Мост между мыслью и чувством
В 2017 году художественный мир отметит 80-летие выставки «Дегенеративное искусство». Она была открыта в Мюнхене в здании галереи в парке Хофгартен в 1937 году, на которой было представлено около 650 произведений художников, чье творчество не вписывалось в генеральную линию нацистской партии в области искусства. Были среди них художники группы «Мост». Мы предлагаем вам первый фрагмент нашего очерка…
В начале XX века превратить античность в модерн попытались авангардисты: Бранкузи, Модильяни… Пожалуй, с этих пор прекратилось условное деление на «старого» (античного) и «нового» человека. Куда бы привели эти опыты, если бы не Первая мировая война… В то время шутить и трюкачить, как дадаистам, удавалось не всем – сегодня искусствоведы пишут, что экспрессионизм не был простым уподоблением хаотичности времени, он отличался серьёзностью намерений. Среди предшественников группы «Мост» – Эдвард Мунк, Энсор, Ван Гог, Гоген… Студенты архитектурного факультета Высшей технической школы, не профессиональные художники: Эрнст Людвиг Кирхнер, Эрих Хеккель, Карл Шмидт-Ротлуф (позднее к ним примкнут Эмиль Нольде, Отто Мюллер, Макс Пехштейн) – навели свой «мост», соединивший немецкое и новое европейское искусство.
В начале романа «Прощай, оружие!» Хемингуэй пишет о дождях, грязи, холере, от которой умерло «только семь тысяч». Эрих Хеккель во время войны был санитаром во Фландрии на поезде, перевозившем раненых. Возможно ли было таким, как он, не стать пацифистами?! На кошмар как тему живописи Мунка, на «нескончаемый крик самой природы», который слышен в «Крике», немецкие художники отозвались работами, наполненными жаждой преодоления смерти, победой света, как на картине «Две купальщицы» Отто Мюллера. Шиллер мечтал о рождении третьего типа человека. И искусство будущего он мыслил как синтез пластичности античной поэзии – свойственного ей чувственно-образного изображения «действительной природы» с более высокой степенью духовной зрелости. Вот и обнажённые женщины Мюллера, лежащие в дюнах, очень нездешних песках, напоминающих стерильные лунные пейзажи, слишком телесны, но в их напряжённых, угловатых фигурах нет уже той античной неги, расслабленности. Эти купальщицы будто и не купались вовсе, а долго бежали из страшного прошлого и в изнеможении припали к земле. Пауль Вестхайм, известный немецкий искусствовед начала прошлого века, увидел здесь «тихую меланхолию». Да нет, здесь другое: оглушительная тишина, желание выжить, любить, рожать детей… Отсюда же и обострённый эротизм Эрнста Кирхнера: его обнажённым больно, но боль, конечно же, сменится наслаждением.
Одно из любимых средств самовыражения художников «Моста» – ксилография. В своём исследовании немецкой ксилографии того времени художественный критик Юрий Герчук говорит о том, что «мостовцы» упростили язык, ведь «экспрессионистская гравюра – прямая проекция душевного склада и эмоционального состояния художника». Примечательно, что манифест «Моста» Кирхнер в 1906 году режет на дереве.
«Работать! До упоения! Выпотрошить мозги! Грызть, жрать, превращать в хаос! Блаженствовать в родовых корчах, а лучше всего – прорвать холсты и растоптать тюбики с краской» – а ведь это не вождь футуризма Маринетти писал, а Макс Пехштейн. Сходство прокламаций – только на первый взгляд. А на деле едина у футуристов и экспрессионистов только субстанция, если так можно назвать вселенский хаос. У футуристов, ожидающих «весёлых поджигателей», – всё для машины, в их «техне» человек уже подавлен, раздавлен, у экспрессионистов – желание вдохнуть в него жизнь.
Валерия Олюнина