«Влиял ли на вас Матисс?»: Мартирос Сарьян и фовисты
Живопись Мартироса Сарьяна 1910-х годов напоминает работы художников-фовистов. Какая связь была между ними и Сарьяном? Этим вопросом задается исследователь творчества Сарьяна Шаэн Хачатрян в предисловии к альбому «Музей Мартироса Сарьяна», выпущенному в 1973 году в издательстве «Советский художник».
Мартирос Сарьян. «Цветущие деревья», 1910. Национальная галерея Армении
1908–1909 годы. Мартирос Сарьян, увидев в Москве полотна фовистов, в особенности их выдающегося представителя Анри Матисса, не поддался их влиянию и не устремился к центру искусств — Парижу. Он вновь обратил взгляд к Востоку, к родине. Почему? В создании нового живописного языка, основанного на контрастном сочетании чистых, ярких цветов, современные ему французские художники пользовались характерными особенностями южной и восточной природы. В свое время на далеком острове Таити писал «духовный отец» фовистов Поль Гоген. Тяга к Востоку была характерна для западных живописцев XIX века, начиная от Делакруа. Для западной культуры Восток стал своего рода открытием, орудием для борьбы с окаменевшим академизмом и для утверждения нового искусства.
Фовизм считается самым первым авангардным стилем ХХ века. Свое название это направление получило в 1905 году и просуществовало всего пару лет, после чего художники, называвшие себя фовистами, углубились каждый в свои творческие изыскания. Самые яркие представители фовизма — Анри Матисс, Андре Дерен и Морис де Вламинк.
Анри Матисс. «Открытое окно, Коллиур», 1905 / wikimedia.org
Фовизм как художественное движение начался с выставки Осеннего салона в Париже в 1905 году. Представленные на ней новые, совершенно неожиданные работы Анри Матисса, Андре Дерена и Мориса де Вламинка завораживали и шокировали зрителей кричащими цветами, бурной экспрессией и дикой энергетикой. Одним из зрителей оказался художественный критик Луи Воксель, который назвал их картины «оргией цветов», а самих живописцев окрестил «дикими зверями» (от французского «fauve»). Более точное определение подобрать было сложно, самим художникам оно очень понравилось и быстро получило широкое распространение.
На прямой вопрос: «Влиял ли на вас Матисс?» — Сарьян отвечал: «Между мною и Матиссом видят какое-то сходство. Может быть. Но у меня не было надобности учиться у него. Исток цвета и света у меня был в Армении. То же самое он брал из других стран и в своем искусстве решал совсем иные задачи. Но когда говорят на эту тему, почему, например, не вспоминают Ренуара или Сезанна? Своим стилем, вкусом, своей тонкостью, душой и жизнелюбием Ренуар — подлинный французский художник».
«Не странно ли, что в своей живописи Сарьян близок Матиссу, но безгранично любит Ренуара? Этим он как бы подчеркивает свою убежденность — художник должен быть зеркалом своей земли и народа», — пишет Шаэн Хачатрян.
Глубоко изучая родную природу и искусство, в них находя себя, Мартирос Сарьян создал искусство своей земли, созвучное своему времени. Тем самым Сарьяну удалось внести огромный вклад в историю армянского изобразительного искусства.
Мартирос Сарьян. «Мой двор», 1923. Национальная галерея Армении
«Быть может, соседство России с Востоком объясняет, почему передовые представители русской культуры, по достоинству оценившие Ван Гога, Матисса, Гогена, почувствовали всю ценность искусства Сарьяна, находившегося в тесной связи с русской культурой», — отмечает Шаэн Хачатрян. Новаторство Мартироса Сарьяна в первую очередь воодушевило его любимого учителя Валентина Серова.
В 1913 году Максимилиан Волошин писал: «Хотя искусство Сарьяна отражает Восток, однако он не ориенталист. В этом его оригинальность и значительность. Его творчество пробуждено сыновним чувством. Его романтизм — тоска по родине. Цель его творчества — выразить сущность загадочного Востока. Он кладет новую грань в нашем живописном отношении к Востоку и свидетельствует, что бездушный и душный ориентализм окончился».
Источник: Хачатрян Ш.Г. Музей Мартироса Сарьяна. — Москва : Издательство «Советский художник», 1973.