«Певец Арарата» Геворг Башинджагян: расцвет творчества

Жизнь художника Геворга Башинджагяна была богата выставками. Он много работал, искал новые темы, снискал славу за пределами родины. «Г. Башинджагян, уже известный в России и Германии, заслуживает того же и во Франции», — писали о нём в Париже. О насыщенном творческом пути Башинджагяна рассказывает Ашот Арзуманян в своём очерке «Кистью и пером» из сборника «Арагац» (1979).

Фанос Терлемезян. Портрет художника Г. Башинджагяна. Национальная галерея Армении

Выставки. Франция

С 1890 года художественная деятельность Башинджагяна выходит за пределы Кавказа. Он принимает участие в весенних выставках петербургской Академии художеств в 1890, 1892 и 1893 годах, выставке Общества взаимного вспомоществования русских художников в 1891 году, в третьей и четвертой выставках картин Петербургского общества художников в 1895 году и других столичных выставках девяностых годов минувшего столетия. Вдохновенные пейзажи Башинджагяна привлекают внимание петербургского и московского зрителя, он удостаивается лестной оценки центральных газет и журналов.

Принимая участие в петербургских и московских выставках, Башинджагян продолжает участвовать в выставках Кавказского общества поощрения изящных искусств и, кроме того, открывает персональные выставки. Девяностые годы для Башинджагяна — время интенсивной работы, большой плодовитости и размаха. Это — первое десятилетие расцвета его творчества. Картины этих лет удивляют своим вдохновенным мастерством.

Особо надо отметить картину «Оттепель на Кавказе» (1890). Здесь художник решает поставленную перед собой задачу — дать раннее пробуждение весны. Освещенные лучами закатного солнца стволы деревьев, трогательно протягивающих к зрителю свои тонкие, еще голые ветки, хрупкий покров местами оттаявшего снега, пропитанная влагой, вдыхающая тепло земля — все в картине говорит о радостном весеннем пробуждении природы. Своим настроением и поэтичностью она перекликается с картиной Саврасова «Грачи прилетели».

Геворг Башинджагян. «Ранняя весна» («Оттепель на Кавказе»), 1890. Национальная галерея Армении

В 1892 году в Тифлисе открылась третья выставка Кавказского общества поощрения изящных искусств, на которой были экспонированы три картины Башинджагяна, из которых пресса выделила «Ночь на море», называя ее чудесной.

Два года спустя на четвертой выставке Кавказского общества поощрения изящных искусств Башинджагян выставил 14 работ.

Наступает 1897 год, и Кавказское общество поощрения изящных искусств устраивает пятую выставку картин, участниками которой были известные художники Занковский, Стаховский, Габаев, Шмерлинг, Захаров и другие. Башинджагян экспонировал 23 работы, о которых мы встречаем разноречивые суждения местной прессы. Но даже те органы печати, которые, греша против истины, писали явно несправедливые вещи о картинах художника (монархическая газета «Кавказ», газета «Новое обозрение»), вынуждены были признать их достоинства и выделить такие работы, как «Полночь в грузинской деревне», «Вид на Куру» и в особенности «Гокчинское озеро», о которой писалось, что «эта картина одна из лучших на выставке» и что «уходящая далеко в глубь картины спокойная и прозрачная гладь озера передана с мастерством, напоминающим лучшие полотна Айвазовского».

Необходимо отметить, что к этому времени уже разгорается и на Кавказе борьба между реалистическим и формалистическим искусством, получившая особую остроту в первых двух десятилетиях XX столетия. Башинджагян, неизменно следовавший благородным традициям русской реалистической живописи и вместе с тем один из самых крупных и признанных художников края, стал предметом особенно ожесточенных нападок сторонников и защитников модернистской живописи. Нападкам подвергались и другие художники, шедшие по пути реализма. Именно те же авторы, что «разносили» Башинджагяна, выдвигали сходные обвинения и против другого крупного кавказского пейзажиста — И.Н. Занковского. Противники реализма действовали с точки зрения своего стратегического плана — разгрома реалистического направления, планомерно сосредоточивая огонь «критики» на Башинджагяне, который, по авторитетному свидетельству народного художника СССР М.С. Сарьяна, был «самым крупным художником на Кавказе до революции».

Художник, обращая мало внимания на осиные укусы, продолжал идти своей дорогой.

К концу девяностых годов у него окончательно созревает мысль поехать на длительный срок в Париж, с тем чтобы близко ознакомиться с классической и новой французской живописью. В самом конце 1899 года Башинджагян с семьей уезжает во Францию. К этому времени у него было трое детей.

Геворг Башинджагян. «Каштановая аллея. Париж». Национальная галерея Армении

Свой отъезд во Францию Башинджагян приурочил ко Всемирной художественно-промышленной выставке, открывавшейся в 1900 году в Париже. На этой выставке в русском отделе должны были экспонироваться и картины Башинджагяна, получившего официальное приглашение. Об этом мы читаем, в частности, в издававшемся в Вене ежемесячном обозрении «Андес амсориа», где сказано, что «Г. Башинджагян покажет свои три картины в русском отделе выставки».

Однако черносотенная пресса того времени, возглавляемая газетой «Новое время», начала кампанию против Башинджагяна и других художников-«инородцев», поставив его в такое положение, что он отказался от участия в парижской выставке и открыл персональную выставку своих работ.

В одной из парижских газет сообщается, что Г. Башинджагян выставил в своей мастерской на бульваре Монпарнас тридцать полотен. Одобрительно отозвавшись об искусстве Башинджагяна, газета заключает:

«Г. Башинджагян, уже известный в России и Германии, заслуживает того же и во Франции. Вместе с З. Захаряном и Эдгаром Шаином он делает честь своей несчастной стране».

Во Франции Башинджагян пишет много работ на новые темы, превосходно изображая пейзажи Парижа и его окрестностей. Из этих картин особыми достоинствами отличаются «Утро в Булонском лесу», «Берега Сены», «Сен-Клу», «В окрестностях Парижа», «Каштановая аллея», в которых зритель хорошо чувствует новый колорит, не похожий на колорит кавказской и русской природы.

Геворг Башинджагян. «В окрестностях Парижа», 1901. Национальная галерея Армении

За время пребывания в Париже Башинджагян получает приглашение принять участие в кавказской юбилейной выставке 1901 года. На ней он экспонирует три картины: «Севанское озеро в дождливый день», «Замок царицы Тамары в Дарьяльском ущелье» и «Река Ахурян», за которые ему присуждается малая золотая медаль.

Пробыв два с лишним года в Париже, Башинджагян в начале 1902 года возвращается в Тифлис и здесь окончательно обосновывается. Сразу же он включается в местную художественную жизнь, начав с того, что открывает большую персональную выставку, на которой представляет на суд общественности итоги своей почти трехлетней работы. Из выставленных картин наибольшее внимание привлекли «Штиль на море», «Закат солнца в Нор-Баязете», «Каспийское море в пасмурный день», «Нива перед бурей», «Река Ахурян при восходе луны», «Болота» и другие. Особо надо выделить «Штиль на море», ныне украшающую собрание картин художника в Ереванской государственной картинной галерее. На этом полотне с большим искусством разрешена сложная задача — передать отражение в беспредельной морской глади высокого неба и облаков, освещаемых полной луной. Газета «Кавказ», поместив подробную рецензию о выставке, в которой снова пыталась очернить художника, и на этот раз скрепя сердце принуждена была заявить, что художник «имеет за собою редкое качество, данное ему самой природой: это чувство поэта-художника, что сказывается в большинстве выставленных картин, в особенности в картине „Штиль на море“, по настроению лучшей картине на выставке…». Рецензент добавляет, что он «немало был удивлен отсутствием влияния Запада на Башинджагяна».

В том же 1902 году Башинджагян участвует в выставке Кавказского общества поощрения изящных искусств в Тифлисе, вместе с Г. Габаевым (Габашвили), И. Занковским, Ам. Акопяном, О. Шмерлингом, А. Мревлишвили, Б. Фогелем, Ег. Татевосяном, М. Микаэляном, Я. Николадзе, Н. Склифасовским и другими известными и ныне почти забытыми тифлисскими живописцами и скульпторами.

Геворг Башинджагян. «Спокойствие», 1901. Национальная галерея Армении

Первое десятилетие нового века явилось для Башинджагяна продолжением периода расцвета его творческой деятельности, начавшегося, как было выше сказано, с девяностых годов прошлого столетия.

В 1903–1913 годах Башинджагян по-прежнему много и плодотворно работает. С промежутками в несколько лет устраивает он персональные выставки своих картин — в Тифлисе и Баку.

В 1912 году Башинджагян — участник второй весенней выставки картин русских художников, открывшейся в Баку в марте месяце. В выставке участвовали Зарубин, Зоммер, Марчевский, Олейников, Радин, Куликов и другие. Бакинская пресса с похвалой отозвалась о работах Башинджагяна. Особенно много разговоров было о картине «Лунная ночь в Батуме», относительно которой газета «Каспий» поместила обстоятельную рецензию.

Один случай из семейной истории

По рассказам людей, с которыми мне приходилось встречаться, Башинджагян был очень заботливым и любящим отцом; не прибегая к запугиванию, с ранних лет воспитывал он в детях чувство ответственности за свои поступки.

Средний сын художника начал курить. Ему было тринадцать лет, и товарищи довлели над ним. Мальчики прятались по сараям, чердакам, черным лестницам, поблескивая затаенными огоньками и давясь отвратительным дымом. Геворг Захарович заметил это. Он не стал бранить и наказывать сына. Он позвал его в свою мастерскую и просто сказал:

— Я знаю, что ты куришь. Не хочу унижать тебя угрозой наказания, но знай, что твое курение меня страшно огорчает. Я прошу тебя не курить.

Сын обещал не курить. С той поры и до сегодняшнего дня (а ныне сыну-профессору перевалило за шестьдесят) он ни разу не прикоснулся к папиросе.

Судите же, как велико было уважение сына к своему отцу, как верно и туго была свернута пружина внутреннего почитания в его юном сердце, если подросток выстоял перед градом насмешек своих сверстников и ни разу не нарушил данного отцу обещания.

Деликатный по натуре, Башинджагян, как, впрочем, это свойственно людям вообще, склонен был судить о других по себе и полагал, что достаточно даже простого замечания, чтобы провинившийся осознал свою вину и изменил свое поведение.

Однажды Геворг Захарович вернулся домой чем-то взволнованный.

— Что с тобой, Геворг? Что случилось? — обратилась к нему Ашхен Ивановна.

— Я встретил на Головинском Н-ва. (Надобно сказать, что уже давно художник был возмущен недостойным поведением г-на Н-ва.) Я его так отчитал! Так отделал! О! О! Он будет помнить!

— Боже мой, Геворг, — переполошилась Ашхен Ивановна, которая редко видела своего мужа в таком гневе. — Что же ты ему сказал?

— Я ему сказал: «Как вам не стыдно?!».

Картины Башинджагяна, показывающие величественную красоту вечной природы

Летом 1912 года Башинджагян открыл выставку своих картин в Тифлисе, вызвавшую большой интерес и многочисленные отклики в печати. На выставке были экспонированы пейзажи на новые темы. Особенное внимание обратили на себя «Эчмиадзинский бассейн», «Зимняя ночь в армянской деревне», «Близ Боржома», «Зимнее утро в лесу», «Догорает». Печать подчеркивала, в частности, что Башинджагян мастерски дает вполне законченные картины на холсте небольшого размера, обычного для этюдов.

Превосходен пейзаж, являющийся, как всегда, главным «героем» в творчестве Башинджагяна. Приемом контраста между человеческим созданием и могучим лесом художник показывает величественную красоту вечной природы.

Геворг Башинджагян. «Вид на Алазанскую долину», 1914–1924. Национальная галерея Армении

Почти десять лет отделяли выставку 1912 года от предыдущей персональной выставки Башинджагяна в 1903 году. Башинджагян рассматривал свое искусство как великий долг перед обществом. Побуждаемый к художественной деятельности прежде всего глубоким влечением, неистребимой любовью к природе и жаждой воспроизвести ее на полотне, он вместе с тем прекрасно сознавал силу искусства, его мощное воздействие на человека и потому никогда не забывал своей ответственности перед зрителем. Искусство для него никогда не было забавой, простым развлечением, упражнением в своих способностях. Он был художником-реалистом именно потому, что относился к искусству с большой серьезностью, понимая его познавательное и общественное значение. Отсюда его стремление передать природу возможно полнее, правдивее, дать ее синтез, обобщение.

Тифлисские выставки 1912 и 1913 годов как бы подытоживали тридцатилетний творческий путь художника.

Нелегок и тернист был этот путь, на котором Башинджагяну очень часто приходилось сталкиваться с непониманием и равнодушием к искусству со стороны господствующих классов, интересы которых были чужды впечатлительной натуре художника-поэта.

В досоветские годы в Баку не было, конечно, ни художественного музея, ни специального зала для устройства выставок картин, и Башинджагяну приходилось снимать случайные помещения. Одну из своих выставок он открыл в помещении клуба, где местные богатеи вели крупную игру.

Как-то на выставку заглянул местный миллионер Асадулаев. Сопровождаемый прихлебателями, он остановился перед одной из картин, самодовольно ткнув пальцем в нее, осведомился о цене. Названная сумма хотя и была весьма скромной, однако показалась чрезмерно высокой нефтяному тузу, проигрывавшему в карты за одну ночь тысячные суммы, и он удивленно развел руками, вопрошая окружающих: «Слушай, это нефтяной резервуар, что ли?».

Этому невежественному равнодушию «сильных мира сего» противостояло искреннее и горячее сочувствие широких демократических кругов, видевших в живописи Башинджагяна художественно выраженные чувства и стремления, близкие и понятные их душе. Прогрессивная печать того времени в связи с выставками Башинджагяна не раз останавливала свое внимание на косности и низком культурном уровне тех, кто претендовал на руководящее положение в обществе. Показательна в этом отношении статья, посвященная выставке 1912 года, под названием «Чем мы интересуемся?».

Геворг Башинджагян. «Севан», 1916. Национальная галерея Армении

«Кто не слыхал имени художника Башинджагяна? Это одно из самых популярных имен в нашей действительности. Он не обыкновенное лицо, мимо которого можно пройти, не интересуясь его произведениями. Он светлое, исключительное явление в нашей жизни. У нас мало художников, а Башинджагяну принадлежит первое место и по силе таланта и по плодовитости. Он составляет нашу национальную гордость, однако мы умеем лишь кичиться, а воздать должное художнику — никогда. Уже двадцать девять лет творит кисть Башинджагяна. Самые примечательные виды Кавказа, весь его многообразный пейзаж — небо и земля, горы и леса, реки и долины увековечены на его полотнах.

Входишь на его выставку и сразу же попадаешь в родные места. Видишь мерцающие огоньки крестьянских хижин и руины прошлого, и все это знакомо, близко сердцу твоему.

Но многие ли удостоили выставку своим вниманием? Много ли людей потрудились посмотреть пейзажи художника-поэта, воспевающего свой край? Такое простое внимание и то дало бы моральное удовлетворение художнику.

Двадцатилетие художественной деятельности — это уже юбилейная дата.

А ведь уже двадцать девять лет, как Башинджагян несет свое искусство народу, своими выставками художественный вкус в нем воспитывая…

Свою первую выставку он открыл в 1883 году, и поныне, как и тогда, он изображает природу родины. По-прежнему стоит он на родной почве, занятый тем же самым делом, и казалось бы, что мы, его соотечественники, должны в первую очередь оценить его по достоинству…».

В 1910 году Башинджагян участвует в ряде выставок Товарищества южнорусских художников (в Одессе и Екатеринославе).

В этот же период укрепляется его связь с Петербургским обществом художников. Башинджагян становится участником выставок этого общества.

Так, в рецензии, опубликованной в газете «Русское слово», автор ее Сергей Мамонтов следующим образом отзывается о картинах Башинджагяна на девятнадцатой выставке Петербургского общества художников в Москве (в 1911 году):

«Из всей массы в пятьсот картин, висящих на девятнадцатой выставке петербургских художников, строго говоря, заслуживают быть отмеченными одухотворенные настроением пейзажи Г. Башинджагяна. Чувствуется даль в его Алазанской долине, передана пухлость снега зимней ночи, давит громада Арарата».

Геворг Башинджагян. «Арарат», 1912. Национальная галерея Армении

Большое внимание уделила общественность также и персональной выставке Башинджагяна в Тифлисе в 1913 году, совпавшей с тридцатилетием его художественной деятельности. Местная пресса широко откликнулась на это событие, поместив обстоятельные рецензии на работы художника.

В 1910 году Башинджагян избирается действительным членом Петербургского общества художников.

Первая мировая война 1914–1918 годов застает Башинджагяна еще в расцвете творческих сил, однако военная обстановка не благоприятствовала дальнейшему росту художника. Тяжелые переживания художника-патриота были усугублены трагедией, разыгравшейся в Западной Армении, — массовым истреблением армянского населения в Турции.

Поток беженцев, искавших спасения от пули и ножа турецких янычаров, хлынул из Ванского, Битлисского, Эрзерумского вилайетов в Россию, переходя кавказскую границу и оседая в населенных пунктах Закавказья. На эти трагические события художник откликнулся картинами «Пожар в армянской деревне» и «Эрзерумские беженцы», в которых выразил свой гневный протест против бесчеловечности турецких властей.

Геворг Башинджагян. «Пожар в армянской деревне», 1919. Национальная галерея Армении

В 1914–1916 годах Башинджагян продолжает творить и знакомить общественность со своими новыми работами. В 1914 году он экспонирует свои картины на двадцать второй выставке Петербургского общества художников, открывшейся в Петербурге и Москве еще до начала войны. Столичная пресса отозвалась с похвалой о картинах Башинджагяна, выставившего девять работ, особенно выделяя среди них «Голгофу», «После грозы», «Кахетию» и «Ранний снег».

В следующем, 1915 году он участвует четырьмя работами в двадцать третьей выставке Петербургского общества художников, а также в выставке картин Кавказского общества поощрения изящных искусств в Тифлисе, и кроме того, открывает персональную выставку своих работ, числом 45. Об этой выставке обстоятельную рецензию поместил известный писатель Стефан Зорян, особо отметивший «Арарат при заходе солнца».

«В лице Башинджагяна, — пишет Зорян, — Арарат нашел своего истинного поэта, и Башинджагяна с полным правом можно назвать единственным певцом Арарата. Его кисть переместила Арарат в выставочную залу, где зритель, в свою очередь, переносится на Араратскую равнину».

Бывая в Ереване на спектаклях Государственного драматического театра имени Сундукяна, когда он был еще в старом помещении, я любил заходить в комнату, прилегающую к кабинету директора. Там висела картина Башинджагяна «Сосна», и, глядя на нее, я вспоминал лермонтовские строки:

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна.

И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой она…

Смотрю на дату: 1915 год. Художник написал ее к столетию (1914) со дня рождения гениального поэта, чья мужественная и нежная лирика пленяла его. И я думаю о том, как воплощается на холсте неодолимая потребность художника отозваться на знаменательную дату в биографии любимого поэта.

В 1916 году Башинджагян экспонирует в Москве на двадцать четвертой выставке Петроградского общества художников три картины и, кроме того, открывает персональную выставку своих работ в июне того же года в Тифлисе. Эта выставка также произвела большое впечатление на современников.

Источник: Ашот Арзуманян. «Арагац». — Москва : «Советский писатель», 1979.