Ичиен (настоящее имя – Мгер Карапетян) – художник, ювелир, дизайнер, основатель ювелирного бренда авторских украшений в центре Москвы ICHIEN. В эксклюзивном интервью некогда неизвестный армянский художник из Эчмиадзина, нашедший свое призвание в ювелирном искусстве, рассказал о тонкостях профессии, любимых и лечебных камнях, а еще драконах, которые на самом деле существуют.

— Мгер, что связывает вас с Армений?

— Во-первых, я армянин. Мало того, эчмиадзинский. Хоть я и не сторонник разделения армян по регионам, но все же есть разница самоощущений в зависимости от места. Для меня Армения – это в первую очередь Эчмиадзин. Жил я там до 18 лет, после чего поступил в Терлемезянское училище [Ереванский государственный художественный колледж им. Ф. Терлемезяна. – Прим. ред.] Это волшебное место! Могу сказать с уверенностью, что кристаллизация меня как человека и как художника произошла именно в Армении. Неразрывная, абсолютно другая степень покоя – это и есть родина. Там совсем иначе себя чувствуешь, даже воздух другой, и дышишь ты по-другому, и время течет совсем иначе. Вы заметили, что в Армении есть утро, день, полдень, время между вечером и ночью. Оказывается, день может длиться очень долго. А еще пение ласточек – незабываемо. Для меня Армения – волшебная и родная страна.

— Когда вы были на родине в последний раз?

— Четыре года назад. Тоска по родине, конечно, всегда была, но я понимал, что здесь, в Москве, большие возможности. Мой переезд совпал с началом нулевых.

— Помните ли вы своих армянских педагогов из училища? Поддерживаете ли связь?

— Конечно. Помню уроки Акопа Хачатряна в пионер палате Эчмиадзина [сейчас – городской центр детско-юношеского творчества. – Прим. ред.] Он часто рисовал Эчмиадзинский собор, там же, во дворе. Местные шутят, что он так много времени проводит в церкви, что ему просто обязаны поставить памятник при жизни! Это мой учитель, очень родной человек. Что касается училища, то живопись преподавал Давтян Давид. Он тоже, слава богу, жив, здоров. Мы виделись в мой последний приезд. Прекрасный художник и педагог. А рисунок вел Людвиг Гаспарян. С ним, к сожалению, связь прервана. Это мои первые учителя. Каждый из них уникален по-своему. Важно отметить, что это педагоги исключительно по живописи. Но я учусь до сих пор. Творчество – это непрерывный, бесконечный процесс. Если ты на финише – значит умер. По крайней мере я воспринимаю это так. Поэтому процесс кристаллизации продолжается, но его основы были заложены в Армении, армянскими педагогами.

— Как так получилось, что вы переехали в Москву?

— Я отправился на учебу в Суриковский институт [Московский государственный академический художественный институт имени В. И. Сурикова. – Прим. ред.] с намерением стать живописцем. С детства мечтал быть художником, но потом планы изменились.

— Почему?

— На самом деле я и сейчас художник. Просто делаю ювелирные украшения. Как произошла эта трансформация? Откровенно говоря, интерес к ювелирному делу всегда был. Я с детства любил различные изделия, мне было любопытно, как и кем это сделано. Для меня ювелиры – это волшебники и алхимии. Тогда я, конечно, не знал значения последнего слова (смеется), но у меня никогда не было сомнений в волшебстве мастеров ювелирного дела. Честно говоря, не мог даже представить, что когда-то сам стану ювелиром. Мне бы не хватило смелости на такую мечту.

Колье Верхом на Драконе. Колье Сармунг. Колье Икстлан © ICHIEN

— С чего вы начали?

— Еще в Ереване у меня был друг по училищу, который занимался торговлей золотыми цепями на рынке. Как-то раз он сказал: «Вот если ты сделаешь украшение, это будет бомба! Давай, пробуй!» Изначально у меня не было даже приблизительно такой мысли – сделать что-то самому. Но когда друг говорил, воображение уже рисовало картинки. Тем не менее, это был далекий, другой мир. Мне показалось, что это ремесло, а я все же тяготел к искусству. Более того, я всегда был бедным студентом, несмотря на то что меня поддерживали родственники и армянская церковь. Хочу особенно отметить, что по личной инициативе архиепископа Тирана Кюрегяна мое обучение в Москве в течение года оплачивала церковь. Это был очень хороший человек на моем пути! Ведь мне и на обычную жизнь не хватало, не говоря уже о творчестве. Но вдруг в моей голове совпали очень важные вещи. Я часто посещал библиотеку Института, и однажды среди картин художников XX века я заметил работы ювелиров этого же периода – Рене Лалика, Альфонса Мухи и других гениев. В тот момент произошел взрыв, и я понял, что ювелирное дело, во-первых, тоже искусство, а во-вторых, меня это очень сильно завлекло. Тогда же осенило, что я могу заниматься искусством и при этом зарабатывать деньги. Финансовая часть была в то время основополагающей, потому что я не умел продавать собственные картины. А рисовать на заказ – каторга. Именно по этим причинам я и влюбился в ювелирное искусство, которое мне дало возможность как заработать на жизнь, так и обрести свою личную свободу. Там же, в библиотеке я наткнулся на книгу «Ювелирное дело», где были нарисованы необходимые инструменты для работы в мастерской. Я изготовил для себя все необходимое по картинкам и сделал первую восковую модель (улыбается). Вообще я достаточно упорный человек. Когда что-то придумал, не отпускаю задумку. Иногда легче и даже дешевле отпустить цель, но мое упорство часто не позволяет этого сделать.

— Можете перечислить своих учителей в ювелирном мире?

— Рене Лалик и Альфонс Муха.

— А что с продажами? Удавалось ли продавать и кому?

— Когда я сделал первую восковку [восковая модель изделия, на основании которой происходит литье золотом. – Прим. ред.], тут же пришла мысль – а кому это продавать? Так я начал искать местных ювелиров для сотрудничества. Вначале продавал несколько восковок в течение полугода, потихоньку знакомился с коллегами, а затем встретился с заказчиком, который предложил мне работать совместно. Он учил меня работе в металле и оплачивал труд, а я занимался дизайном, то есть творческим процессом производства. Это была идеальная для меня работа на тот период – мне повезло. Затем мой напарник стал мне настоящим другом и учителем. Его зовут Сергей Момот. Сейчас он живет в Украине. В общем-то, с этого и начался мой путь.

— В соцсетях у вас есть фотография с туфом. Вы написали, что именно это и есть ваш любимый камень, а не бриллианты, изумруды или сапфиры. Объясните почему?

— Вообще в детстве я думал, что все дома в мире построены из туфа, пока не приехал в Москву. Помню свое удивление. Кирпич? Это же некрасиво! А туф – абсолютно волшебный! В нем столько оттенков: оранжевый, желтый, черный, розовый. Это очень родной, теплый камень. А если дом построен из туфа, то он тоже теплый. Когда я построю в Армении свой дом, то он тоже будет из туфа. Пока что это в планах, но уверен, что обязательно случится. Туф, он ведь еще и детский камень. Все армяне в некотором смысле сделаны из туфа. Он врос в нас. Мы всегда его видели. Мы жили, росли в этом камне. Есть же такая гипотеза, что с чем мы больше всего соприкасаемся, то в нас и существует – не физически, а энергетически. Я считаю, что во мне есть туф точно так же, как и во всех армянах. Также я очень люблю горный хрусталь. Мне его подарил мой учитель в Индии, мастер дзен. Я приехал к нему по причине своей болезни. Это лечебный камень. Учитель вручил мне его как бусы на шею, но я предпочитаю носить как браслет или четки. Горный хрусталь забирает всю плохую энергетику, затем его нужно омыть, охладить в холодильнике, и тогда вода и холод обнулят камень на энергетическом уровне, и он обновится. Если у тебя что-то болит, то горный хрусталь помогает. Это как лекарство в какой-то степени. Вначале это был просто лечебный камень, а сейчас – неотъемлемая часть меня. Такое своеобразное лечебное украшение.

— То есть лечебные свойства камней – не миф?

— Нет, конечно. Тут дело даже не в том, верите ли вы в это или нет. Я просто понимаю, как оно работает. Во-первых, все украшения обладают лечебным свойством не только из-за металла, но и формы, цвета, вложенного смысла, мастера, который работал над ним. Вообще, все, что нас окружает имеет определенное влияние – психическое, эмоциональное, энергетическое. Из чего состоит, допустим, кольцо? Из камня, металла, цветов, формы, веса – это же сколько факторов! А еще оно сотворено из энергии и внимания человека, который создал это самое кольцо. В свою очередь, энергия накапливается ровно настолько, сколько внимания ты уделил тому или другому предмету. Грубо говоря, то изделие, которое ты сделал с большим вниманием и усердием, более энергетически насыщенное, чем то, что можно сделать на станках. Энергия мастера тоже играет свою роль. Вот заходит человек в комнату, и мы тут же чувствуем его энергетику – с одним интересно даже помолчать, а с другим разговор не клеится. Необъяснимая тяга – важная составляющая в ювелирном искусстве. Если нет тяги, то нет и энергии. Как устроена Вселенная? Большие объекты притягивают более маленькие. Если человек энергетически большой, то он притягивает себе подобных или чуть поменьше, и так по кругу. Вот оно и работает таким образом. Поэтому мы, ювелиры, когда делаем какое-либо украшение, осознаем, что это не только про красоту. Вообще очень ответственное занятие – делать украшения для людей. По крайней мере, для меня это так. Это мое мнение, но я его ни в коем случае не навязываю. Если человеку достаточно купить у нас красивое украшение – нет проблем. В таком случае, я не рассказываю про энергетику камней и прочую эзотерику. А если я вижу, что человек, стоящий передо мной, разделяет мои мысли, принимает и понимает их, то можно об этом и поговорить. Например, один и тот же камень может повлиять на одного, но совсем не повлиять на другого человека. А еще каждый камень проходит свой путь. Иногда на нем есть отпечаток человека, который носил его до вас. Это тоже важный момент. Представим, что у вас рубин. Если ваша энергетика больше и сильнее энергетики рубина, то он на вас не подействует, но если меньше, то определенные чувства возникнут. Точно так же с проклятиями и порчами – на одного действует, а на другого нет. Поэтому тут дело не в вере и потусторонней силе, а в физических свойствах – сильнее или слабее. К слову, на этот вопрос можно посмотреть и с другой точки зрения. Опять же, рубин – он ведь красный, а, допустим, сапфир больше известен как синий камень. И вновь разница – цвет. Красный и синие цвета действуют абсолютно по-разному. Попробуйте для примера надеть красную, а затем синюю футболку. Разница в самоощущениях и самочувствии точно возникнет.

Тибетский амулет Дакини. На фото справа — закладка капсулы © ICHIEN

— Почему Ичиен?

— Это долгая история. Я начал заниматься ювелирным делом в начале нулевых. Тогда же моя болезнь после аварии начала прогрессировать. Когда это произошло, я решил переехать в Индию и там нашел своего учителя. Отмечу, что при моей болезни нельзя долго сидеть. Первые годы я создавал все украшения самостоятельно. А это долгие часы просиживания на одном месте. Но при всем при этом, я не хотел энергии вмешательства в свое тело и атмосферы больницы. Так, в Индии я обрел вторую семью. Это было волшебное время. Меня пытались лечить китайской медициной. Первые полгода я жил в Индии, вторые – на Тайване, где и прошла моя операция. Тогда был очень интересный период в моей жизни. Я много рисовал. Мой учитель – не просто доктор, он увидел суть болезни. Мне было тяжело ходить, я передвигался на костылях, но учитель сказал: если ты хочешь выздороветь, значит поднимайся сам ко мне. А лестница была крутая. Было не просто, но мне это так понравилось! Ведь кругом все меня жалели, а его безжалостность придавала сил. А еще, конечно, помогло искусство. Я просто в какой-то момент начал забывать про болезнь. И до сих пор, если я чем-то увлечен, боль отступает. Поэтому я часто говорю «Reality is illusion» [Реальность – это иллюзия. – Прим. ред.] К слову, у меня есть коллекция с гравировкой этой фразы. Только от нас зависит – болит или нет. Это все мой учитель, отец, очень сильный человек в моей жизни. Именно он и дал мне новое имя, которое в переводе с китайского означает – «один взгляд». Я учился его видению. Естественно, это мне помогло и в ювелирном мире.

— Как?

— Я стал свободнее в творческом плане. А еще ближе к природе, то есть к гармонии. Понимаете, можно нарисовать очень красивые украшения, но в них не будет гармонии. А если ты ее не чувствуешь, никакое обилие камней или узоров не придаст эстетики. Это некрасиво. Это и про честность, кстати. Чем мы честнее, тем гармоничнее с собой, с людьми, с природой. До встречи с учителем мне хотелось сделать нечто крутое, но на самом деле во всем этом не было ни честности, ни свободы. Понимаете, в чем разница? Сейчас, даже когда я делаю заказ, то в первую очередь пускаю в ход свободу. Дальше оно рисуется само. А вот когда включается самомнение или конкуренция, начинается ограниченность, рамка, несвобода. Мне повезло, что я был знаком с разными мудрыми и сильными людьми, но того уровня свободы, которым обладал мой учитель, я не видел еще ни в одном человеке. Не все могли пройти с ним общий путь. Многие выдыхались, искали компромиссы, уходили. Честность – это всегда тяжело. Сложно слушать правду о себе – можно просто не выдержать. Лично я благодарен ему за то, что он всегда указывал мне на мою нечестность.

— На главной странице вашего сайта написано: «Если вы не видели дракона, это не значит, что его не существует». Так вы видели дракона?

— Конечно! Он живет в разных стихиях: в воде, на суше, в воздухе. Его просто нужно увидеть. Нет сомнений в том, что он существует. И кстати, не только китайский.

— Что для вас ювелирное искусство? Есть ли любимые дома?

— Если про дома, то Boucheron, Cartier, Van Cleef & Arpels. Среди ювелиров – Уоллес Чан (Wallace Chan), Вирен Бхагат (Viren Bhagat), Жоэль Артур Розенталь (J.A.R). На самом деле их много. У каждого есть своя изюминка. Мы у всех учимся. Что касается ювелирного дела, то для меня это, конечно, искусство. Но что самое интересное – это язык, на котором я разговариваю с миром. Я даже сам удивился, когда вдруг осознал это.

— Есть ли собирательный образ вашего клиента? Кто к вам обычно приходит?

— Как правило, интересные люди. Реально очень интересные люди. Мне со всеми есть о чем поговорить. Очень редко бывает, когда разговор не клеится. А еще, они все слегка чокнутые (улыбается). В основном, женщины. Могут быть жесткими управленцами, но вместе с тем непредсказуемыми обычными людьми. Но главное – всех моих клиентов отличает чувство свободы. В каждом из них есть это мироощущение. А еще они всем своим видом говорят: это моя жизнь, я ей управляю, я тут причем. Вместе с тем они творят и действительно творчески относятся к своей жизни. Поэтому нам удается найти общий язык. А что такое в принципе ювелирное дело, как не управление творчеством? Они точно также делают метафоричные украшения из своей жизни, как мы из металла. Мои клиенты в каком-то смысле тоже ювелиры – ювелиры жизни.

— Рене Лалик или Альфонс Муха?

— Лалик, потому что он не только творческий человек, но и хороший бизнесмен. Это очень важно. Я понимаю, что если бы во мне не было чуть-чуть этого самого «бизнесмена», то я бы, возможно, просто остался бы художником в какой-нибудь компании за зарплату, где очень малая часть моих идей была бы воплощена в жизнь. Я знаю о чем говорю, ведь многие художники попросту не востребованы из-за неумения воспользоваться своим талантом.

— Cartier или Shopard?

— Cartier.

— Любимый художник?

— Леонардо и Вермеер.

— Любимая картина?

— «Мадонна Литта» Леонардо да Винчи.

— Любимое место в мире?

— Тайвань. Дом в горах на Тайвани.

— Какая книга должна стать настольной для ювелира?

— Георгий Гурджиев «Встречи с замечательными людьми». Там он достаточно тонко и по-ювелирному точно говорит о том, как устроен человек и вселенная. Исходя из своего таланта, эту книгу можно использовать в любом деле. И вообще все книги Гурджиева, всё его учение.

— Какие у вас планы?

— Расшириться и завоевать мир.

— Что бы вы пожелали нашим читателям?

— В первую очередь – найти себя и свою личную идею. По мере взросления мы нахватываемся разного и теряем себя, свое внутреннее ощущение того, кто мы. Теряя это, мы автоматически теряем свою силу. А когда мы ее находим, то она становится сильнее, чем сила других. Это как машины, которые ездят на разном топливе. Найдите своё, найдите себя. Только тогда вы станете лучше, быстрее и сильнее.

Мариам Кочарян, специальный корреспондент Армянского музея Москвы в Ереване, в рамках проекта «Фамильные украшения армянских семей»

Фамильные украшения армянских семей

Нур: «Творчество — это детство, сохранившееся в человеке»