Из истории армянской диаспоры. Павликиане – живой щит Византии

На рубеже прошлого и нынешнего веков особую популярность завоевал новый литературный жанр – исторический детектив. Издания карманного, а затем и электронного форматов романов Дэна Брауна и Умберто Эко были в большом почете у любителей жанра. На страницах произведений встречались загадочные, манящие слова: «митраисты», «гностики», «манихейцы», «бородатые армянки-павликиане»… Далее уже появились «богомилы», «катары», «альбигойцы»… О них в романах говорилось очень сдержанно, туманно, «полушепотом», и от этого произведения становились лишь более интересными и загадочными: они словно приобщали читателей к запретным обрядам средневековых темных сил. Но кто же такие эти павликиане и почему они упоминаются как армяне?

Прежде чем стать мировой религией, христианство прошло тяжкий путь, «завоевывая» государство за государством на протяжении нескольких столетий. Уходящее корнями вглубь древних земледельческих религий, щедро питаясь ими, оно вбирало элементы философских учений Востока. Самыми распространенными в те времена были иранское манихейство [сочетавшее элементы христианства, зороастризма и буддизма – прим. ред.], митраизм [культ поклонения индоиранскому богу Митре – прим. ред.] и учение гностиков [околохристианское течение, в основе которого лежит учение об иллюзорности материи и представление о двойственности мироздания – прим. ред.]. Не вдаваясь в детали, подчеркнем, что отсюда в христианство перешли идея дуализма (борьба добра и зла), идея чудесного возрождения и доктрина о познаваемости или непознаваемости мира.

Эти учения особое распространение получили в начале нашей эры среди римских солдат, воевавших на Востоке. Потеряв веру в своих богов, они искали утешение в мистицизме восточных учений и, возвращаясь из одного похода и отправляясь в другой, невольно становились распространителями новой веры по всей империи. Сегодня эти идеи не кажутся столь важными, но в Раннем Средневековье в борьбе против них строилась вся вера в незыблемость и чистоту христианства, и без преувеличения можно сказать, что победа над инакомыслием означала торжество единой веры, так как в самом христианстве тоже было множество течений и направлений, мешавших централизации и укреплению церковной власти.

Теодор Аксентович. Крещение Армении, 1900. Фото: soho-art.com

Самый показательный пример этого из нашей ранней истории – десятилетняя переписка Месропа Маштоца с константинопольским патриархом Аттикосом о разрешении открыть армянские школы в римской части Армении. Заметим, что для их открытия в персидской никакого разрешения не понадобилось. До 428 года Иран сохранял престол Аршакидов, и сам армянский царь Врамшапух – иранский ставленник – благословил Маштоца на святое дело. А вот с единоверцами пришлось переписываться десять лет. В конце концов разрешение было дано с одним условием – «искоренить из земель этих дьявольские грязные учения борборитов [они же гностики – прим. ред.] и манихеев».

Наверное, данная миссия не совсем удалась, или великий учитель армянского народа не счел ее своей основной задачей, потому что «о дьявольских учениях» становится слышно уже через 120 лет. Так, на втором Двинском церковном соборе в 554 году под предводительством католикоса Нерсеса II был принят документ, в котором говорится, что несториане [последователи христианского течения, согласно которому в едином богочеловеке Иисусе Христе соединены божественная и человеческая ипостаси – прим. ред.] по некоторым своим обрядам едины с павликианами. Отсюда задача – разнести молельный дом несториан, а их самих предать анафеме. Для истощенных арабским вторжением и византийским притеснением духовных и общественных сил Армении того периода, пожалуй, возрождение языческих и раннехристианских верований имело бы катастрофические последствия.

Духовные споры отцов церкви на заре христианства ушли в далекое прошлое. Казалось, забылись также все философские учения языческих времен. Их воскрешение в VI веке могло означать только одно – это противостояние церкви как оплота и пособника власти, своей и иноверной. Поэтому и церковная борьба велась против раскольников как против социального врага. Старались максимально сократить их упоминания и гнать отовсюду, дабы не вводить людей в искушение. Созванный в Двине собор 719 года установил даже способы борьбы против раскольников и «сочувствующих» им, вплоть до пыток и предания анафеме.

Резня павликиан 843-844 гг. по приказу византийской императрицы Феодоры. Миниатюра из рукописи Мадридский Скилица, XII век. Фото: wikimedia.org

Так кем все-таки были павликиане? К сожалению, сегодня о них как о сектантах известно не больше, чем раньше. Можно точно сказать, что так называли армян-раскольников, максимально близких по вопросам веры к манихейцам, и называли их по имени первого признанного предводителя Похоса из Мананали. Вслед за манихейцами павликиане учили, что мир – это два противоборствующих принципа: Добро и Зло, свет и тьма. Смысл жизни любого верующего – победить тьму, материальный мир во имя света – мира духовного.

Для армянской церкви, как и для любой другой, их учение было опасно тем, что, соблюдая внешнее соглашение с церковью, павликиане отрицали принцип внутрицерковной иерархии, отказывались от соблюдения таинств, не признавали Новый Завет, божественную сущность девы Марии, не осеняли себя крестом, так как считали его орудием смерти. А самое главное – не признавали загробную жизнь, тем самым отрицая навязанные правила поведения и подчинения церковным властям. Конечно, притягивая к себе помимо всего прочего и нездоровые элементы общества, павликиане создали себе репутацию «сыновей дьявола» и исчадий ада, и женщины у них были «бородатыми», наверное из-за того, что имели равные права с мужчинами в общине.

Но по мере развития исторических событий к ним примыкали и люди образованные, представители местных властей, военные и даже духовные лица, которые на правах знатоков учили адептов, что Бог есть высшая справедливость и он в душе каждого из нас. Если человек чист душой, чист перед своей совестью, то Бог с ним, и чтобы молиться ему, не нужно ходить в церковь. Человек свободен от любых церковных и религиозных принуждений и обязательств. И свобода ему дана самим Богом. С такой идеологией в Средние века нельзя было жить ни в каком обществе, а уж тем более в завоеванной и разделенной между мусульманами-арабами и христианами-византийцами Армении. Понятно, что павликиан стали изгонять практически из всех населенных пунктов. Но вера в свою правоту и сила духа превратили их не просто в раскольников-изгоев, а в настоящих поборников свободы и права на жизнь.

Сверху: павликиане в 800-872 гг. Снизу: карта распространения павликиан, богомилов, вальденсов и катаров в Европе. Фото: understanding-our-past.blogspot.com, wikimedia.org

Для начала повторим, что по указу церкви 719 года их изгнали из восточной Армении, которая тогда находилась под властью арабов, в «византийскую». Византия павликиан тоже не приняла, и огромная община осталась прямо на приграничных землях, по сути между арабскими и греческими владениями. Как ни странно, арабы их приняли и даже выделили место для поселения – Мелитинский эмират, превратив этих людей в живой щит между двумя воинственными державами. И отныне для выживания павликиане должны были открыто воевать то против Византии, то против арабов, надеясь только на себя и не ожидая помощи от властей своей родины. И они воевали.

Самое страшное в истории борьбы то, что против них сражались императоры армянского происхождения. Так, военные кампании 843-844 годов возглавляла императрица Теодора [или Феодора – прим. ред.] из рода Мамиконян, а ее брат Патрон, или Патронас, командовал армией. Со стороны павликиан борьбу возглавлял армянин Карбеас, который присоединился к раскольникам вслед за своим отцом. В эти годы павликиане укрепили близ Севастии два лагеря и по среднему течению Ефрата, недалеко от речушки Мелас построили знаменитую крепость Теврик [или Тефрика, территория современной Турции – прим. ред.]. В течение последующих двадцати лет Теврик стала символом надежности и неприступности на всем Ближнем Востоке. В 863 году погибшего Карбеаса сменил его друг Хрисохир. К этому времени в Константинополе путем переворота к власти пришел бывший конокрад, красавец из Адрианополя армянин Барсег, или Васил (867-886 гг.), который, усмирив арабов на востоке, обратился на запад, в сторону Армении.

Эти события нужно понимать в более широком смысле: армяне, получив маленькую передышку, сумели собраться и притеснить арабов. В 855 году князь Ашот не пустил сборщиков на свою территорию, а вручил им все налоги на границе своей земли. Его провозгласили великим князем, а Васил отправил ему корону и признал царем Армении, тем самым получив свободу действий на своих границах. На малоазийском пяточке словно существовало три параллельных мира: Византия – коварная и переменчивая, разделенная на административные единицы Армения с нарастающими восстаниями против арабов и павликиане – между трех огней, равно враждебные всем трем и равно используемые всеми тремя сторонами.

Сожжение еретика (Сожжение Яна Гуса). Стефано ди Джованни Сассетта, XV век. Из коллекции Национальной галереи Виктории в Австралии. Фото: wikimedia.org

После арабов и армян настал черед византийцев. В 873 году павликиане заняли Анкару (да, армяне заняли Анкару). На обратной дороге на них напали войска империи и нанесли первый сокрушительный удар, после которого они уже не оправились. Будучи опытными интриганами, Васил и его последователи решили использовать военную силу врагов себе на пользу и расселили павликиан по всем военным поселениям по всей территории империи от Балкан до Италии. По сути это была вторая масштабная депортация армян, но уже проведенная не религиозными врагами для разорения противника, а единоверцами – для укрепления собственной военной мощи на приграничных землях.

Конечно, позиции свои они укрепили, но дух не сломили. На Балканах идеи свободы обрели плодородную почву и дали ростки движения богомилов [антиклерикальное движение X-XV веков, согласно которому материальный мир является творением рук Сатаны – прим. ред.] еще на несколько столетий. Перевалив через Альпы, этот Кавказ Западной Европы, павликиане растворились в общинах альбигойцев и катаров, по сути оповестив мир о грядущей реформации церкви [катары исповедовали нео-манихейскую дуалистическую концепцию о двух равных принципах мироздания, были тесно связаны с павликианами и богомилами; альбигойцы были частью катарского движения, но исповедовали дуализм в его радикальной форме – прим. ред.].

Все средневековые историки указывают на глубокий культурный след павликианского движения в топонимике, народном творчестве, национальном эпосе балканских народов. А где же их следы в армянской истории? Да, церковь молчала, искореняла, а где не получалось, там просто проклинала. Но память осталась – у всех на виду. Великий эпос «Сасна црер» насквозь пронизан идеями свободы и чести. История не просто об освободительном движении против иноземных захватчиков, а об освобождении от душевного, духовного рабства, об ответственности перед собой и своим народом. И полная свобода духа. Они были свободными.

Изгнание катаров из французского города Каркасон. Миниатюра Мастера Бусико, XV век. Из коллекции Британской библиотеки. Фото: wikimedia.org

…Через четыреста лет после падения крепости Теврик, в южной Франции захватчики Монсегюра, пытаясь понять силу и авторитет катаров, повторяли: «Они были свободными…» [движение катаров было разгромлено в XIII веке созданной специально для борьбы с ними папской инквизицией; французская крепость Монсегюр считалась цитаделью катаров, которая пала в 1244 году – прим. ред.].

Историк, переводчик, преподаватель армянского языка Нуне Мхитарян специально для Армянского музея Москвы

Обложка: Нападение византийцев на Самосату – город близ деревни Мананалис, откуда был родом основатель движения павликиан – в 859 году. Миниатюра из рукописи Мадридский Скилица, XII век. Фото: wikimedia.org