Тонино Гуэрра. «Армения – страна путешествия ввысь»
Вот уже четыре года нет с нами лучшего сценариста мира Тонино Гуэрро, большего друга нашего народа, но память о нем живет в воспоминаниях армян.
За год до своего ухода Тонино несколько раз был в Москве: он открывал здесь свою выставку керамики, живописи, а также представлял московскому зрителю спектакль в театре на Таганке в постановке Юрия Любимова по поэме «Мёд».
Тонино Гуэрра был первым иностранцем, гостившим у Сергея Параджанова. Он много вспоминал это время годы спустя и до конца жизни дружил с директором Дома-музея Сергея Иосифовича, фотохудожником Завеном Саргсяном.
Тонино говорил о прославленном режиссере: « С Параджановым меня связывает одна встреча. Одна не по количеству, а в целом. Но каждое общение с ним я воспринимал как очередное знакомство. Оно касалось его волшебного присутствия, которое ощущал всегда и везде, где бы ни находился, — дома, в Италии. Москве, Тбилиси… Я дышал воздухом его сказок…
Например, приходишь к Сержику на Котэ Месхи… Не ожидая ничего особенного. А он вдруг тащит из дома: «Пойдем на похороны булыжников!» Естественно, Параджанов не мог усидеть дома, когда выравнивали асфальтом родную улицу, мощенную булыжниками. А как он рассказывал об этих камнях-стариках! Мы там стояли, словно на похоронах дорогого человека. В следующий раз он повел меня в ателье в старом Тбилиси, где на болванках шили известные кепки-«аэродромы»…»
Лора, жена мастера, в свою очередь вспоминала: «Что делал Сережа в ожидании Тонино? Во дворе, под ореховым деревом, рядом с фонтаном, рассадил всех кукол, сделанных им собственноручно. Деревянные перила лестниц изумительно раскрасил в белый и красный цвета, развесил свои ковры, вместо тарелок на домашнем столе разложил листья инжира. Там же неповторимым натюрмортом выложил экзотические салаты. Вместо скатерти сверкало зеркало. Все стоя дожидались нас, чуть припоздавших. Мы взбирались на горку, рассматривая балконы, откуда слева и справа гроздьями свешивались соседи, предвкушая очередной спектакль Параджанова. После той встречи Тонино каждое утро в восемь часов приходил только к Сержику. На студии «Грузия-фильм» возникли обиды, ревность коллег…»
Это уже стало доброй традицией – при упоминании имени Тонино говорить об эпохе Возрождения. И намекать, что родился он позже положенного на несколько веков. По счастью, мы не сами выбираем время и место своего рождения, что Тонино доказал еще с пеленок: мама носила его одиннадцать месяцев, ей было сорок семь лет.
Ставить его в один ряд с мастерами Ренессанса, конечно, хочется, ведь, кроме киносценариев для Федерико Феллини, Андрея Тарковского, Витторио де Сики, Франческо Рози, Микеланджело Антониони, он создавал еще и удивительные фонтаны, фонари, украшал склоны гор мозаиками, писал пьесы, стихи, сказки, романы, эссе на классическом итальянском и на родном диалекте романьоло. Одна из самых удивительных его рукотворных сказок – «Сад забытых фруктов», разбитый на месте городской свалки, где плодоносят редкие фруктовые деревья и где есть его главные солнечные часы – в центре циферблата может встать человек, и тень покажет время. Тонино просыпался в восемь утра, чтобы взять в руки перо или краски.
И все же он из века двадцатого. Был в немецком концлагере в Тройсдорофе, где сочинил свои первые рассказы и стихи, чтобы поддерживать жизнь в товарищах, а позже в «Амаркорде» сказал о своем неприятии фашизма, описав жизнь приморского Римини в тридцатые годы.
Рубени Ваге Геворкянцы создали удивительно тонкий, импрессионистический фильм о Мастере – «Осень волшебника». Авторы пренебрегли линейным автобиографическим повествованием, оно строится как бы на узелках дружбы с Андреем Тарковским, упомянутым Параджановым, Микеланджело Антониони… Конечно, «Осень волшебника» повествует и о жене – Лоре Гуэрра (Яблочкиной), благодаря которой маэстро, как он сам признается, «приобрел целый континент любви и дружбы», исколесил всю Россию и многие республики Советского Союза. В фильме Лора рассказывает о своих предках: оказывается, ее дед по матери был губернатором Карса и Армавира, был женат на армянке.
Армению Тонино называет единственной страной, перевернувшей его всего, откуда он начал свое путешествие по вертикали. А Параджанова – мастером, оказавшим на него большое влияние. В 1989 году, когда Сергей Иосифович лежал в реанимации после операции, к нему пускали среди немногих Лору и Тонино, вопреки запретам врачей. Параджанов начинал разговаривать, радоваться. Конечно, после ухода из жизни знаменитого кинорежиссера Тонино не порывает дружбы с общими друзьями и с Арменией, про древние храмы которой он говорит, что они появились, потому что слезы первых христиан-монахов размыли скалы.
Личность Тонино оказалась для Рубена Геворкянца такой магической, что он неожиданно для себя и зрителя оказывается внутри своего фильма, превращаясь в героя. И тогда в этой документалистике проявляются черты игрового фильма.
«Осень волшебника» приоткрывает секрет его творческого долголетия: он в Больших Словах, которые он сказал всему человечеству, призывая создать единую мечту.
Валерия Олюнина