Конд – старейший район Еревана. Существует большое количество литературы о Конде, в которой подчеркивается культурное, историческое и политическое значение этого района. Однако в большей части таких работ Конд носит описательный характер, и в аналитическом аспекте он практически не рассматривается. В этой статье старейший район Еревана будет представлен в контексте места, которое хранит и передает историю и другую информацию из поколения в поколение.

Этимологию слова «Конд» можно проследить по множеству различных источников и значений. Однако то, что кажется неизменным во всех различных интерпретациях, – это ссылка на какое-то скальное образование. В горном регионе Армении камни, пожалуй, являются наиболее часто встречающимися объектами. Однако, если вы спросите любого геолога, вы быстро узнаете, что обычных горных пород не существует. Даже самая обычная горная порода содержит обилие информации о процессе ее формирования. Каждый слой внутри породы несет информацию об экологических, геологических и вулканических процессах во время ее формирования. Задача геолога состоит в том, чтобы расшифровать и извлечь информацию, заложенную в различных слоях артефакта, и построить целостную картину периода времени. Измельчение камня в пыль сделало бы извлечение этой информации чрезвычайно трудным, а то и практически невозможным делом. Так, было бы логично предположение, что информация хранится в целых каменных образованиях, присутствующих внутри породы, а не в частицах, которые ее составляют.

В то время как геологические образования обязаны своим возникновением различным вулканическим процессам, места обитания людей создаются в результате антропогенных процессов. Так, физическая форма Конда была сформирована культурными, экономическими и социальными силами, протекающими через организм города. Как только устойчивая форма появилась и затвердела, она начала действовать как регулятор для тех же самых сил, которые ее сформировали. Каждый исторический «слой» Конда несет в себе отчетливую информацию о взаимодействии между его физической формой и историческими процессами, которые на него воздействовали. Изучение различных слоев среды обитания и их взаимосвязей друг с другом позволяет будущим поколениям извлекать встроенную информацию и генерировать новые интерпретации, касающиеся определенного периода времени и присущих ему парадигм.

Конечно, в эпоху информационных технологий камни и здания могут показаться не очень эффективными для хранения информации. В настоящее время мы привыкли думать об информации как о нематериальной и абстрактной сущности, мы часто склонны забывать, что информация всегда требует «материального сосуда» в качестве носителя. Древние цивилизации использовали камни для хранения и передачи информации с начала тысячелетий. Информация, начертанная на поверхности камня, может пережить своих создателей и передаваться во времени. Клинописные надписи, найденные на стенах замка Эребуни, являются одним из примеров такого надежного метода хранения информации. Такой принцип можно наблюдать в более широком масштабе, например, в Конде, где уличная сеть вырезана из холма, создавая сложный «организм», который взаимодействует с человеком.

Чтобы лучше понять этот организм и его «пути», существующие в пределах района, необходимо обратиться к истории Еревана. В первой половине XX века рост населения, вызванный беженцами из-за Геноцида армян, и быстро развивающаяся промышленная революция сформировали сильный вектор для реструктуризации города. Было предпринято несколько попыток внедрения новых организационных принципов, но, возможно, наиболее заметным вкладом стал генеральный план, разработанный Александром Таманяном в 30-е годы XX века. В то время как его предложения постоянно менялись на протяжении всего процесса разработки, основная идея генерального плана состояла в том, чтобы создать сильно централизованный радиальный город с четко определенными круговыми границами. Предложения Таманяна часто пересекались с неоклассическими стилистическими предпочтениями градостроителя, однако новый генеральный план был, по сути, достаточно абстрактным. Это значительно упростило и уменьшило сложность существующей городской реальности.

Работа Таманяна заменила кажущуюся беспорядочной уличную сеть плавными изгибами, прямыми линиями и жесткими правилами осевой композиции. Эта идея имела меньше общего с физической реальностью исторического поселения и больше с проекцией «абстрактных идей». Естественно, эти абстрактные проекции не возникли в области городского планирования. Абстракция – это процесс, присущий человеческому познанию. Его происхождение можно проследить до доисторических наскальных рисунков и основ математики в древних западных цивилизациях. Абстракция также была фундаментальным компонентом восточной, и особенно исламской традиционной визуальной культуры, где орнаменты часто означали отсутствие образных представлений о реальности и идеях.

Тем не менее, именно модернизм превратил абстракцию в идеологический и визуальный язык будущего. В начале ХХ века работы Василия Кандинского и других художников демонстрировали силу абстракции в изобразительном искусстве. Этот революционный подход начал быстро проникать в другие области, включая городское планирование, где Таманян нашел вдохновение для своих идей. Однако важно помнить, что каждая абстракция является формой упрощения, размытия, и ее цель состоит в том, чтобы уменьшить/сжать объем доступной информации. Это сокращение выполняется для того, чтобы обострить определенные аспекты основного явления и подавить другие. Таким образом, абстракции плодотворно существуют с определенной степенью независимости от воспринимаемого мира. Эта независимость – то, что делает что-либо чрезвычайно мощным устройством, в то же время подразумевая невозможность согласования абстракций с воспринимаемой реальностью. Таким образом, опора на такого рода абстракции может быть жизнеспособным подходом, когда город проектируется с нуля, но это создает некоторые проблемы, особенно когда определенные части города/поселения уже созданы.

Эта проблема оказала влияние на европейский модернизм, где абстракциям часто приходилось нарушать исторически сохраненную среду (или быть изолированными от неё). Генеральный план Таманяна не был исключением, и, столкнувшись с этой дилеммой, он решил подчеркнуть абстрактность в ущерб существующей реальности. Его реализация выборочно уничтожила большую часть существующих на тот момент улиц, многочисленные церкви, остатки Эриванской крепости и известный базар, который выступал в качестве центральной, исторически укоренившегося сердца города. Он заменил сложную топологию уличных сетей обычными сетками, сократив количество «избыточной» информации и придерживаясь идей модернистского города, в котором доминируют автомобили, а не люди.

Что существенно отличает структуру Конда от «таманянского» Еревана, так это то, что Конд избежал этого процесса «абстракции». Конд не был преобразован в соответствии с генеральным планом Таманяна, целью которого было превратить эту густую сеть частных домов в музейный район, и в результате информация, содержащаяся в Конде, намного старше, чем в любой другой части столицы. Самые старые доступные карты района показывают, что, несмотря на часто глубокие преобразования, система пригорода оставалась почти неизменной на протяжении всего его существования. Система маршрутов и аллей действовала как «ДНК», вокруг которой создавались и разрушались различные формальные артикуляции под воздействием множества исторических и культурных влияний. Однако структура Конда осталась нетронутой этим процессом. Таким образом, процесс его формирования напоминает органическую самоорганизацию, в то время как современный Ереван является результатом механической иерархической организации. Эта разница в процессе формирования привела к тому, что структура сложности Конда значительно отличалась от сложностей, порожденных модернизацией Еревана.

По сей день Конд имеет распределенную, неиерархическую городскую структуру. У него нет официального «центра». У него нет определенной точки входа или выхода, главных или второстепенных улиц. Слои Конда объединяются и складываются друг в друга как по вертикали, так и по горизонтали. Его пространственная структура формируется путем встраивания, в то время как Ереван остается продуктом осевой композиции.

Сегодня Ереван придерживается более традиционных методов градостроительства ХХ века. Это одна из причин, по которой район Конд рассматривается как сложная загадка для современного градостроителя, привыкшего смотреть на вещи сквозь призму плоских абстракций. Из-за специфики процесса его формирования пространственная структура Конда не может быть спроецирована на плоскую равнину без «потери информации». Любой анализ, который пытается приблизиться к структуре Конда с помощью традиционных плоских проекций, обречен на упрощение и стирание информации, которая пережила последствия генерального плана Таманяна.

На протяжении всего своего существования Конд постепенно менял свое название, размер, географическое положение, физические границы, этнорелигиозную идентичность и демографию. Однако среди этих постоянно меняющихся характеристик тот факт, что уличная сеть осталась относительно неизменной, позволяет нам идентифицировать Конд и связать его различные фрагменты и периоды времени вместе. Если бы все постоянно менялось, то узнать что-либо о прошлом района было бы невозможно. То, что оставалось неизменным на протяжении всей истории, должно оставаться относительно неизменным. Это необходимое условие для того, чтобы связать Конд завтрашнего дня с Кондом прошлого и позволить будущим поколениям еще больше обогатить район новыми интерпретациями.

Источник: Kond: Urban Information Storage by Tigran Khachatryan // EVN Report

Фото обложки: Гаяне Бадалян