «Наш Художественный театр отличается от многих других театров тем, что в нем спектакль начинается с момента входа в здание театра. Вы впервые встречаете приходящих зрителей». В качестве автора этого выражения также часто называется и Владимир Иванович Немирович-Данченко.

«Сотоварищи по театру» Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко ǁ portal-kultura.ru

Как бы то ни было, а Московский Художественный театр Станиславский и Немирович-Данченко основали вместе. И театр их начинался, помимо вешалки, с одной знаменательной встречи, состоявшейся в ресторане «Славянский базар» на Никольской улице. В очерках Владимира Гиляровского «Москва и москвичи» находим описание этого ресторана: «Фешенебельный „Славянский базар“ с дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах. <…> Здание „Славянского базара“ было выстроено в семидесятых годах А.А. Пороховщиковым, и его круглый двухсветный зал со стеклянной крышей очень красив».

Когда-то на Никольской улице работал «Славянский базар» (гостиница и ресторан). Сейчас это достопримечательность старой Москвы ǁ pastvu.com

Инициатором встречи выступил опытный педагог и драматург Немирович-Данченко. Станиславский, уже известный к тому времени театральный деятель, актер и режиссер, в своей книге «Моя жизнь в искусстве» в главе «Знаменитая встреча» вспоминает: «В июне 1897 года я получил от него записку, приглашавшую меня приехать для переговоров в один из московских ресторанов, называвшийся „Славянским Базаром“. Там он выяснил мне цель нашего свидания. Она заключалась в создании нового театра, в который я должен был войти со своей группой любителей, а он — со своей группой выпускаемых в следующем году учеников».

В ходе легендарной беседы Станиславского и Немировича-Данченко, длившейся без перерыва восемнадцать часов, были сформулированы задачи предпринимаемого театрального дела и обсуждена программа их осуществления.

«Мировая конференция народов не обсуждает своих важных государственных вопросов с такой точностью, с какой мы обсуждали тогда основы будущего дела, вопросы чистого искусства, наши художественные идеалы, сценическую этику, технику, организационные планы, проекты будущего репертуара, наши взаимоотношения», — писал Станиславский.

На встрече подробно рассматривался состав труппы будущего театра, костяк которой составят молодые актеры. Были заранее разделены обязанности между «сотоварищами по театру». Было решено, что Немирович-Данченко возьмет на себя вопросы литературного характера и организационные вопросы, а на Станиславского была возложена режиссерская и художественно-постановочная части. «В протокол было записано: „Литературное veto принадлежит Немировичу-Данченко, художественное — Станиславскому“».

Большое значение в обсуждении отводилось вопросу организации быта актеров, условий их жизни. «В вопросах общей этики мы сразу сговорились на том, что, прежде чем требовать от актеров выполнения всех законов приличия, обязательных для всех культурных людей, необходимо поставить их в человеческие условия».

«На этом же заседании было решено, что мы создаем народный театр — приблизительно с теми же задачами и в тех планах, как мечтал Островский. Для популяризации этой идеи решено было выступить с публичными докладами, подать соответственные заявления в московскую городскую думу и т. п.

Впоследствии мы точно выполнили это постановление, но оказалось, что репертуар народных театров был настолько ограничен цензурою, что, открывая народный театр, мы были бы принуждены чрезвычайно сузить наши художественные задачи. Тогда решено было сделать наш театр „общедоступным“». «Общедоступность» нового театра предполагала в первую очередь невысокие цены на билеты.

А.П. Чехов читает «Чайку» артистам театра, 1898 год. Слева от Чехова сидит К.С. Станиславский, рядом с ним стоит О.Л. Книппер, в левом углу стоит В.И. Немирович-Данченко. Справа сидит М.П. Лилина, рядом стоит В.Э. Мейерхольд ǁ wikipedia.org

Художественно-общедоступный театр открылся 26 октября 1898 года первой на московской сцене постановкой трагедии Алексея Толстого «Царь Фёдор Иоаннович». Спектакль был совместной постановкой Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко. Заглавную роль в нем сыграл Иван Москвин. 17 декабря 1898 года состоялась премьера чеховской «Чайки».

Театр рождался, по свидетельству писателя Леонида Андреева, как «крохотный театрик», он был «оригинален и свеж», одни его горячо хвалили, другие столь же горячо ругали.

В 1901 году Художественно-общедоступный театр был переименован в Московский Художественный театр (МХТ), в 1919-м — Московский Художественный академический театр (МХАТ). С 1932 года — МХАТ СССР им. М. Горького (в дальнейшем, в 1989–2004 годах — МХАТ имени А.П. Чехова, с 2004 года — МХТ имени А.П. Чехова).

Первые четыре театральных сезона (1898–1902) прошли в арендованном театре «Эрмитаж» в Каретном Ряду, основанном и возглавляемом меценатом Яковом Щукиным.

Зал Московского художественного театра после перестройки 1900–1903. Архитектор Федор Шехтель ǁ wikipedia.org

С осени 1902 года театр Станиславского и Немировича-Данченко начал работать в здании в Камергерском переулке, принадлежавшем промышленнику и меценату Георгию Мартыновичу Лианозову. Оно было перестроено на средства мецената Саввы Морозова архитектором Федором Шехтелем, при участии Ивана Фомина и Александра Галецкого, за три летних месяца 1902 года.

Проект реконструкции Шехтель выполнил безвозмездно. Он отказался обсуждать вопрос оплаты еще на стадии переговоров. Оформление интерьеров, освещение, орнаменты, эскиз занавеса со знаменитой эмблемой Художественного театра — летящей над волнами чайкой, — также принадлежат Шехтелю.

«Зато мы столковались по всем основным вопросам и пришли к заключению, что мы можем работать вместе». Заключение, сделанное товарищами по театру, стало одной из важнейших страниц в истории театра.

Источник: Станиславский К.С. Моя жизнь в искусстве. — Москва : Вагриус, 2003.