Дед Ншан, ковродел, переживший Геноцид

Рассказав историю своего прадеда Аветиса, выжившего в пустыне Дейр-эз-Зор, писательница и журналист Мариам Кочарян написала ещё одну историю своей семьи. Как и у многих армян, предки Мариам прошли тысячи километров, будучи гонимы, но выжили в тяжелые годы, названные Геноцидом. Прадед Мариам по линии матери встретил прабабку в лагере для вынужденных переселенцев от Красного Креста. Они уехали в Бейрут, родили шестерых детей, а оттуда переехали в Ереван. На этом история странствий не закончилась…

Дед Ншан. Фото из личного архива семьи Микаелянов

Тётя Вардануш

— Пропади пропадом тот день, когда мы вернулись обратно! Почему этот чертов корабль не утонул?! Почему мы не задохнулись! Будь проклят тот день, когда я родилась на свет! Проклятья шлю я этому дню! Проклятья! — кричит в трубку моя ереванская тетушка Вардануш. Ее голос звучит так громко, что не нужно включать динамик. Все слышно так, что через километры можно увидеть её разъяренные красные глаза, подведённые синим карандашом и длиннющие, устрашающие ногти с типсами под френч.

— Варда, джана, успокойся! Ты же понимаешь, что им пришлось так сделать. Они плохо понимали, куда и зачем плывут. Что мы можем изменить? — старается успокоить ее мама.

— Как что?! Как это что?! Всю жизнь я страдаю, всю жизнь борюсь, всю жизнь плачу, плачу горючими горькими слезами, — вопрошает и смахивает слезы тетя.

— Нет, ну тебе только на подмостках Сундукяна выступать, — старается разрядить обстановку на линии мама. — Не туда ты пошла учиться, ох не туда. Прекращай, мы же тебя так любим. Ну что тебе отправить? Хочешь «Красный октябрь», рыбу красную или икру?

— Пожалей меня, хотя бы ты пожалей! Ты всегда меня понимала, матах… Вот что это за жизнь? Я же такая красивая, такая ладная, такая умопомрачительная, когда чулочки натягиваю, боже! Могла бы стать шамаханской царицей или, как вариант, женой шейха. Могла бы, а? Могла бы? Как думаешь?

— О, Господи, Варда! Спускайся с небес на землю, давай, спускайся вниз, детка. Ты разве не слышала, что недавно одна жена шейха сбежала?

— Вааай! — протяжно отвечает тетя, понимая, что женская доля не зависит от уровня благосостояния. — Как это, матах? Это что же там случилось?

— Бил. Нещадно бил. А потом откупался шелками и золотом.

— Откупился?

— Ты что совсем глупая!

— Да, совсем! Но мужика сама могу побить, ты знаешь. Палец не дам поднять! Палец, матах!

Дед Ншан, посередине с сигаретой. Фото из личного архива семьи Микаелянов

Мама

…Моя мама из ахпарских. Ее родители и дедушка с бабушкой из ливанского Бейрута. Они бежали туда из города Харберд (ныне территория Турции) во время Геноцида и остались до конца 60-х годов. Ослеплённые надеждой и идеологией марксизма-ленинизма, они приплыли на корабле в советскую Армению, где их планам суждено было рухнуть.

В Бейруте предки мамы по праву считались аристократией. Они занимались ковроткачеством. Изготовляли и выставляли на продажу дорогие шерстяные ковры в армянском стиле для элиты Ближнего Востока. У прадеда была круглосуточная прислуга. Ему платили не только деньгами, но и золотом, которое прабабушка Вардуи пришила к подолу платья, когда они решили вернуться на родину. Точно чуяла, что именно это золото спасет семейство от голода после внезапной кончины прадеда, сердце которого не выдержит и года в Ереване.

Газетные сводки и советская пропаганда оказались пузырем, который лопнул у него на глазах. По приезде он бесконечно винил и укорял себя за опрометчивое решение. Сирота с самого детства, он надеялся на спокойную, счастливую и безбедную старость в объятьях родины. Вместо этого семья из восьми человек получила комнату в коммунальной квартире на окраине города, где с трудом можно было согреться или принять душ. Все, что было у прадеда, до каждой копеечки, до каждого грамма золота было заработано им самим, выколото, вышито буквально на кончиках пальцев от острых иголок и выстрадано в лагере для беженцев, где американский Красный Крест спасал армянских сирот после резни, поженил их между собой и помогал выучить не только арабский, французский и английский, но и сохранить родной армянский язык. Именно в этом лагере прадедушка Ншан встретил свою Вардуи. Он влюбился и сказал сестрам милосердия, что убьёт себя, если ему не достанется именно Вардуи, которая дразнила и смеялась над его «абрикосовыми» волосами. В Бейруте у них родилось шестеро детей, которые вернувшись на родину, разбрелись кто куда по свету.

Дед Ншан на собственной ковровой фабрике. Фото из личного архива семьи Микаелянов

Прабабушка Вардуи всю жизнь будет благодарить американцев, и в храмах советской атеистической Армении ставить свечи за процветание Америки. Всех своих детей она женит и обязательно пристроит, сама же уйдет на покой в 60 лет в красивой бархатной чадре, заранее подготовленной и наутюженной.

Мама в 8 лет останется сиротой на попечении у двоюродной сестры своей матери, а тетя Вардануш всю жизнь так и будет проклинать тот самый злосчастный корабль, который всё же доплыл до берегов Батуми. Часть братьев уедет искать убежища в Америку, остальные — останутся в пространстве, бесконечно гонимом «между» Арменией и Россией, так и не поняв, где начинается, а где заканчивается то, что принято называть родиной.

Так вот, моя мама из ахпарских. Поэтому она, как никто другой, знает всё про булгур, табуле, ишли-кюфте, лахмаджо, хапамо и зейтуне. Она гениально готовит тут-мач и знает толк в настоящем чёрном кофе в тяжелой медной турке. Мама у меня такая. Необычная. Одна на всех. А когда злится, переходит на арабский и продолжает месить тесто с ванилином из сирийского Алеппо. Другого она не признает. Мы смеемся, а мама вспоминает всех-всех поименно и молча молится, уставившись на кухонный крест — Цахик, Андраник, Ншан, Вардуи, Аракси, Аршалуйс, Арутюн, Мисак…

…Сколько судеб, сколько потерь… На сколько ещё сердца человеческого хватит? И почему мы так сильно любим жить вопреки… Жить и смеяться. Жить и смеяться, друже. А что еще нам с тобой нужно? Мама, с днем рождения! Ты сильнее своей судьбы. Мы сильнее своей судьбы. Теперь я это точно знаю.

Журналист Мариам Кочарян специально для Армянского музея Москвы

Фото обложки из личного архива семьи Микаелянов