«Говорящие» строки Палианенца

То, что теория, терминология и практика геральдики, традиции рыцарства (дзиаворства) были хорошо знакомы знати и деятелям армянского Средневековья, подтверждается не только упомянутыми выше изображениями — включая львов рельефной композиции крепости Левонкла, — но и нарративными источниками. Наиболее ярко это знание проступает в текстах историка первой половины и середины XIV века Нерсеса Палианенца (Палианци). Судя по тому, как он себя называл, можно сделать предположение о его происхождении и фамильных связях. Известно несколько браков невест и женихов семейства Гетумян с Ибелинами [6], в роду которых было принято собственное имя Балиан. Мальчиков из их смешанного армяно-франкского потомства также иногда называли Балианами (Палиан). Клирик Нерсес Палианенц (Нерсес — скорее всего, его церковное имя), — очевидно, потомок одного из этих альянсов, вероятно, сын или внук Палиана. То есть речь идет, по нашему мнению, о представителе высшей знати Армянского королевства — той самой персональной среде, которая определенно носила гербы.

Нерсесу Палианенцу принадлежит самое ценное письменное свидетельство армянских источников о нашем геральдическом прошлом. Предварим цитирование его хронографии кратким рассказом о контексте описываемого события — коронации в Тарсоне (Тарсе) Левона I Рубеняна, учредителя Армянского королевства. Как известно, за короной он обратился к императору Священной Римской империи Генриху VI, посланник которого — архиепископ Конрад Майнцский привез с собой и явил на церемонии коронации и совершения обряда инвеституры (6 января 1198 г.), в числе других инсигний, и дарованную императором королевскую эмблему — знак льва. Рассказывая об этом празднике, Нерсес Палианенц не только снабжает читателей ценнейшими сведениями о гербе Левона I и королей Армении, армянской монархической символике прошлого, но и употребляет примечательные фразы, позволяющие сделать вывод о высокой степени его геральдической компетентности.

Արքեպիսկոպոսն Մասէնցիոյ… կամօք եկեղեցոյն Հռոմայ եւ հրամանաւ վերոյ ասացեալ կայսերս եկեալ ի Կիլիկեայ ի քաղաքն Տարսոն, յեկեղեցի սրբոյն Սօֆիայ, թագեալ շքեղապէս եւ օրհնեալ օծեաց ի թագաւոր Հայոց զպարոն Լեւոն, որ էր պարոն Հայոց եւ տէր Կիլիկոյ… Որ եւ տւաւ նմա ի կայսերէն ունել նշան եւ նշանակ ըստ անուանն իւր առիւծ, զոր տանին եւս, եւ սօվորին թագաւորքն Հայոց մինչեւ ցայսօր, զի նախնի թագաւորքն Հայոց` յարեւելս արծուայնշան էին, որպէս եւ պատմութիւնքն Հայոց ցուցանէ: ‖ Архиепископ Майнцский… по воле Римской церкви и повелению вышеназванного императора прибыл в Киликию и в церкви Св. Софии города Тарсон увенчал великолепной короной и освятил помазанного тагавором Армянским (Армении) парона Левона, который [до того] являлся пароном Армянским и владетелем Киликии… И вручил ему [архиепископ помазаннику] переданные императором знак и герб со львом по его [Левона] имени, который тагаворы Армении носят до сих пор; а древние тагаворы Армении, что на Востоке, носили орла, о чем свидетельствуют армянские исторические писания.

Прежде всего обратим внимание на выделенную фразу. Из нее следует, что клирику Нерсесу Палианенцу было хорошо знакомо такое геральдическое понятие, как «говорящий (или гласный) герб», то есть герб, эмблема (одна из эмблем) которого связана с именем (частью имени, прозвища, владения) его носителя, как бы «говорит» о нем. Именно об этом, несомненно, свидетельствует уточнение автора «лев по его [Левона] имени» (ըստ անուանն իւր առիւծ) [7]. Ценность этих слов заключается еще и в том, что их посредством Нерсес Палианенц раскрывает для нас причину выбора льва в качестве гербового знака Левона I.

Также вызывает особый интерес употребление Палианенцем словосочетания նշան եւ նշանակ (nšan ew nšanak), переведенного нами как «знак и герб». На наш взгляд, пара этих однокоренных армянских слов аналогична связке терминов insigne/signum и arma, которую можно встретить во многих геральдических текстах XIII–XIV веков. «Arma» на латыни означает «вооружение» — например, боевой щит. Однако употребленное вместе с «insigne» или «signum» («знак (отличия)»), это слово несколько меняет свой смысл в сторону «вооружения» (щита) геральдического, означая в образовавшейся связке понятие «герб». Так как гербы в большинстве случаев включают несколько знаков, «insigne» или «signum» в такой паре часто стоят во множественном числе, образуя устойчивое словосочетание типа «insignia et arma» («знаки и герб»), «arma et/seu insignia» («герб и/или знаки») и т.п. Союз «или» означает в данном случае тождественность двух терминов, поскольку герб можно рассматривать и как совокупность составляющих его знаков.

Примеры употребления этой связки в источниках XIV века многочисленны. Например, она неоднократно встречается в очень популярном в то время геральдическом трактате современника Нерсеса Палианенца, итальянского юриста, доктора права Бартоло да Сассоферрато (1313/14–1357), написанном незадолго до его кончины. Весьма показательно и название трактата — «De insigniis et armis» («О знаках и гербах»). Нам представляется, что использованное посещавшим Европу и, в частности, Италию Палианенцем словосочетание նշան եւ նշանակ («знак и герб») есть не что иное, как перевод одной из вариаций широко распространенной связки латинских геральдических терминов «insigne» («знак») и «arma» («герб»). На основании этого мы приходим к заключению, что Нерсес Палианенц хорошо знал геральдическую терминологию, был знаком с грамотами о пожаловании гербов (в которых часто встречаются связки типа «arma et insignia»), возможно даже читал геральдические трактаты европейских авторов. Иначе он ограничился бы одним из примененных терминов — либо նշան, либо նշանակ.

Приведенный фрагмент хронографии Палианенца — один из примеров употребления слова նշանակ (nšanak) в значении «герб». При этом в разных и разновременных армянских источниках, в зависимости от контекста, оно может означать также эмблему, гербовую эмблему, в отдельных случаях даже знамя или другую основу, на которой эмблема или герб были представлены. К сожалению, этот геральдический термин нашего Средневековья — նշանակ в значении «герб» — ныне забыт. Вместо него мы используем продукт Нового Времени, слово-новодел զինանշան (zinanšan), которого нет в средневековых источниках. Хотя его нельзя назвать неудачным — զինանշան можно перевести как «знак вооружения», что по смыслу соответствует понятиям «герб» или «гербовый знак», — заслуживает сожаления сам факт замещения новым искусственно сложенным понятием нашего старинного изначального геральдического термина. Этим вытеснением стирается одно из важнейших свидетельств древности более чем 800-летней истории армянской геральдики, первой фиксируемой датой которой является 6 января 1198 г. — день коронации Левона I и обретения им львиного герба, столь содержательно описанный клириком Нерсесом Палианенцем.

Примечания:

6. Один из самых сильных и влиятельных родов Иерусалимского и Кипрского королевств.

7. Необходимость этого уточнения Нерсеса Палианенца очевидна, поскольку в армянском языке — в отличие от романских и германских, латыни, греческого — корни имени «Левон» и слова «лев» (арм. ariuc) не совпадают. В аналогичном случае при рассказе о Левоне I к подобным же пояснениям — правда, без геральдического контекста — прибегает и другой армянский историк Киракос Гандзакеци: «…и храбростью своей одерживал победы, как и полагается человеку с таким именем… ибо Левоном именуется лев» (…եւ յաղթեաց քաջութեամբ ըստ անուանն, առիւծաբար, զի Լեւոնն առիւծ կոչի։).