«6 дней борьбы» — воспоминания Героя Советского Союза Гукаса Мадояна

15 января 1906 года родился Гукас Карапетович Мадоян — подполковник, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза. В день рождения Гукаса Мадояна Армянский музей Москвы публикует воспоминания подполковника о шести днях борьбы за вокзал и привокзальную площадь Ростова-на-Дону.

Фото: wikipedia.org

Гукас Карапетович Мадоян родился в крестьянской семье в селении Керс Карсской области (территория современной Турции). Добровольно вступил в Красную Армию, через 4 года стал членом партии большевиков. В 1925-1928 годах работал в сфере кооперации и общественного питания в Армении,
в 1928-1930 годах — начальник производственного отдела рабочего кооператива в Ереване. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Командир роты, участник Сталинградской битвы. С декабря 1942 года командовал стрелковым батальоном.

«Звездный час» старшего лейтенанта Гукаса Мадояна наступил в феврале 1943-го года. Батальон 159-й стрелковой бригады (28-я армия, Южный фронт) под командованием старшего лейтенанта Гукаса Мадояна в ночь на 8 февраля 1943 года занял железнодорожный узел — часть станции «Ростов-на-Дону», а утром возглавил сводный отряд бригады, с которым с 8 по 14 февраля 1943 года оборонял ростовский вокзал. За шесть дней героической обороны отряд Мадояна отразил тридцать две контратаки врага, но удержал вокзал до подхода подкрепления

«…Двенадцатого с утра до полуночи три самолёта непрерывно бомбили нас. Стреляла артиллерия. Танки стояли на расстоянии трёхсот-четырёхсот метров от вокзала, их орудия были наведены на нас. Враги сожгли все здания, где мы оборонялись, горят товарные пакгаузы, склад с каменным углем. Обстановка всё настоятельнее требовала перейти в литейный цех.

У вокзала три танка, на северной стороне, где заканчивается вокзал, — ещё три. Склад горит. Но единственный проход — через этот горящий склад. А к нему даже на пятнадцать-двадцать метров подойти невозможно. Вокруг склада — лужи: снег подтаял от жары.

Говорю:

— Внимание! Намочить всем валенки в лужах.

Командиры недоумевают:

— Холодно же будет.

Снова приказываю:

— Намочить всем валенки, — и сам первый влезаю в лужу, а потом говорю заместителю по политической части и начальнику штаба Макарову: — Вот вам задача: вы останетесь здесь до тех пор, пока не выведете всех раненых. Двое здоровых должны вынести одного раненого.

Солдаты толкутся у луж. Никто не рискует идти первым в огонь.

— Смотрите, — говорю, — как я буду делать, — поднял шинель вверх, автомат повесил на руку.

Все последовали моему примеру. Ну, а потом обстановка подсказывала, что делать. Нашли тяжёлый крючок, оторвали несколько горящих досок, бросили их под ноги и по горящему углю переходили на новые позиции. Пройти надо было примерно двадцать метров, тяжёлых метров. Но прошли…

…Так прошел ещё один день обороны. Адъютант доложил мне:

— Товарищ командир, какая-то женщина хочет видеть вас.

Вошла женщина, молодая, ей лет восемнадцать. Она сказала, что немцы хотят нам сдаться.

— Ладно, — говорю, — приму их, идите!

Но как только она ушла, я сказал командирам:

— Она шпионка. Немедленно надо переменить КП. Скоро здесь камня на камне не останется.

Командиры усомнились, но мы все же перебрались. Благо площадь большая — выбрать место можно.

Прошло сорок пять минут. И тут в воздухе появился самолёт. На наш старый КП полетели бомбы. Заговорила артиллерия. И её снаряды ложились туда, где ещё совсем недавно были мы.

На новый КП пришла ещё одна девушка. И сразу же ко мне:

— Товарищ командир!

— Кто будете? В чем дело?

— Я медсестра. Иду всё время с вами, с санчастью.

— Кто-нибудь вас знает?

Она сослалась на многих товарищей.

— А где вы были?

— Когда мы прорвались, я пошла погреться. Начался бой, и я к вам не смогла пробраться. Потом познакомилась с местными подпольными работниками.

Я приказал отпустить девушку и попросил её достать хлеба, воды, привести кого-нибудь из подпольщиков.

Через несколько часов у нас уже были хлеб, вода. И сразу веселее стало…

…Пожалуй, труднее всего нам пришлось в последние два дня. Сколько было атак — не счесть. С утра до поздней ночи — беспрерывный миномётный, пулемётный, артиллерийский огонь. И вдруг после десяти часов вечера 13 февраля стрельба прекратилась. Тишина… Это так необычно. Мы не знали, что делать. Мы ведь совершенно потеряли связь со своими.

Прибыл генерал Герасименко. Докладываю:

— Товарищ генерал-лейтенант, батальон...

— А вы кто такой?

Генерал не узнал меня, и не мудрено: у меня выросла борода, весь я был в саже, чёрный, как негр.

— Я — Мадоян, — говорю.

И тут генерал, здоровенный такой дядя, обнял меня. Потом я попал в объятия члена Военного совета Мельникова.

— Раздавите меня, — шутил я.

Доложил: всего потеряли убитыми и ранеными человек 130–140. Осталось в живых человек 800.

Послали машины за нашими героическими воинами. С ними было переходящее Красное знамя. Его раскрыли. Распахнулось алое полотнище…

Привезли нас на Северный посёлок. Мы помылись, побрились, переменили одежду, поспали, отдохнули.

А потом снова бои. Гнали немцев до Матвеева Кургана.

В Матвеев Курган за мною пришла машина. В Ростове в тот день состоялся митинг. Мне предложили выступить. Пожалуй, это было самое тяжёлое испытание. Биться за город куда легче…

Шесть дней борьбы / Г. К. Мадоян // В боях за Дон : сб. воспоминаний участников Великой Отечественной войны. Ростов н/Д. : Кн. изд-во, 1968. С. 266–272
Фото на обложке: topwar.ru