«Рождение» советской Армении глазами режиссера Фрунзе Довлатяна
День советизации Армении был важным республиканским праздником, хотя не праздновался с размахом и даже не был выходным. Но важность его так или иначе отмечалась. Например, в 1976 году на экраны вышел фильм Фрунзе Довлатяна «Рождение», посвященный тем самым событиям.
Кадр из фильма «Рождение»
Если вы спросите кого-то из старших, помнят ли они «Рождение», они ответят, что помнят, фильм часто крутили по телевизору, но они его не смотрели, так как картина была слишком официальной, слишком формальной, слишком надуманной. Действительно, на съемки был выделен бюджет не просто так, а чтобы настроить зрителя на правильные мысли. Но поскольку работали над ним прекрасные мастера, «Рождение» заслуживает нашего внимания и теперь, спустя сорок с лишним лет.
Съемочная группа у фильма знатная: Фрунзе Довлатян, Альберт Явурян, в фильме играют настоящие звезды: Хорен Абраамян, Карен Джангирян, Вера Алентова. Каждый из них вносил свой яркий талант. Но обо всем по порядку.
Политическая тема в фильме «Рождение»
В разоренную дашнаками и жестокими первыми комиссарами Армению прибывает Александр Мясникян (1886-1925). На вокзале его встречают голодные и уставшие горожане. Они требуют немедленно выдать им привезенное зерно. Мудрый, неторопливый Мясникян улаживает конфликт. Интересна сцена собрания большевиков, на которой спорят о радикальных мерах в противовес человеколюбивой политике. Мясникян выступает за гуманизм. Он обвиняет радикалов в том, что они успели погубить много народу и настроить людей против новой власти. Революционер зачитывает послание Ленина о необходимости поддержать народ. Холеные, хорошо одетые комиссары сильно отличаются от уставшего, запуганного народа, который мы видим в предыдущей сцене.
Уже в 1990-е годы, вспоминая съемки фильма, оператор Альберт Явурян сказал, что было бы неплохо современным руководителям Армении пересмотреть этот фильм, поучиться преданности у Мясникяна.
В фильме присутствуют почти все известные политики тех лет: Саркис Лукашин, имя которого едва реабилитировано на момент съемок, нарком просвещения Асканаз Мравян, Акоп Нуриджанян и даже Серго Орджоникидзе. Интересна сцена, в которой Орджоникидзе настаивает на необходимости создания Закавказской Федерации. Ему возражает человек по фамилии Мурза — именно так и указано в титрах, без имени. Судя по тому, что роль Мурзы исполняет Сос Саркисян, персона была важная и значимая, но в современных доступных энциклопедиях сведений о таком человеке нет. Этот самый Мурза приглашает Мясникяна выпить в некоем пандоке Аветика. Начинается еще один спор. Мурза и Мясникян обмениваются философскими репликами о Иисусе Христе, корысти, высоких идеях. Мурза циничен. Мясникян не поддается на его провокации. Так кого же играет Сос Саркисян? Человек с похожим именем действительно существовал: Мирза Давуд Багир оглы Гусейнов, нарком финансов Азербайджанской ССР, расстрелянный в 1938 году, один из создателей Закавказской Федерации. Но по признанию Соса Саркисяна в документальном фильме, посвященном «Рождению», прототипом Мурзы был грузинский деятель Арчил Мдивани, известный своими острыми, порой циничными высказываниями. Как и Мурза Давут Гусейнов, Мдивани был расстрелян в 1930-е годы.
Чаренц и другие представители интеллигенции
Чаренц врывается к кому хочет и когда хочет, требует, чтобы его накормили, философствует, сидя в позе лотоса, как на любимой поклонниками поэта фотографии, выставленной в 1970-е годы в его Доме-музее. По Чаренцу театрально страдает первая его жена, которая постоянно плачет и произносит проникновенные речи о судьбе жены поэта.
По призыву Алеши — так называли Мясникяна товарищи — в Армению приезжает цвет разбросанной по миру интеллигенции. Среди них — поэтесса Шушаник Кургинян, стихи которой знает русская секретарша Мясникяна, Мария Павловна, приехавшая в Армению в надежде найти живым супруга, от которого давно нет вестей. Секретарша читала сборник «Поэзия Армении», изданный Валерием Брюсовым и запомнила произведения мадам Кургинян. Феминистка Шушаник курит, носит шляпки и подкармливает Чаренца, который может напроситься в гости поздно ночью.
В самом конце приезжает с семьей Мартирос Сарьян. Это финальная, победная сцена. Приехал великий мастер, и, кажется, все будет хорошо. Немногие зрители понимают, что идет 1921 год: Мясникяну осталось жить четыре года. Портрет Саркиса Лукашина, написанный Сарьяном, прикажут сжечь, как и портрет Чаренца, который мастер успеет спрятать — ту самую работу с маской.
Допрос генерала
Особая линия — допросы Иосифа Бек-Пирумова. Его несколько раз вызывают на беседу, призывая к сотрудничеству с новой властью. Генерал отказывается. В этих сценах хорошо видно отношение к репрессиям, имевшим место в 1930-е годы, хотя действие фильма относится к предыдущей эпохе. Впрочем, 1970-е — это время, когда о таком нельзя было говорить адресно, конкретно. Все обобщалось и подводилось к общему знаменателю. К Иосифу приводят племянника Симоника. Арестант делает вид, что не узнает его — опасается навредить.
И Симоник, и Иосиф Даниэлович существовали на самом деле. Иосиф — Овсеп — сын Даниэла Бэк-Пирумова, героя Сардарапатской битвы, расстрелянного большевиками. Его сын Иосиф также участвовал в битве, но после переехал в Москву, где пытался открыть армянский театр. Симоник — сын четвероюродного брата Иосифа Даниэловича. Семен, которого в фильме называют Симоник, действительно работал в так называемом Хлебном бюро, занимался вопросами продовольствия. А вот судьба Иосифа сложилась иначе. Он переехал в Москву, где жили также его дяди, родные братья отца. Бывшие царские офицеры, они теперь занимали небольшие должности в разных конторах. Иосифу очень хотелось открыть армянский драматический театр, но ему везде отказывали. Однажды он зашел к часовщику-армянину и, огорченный очередным отказом, в сердцах бросил пару неосторожных фраз. Вскоре за ним пришли. Сохранились стенограммы его допросов, опубликованные в книге Юрия Пирумяна, племянника Иосифа и внука Даниэла Бек-Пирумова.
Туманян и сцена в Эчмиадзине
Эта сцена также отсылает к реальным событиям, но произошедшим с другими людьми и в другое время, лет на десять раньше. Мясникян приезжает в Эчмиадзин, двор кафедрального собора полон беженцев. Сестры милосердия обнимают сирот, люди сидят прямо на земле. Мясникян просит священника разместить детей в резиденции католикоса. Но священник отвечает, что католикоса нет на месте и без него он не может принять решения. На самом деле дети, сидевшие на том самом месте, к приезду Мясникяна уже сильно подросли. Сцена имела место в 1915 и в 1916 годах, священников действительно просили впустить людей в патриаршие покои, но делал это Ованес Туманян.
Драматические повороты
В квартиру к Шушаник приходит беженец. Адрес ему дала Сусанна. Кто такая Сусанна, очень долго остается загадкой. А пока Шушаник приводит мужчину к Мясникяну и говорит, что он беженец. Их не впускают в город из-за карантина. Вчера в лагере человек повесился от отчаяния. И вот они едут. Персонального транспорта у Мясникяна нет — все отдано на нужды республики. До лагеря их подвозят на телеге молокане, приехавшие с прошением. Мясникяна не пускают, он прорывается сквозь кордон и идет по камням к лагерю. Прямо под открытым небом вповалку лежат люди. У них нет ни укрытий, ни костров, душевное состояние очень тяжелое. Один из них произносит полубезумную речь перед Мясникяном. Непонятно, чем они питаются и как выдерживают палящее солнце. От увиденного у Алеши случается нервный срыв, и он произносит еще более безумную речь о том, что никто не давал беженцам права падать духом и сдаваться. В толпе раздается кашель. Это умирающая Сусанна, жена Ваана Терьяна, это она послала человека к Шушаник Кургинян. И тут с высоты холмов спускаются в белых халатах, подобно ангелам, доктора! Больную Сусанну отправляют к Шушаник. Как восхищает эстетическое чутье оператора Альберта Явуряна! Какие страсти творились в Армении, где даже руководитель республики не решал ни одного вопроса, пока к нему не обращалась вдова его друга!
Еще одна страшная, почти мелодраматичная сцена в самом конце фильма. Прибыл вагон переселенцев. Их встречает огромная толпа. Никто не знает, найдутся ли родственники. После нескольких секунд молчания начинается хаос, люди смешиваются, кричат. Молодой мужчина в отчаянии выкрикивает свое имя. Никто не откликается, он плачет. Наконец, его слышит жена и бежит к нему. От радости у него разрывается сердце.
Более тонко выглядит небольшой сюжет, развернутый во времени. В перерыве между допросами, приемами и совещаниями Мясникян смотрит в окно, где наблюдает за жизнью молодой вдовы с двумя детьми. За ней ухаживает молодой солдат. Поначалу непонятно, чего он хочет, поэтому за женщину тревожно. Через некоторое время солдат поселяется в ее лачуге. Мясникян видит, как они вместе ведут хозяйство. Затем солдат уходит на войну, и вся семья с надеждой ждет его возвращения. Этот простой, но очень светлый сюжет на фоне рассказа о всеобщем народном горе смягчает впечатление от фильма.
Удивительным образом в фильме соединились официальная пропаганда, сложные художественные аллегории и рассказ об отношениях между людьми. И хотя зритель 1970-х годов принял фильм прохладно, в наши дни он представляет большой интерес.
Нарине Эйрамджанц
