«Расцветшие» животные в искусстве средневековой Армении: фантастические львы, грифоны и сирины

В начале X века в армянской архитектуре и декоративно-прикладном искусстве стали появляться образы особых – «расцветших» – животных, части тела которых заменяли побеги и листья. Впервые такие существа возникли в сасанидской культуре, однако довольно быстро распространились и в христианстве. Почему на фасаде армянской церкви X столетия изображен Сенмурв – существо из иранской мифологии? Что означают «процветшие» козлы и фантастические драконы? Разбираемся в нашем материале.

В декоративном убранстве армянских церквей X–XIV веков и изделиях прикладного искусства можно заметить множество звериных изображений, украшенных растительными элементами, часто в виде полупальметт, как бы вырастающими из тела животного. Такой иконографический прием сформировался в позднесасанидской культуре и наибольшее распространение получил на серебряных и бронзовых изделиях VI–VIII столетий. Он был основан на глубоко пантеистическом характере зороастрийской религии и почитании ряда животных как ипостасей божеств. Среди них особенно выделяются фантастические существа: грифон — как древний солярный символ власти; Сенмурв или Симург (собака-птица) и подобный ему «сказочный зверь» — как божества природы и плодородия. Именно у последних чаще всего встречаются растительные элементы, в основном заменяющие определенную часть тела животного: хвост, язык или шерсть. Впоследствии этот художественный прием стал развиваться в исламском искусстве, а некоторые его проявления можно заметить на армянских и грузинских памятниках Средневековья. Кроме того, он довольно ярко проявляется в пластике Владимиро-Суздальской Руси XII–XIII веков.

Сенмурв. Иллюстрация Мерли Инсинга​‌​​​‌ ​​‌‌​​ ​​‌​​‌ ​‌​​​‌ ​​‌‌​‌ ​​‌‌‌‌ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌

Растительное оформление животных в сасанидском искусстве одним из первых отметил востоковед Иосиф Орбели, охарактеризовав эти образы как «расцветших» или «расцвеченных» животных. Позднее ученый указал на целый ряд сасанидских параллелей, в числе которых и украшающие животных растительные детали, в фасадных рельефах церкви Святого Креста на острове Ахтамар. На данную изобразительную особенность в иранском искусстве обратили внимание и другие специалисты.

Фасад храма Святого Креста на острове Ахтамар: Сенмурв, рогатое чудовище и птица с головой овна

Самые ранние и наиболее многочисленные примеры изображения «процветших» животных в армянском искусстве известны на рельефах храма Святого Креста на острове Ахтамар, построенного в 915–921 годы царем Васпуракана Гагиком Арцруни как часть дворцового комплекса. Скульптурный декор этого памятника состоит из пяти поясов: в наиболее широком, основном поясе дан богатый цикл ветхозаветных сцен и персонажей, а также евангельских образов, святых и ктиторов, в том числе о божественных предках рода Арцруни. По соседству, на южном фасаде, располагается крупная фигура крылатого грифона, украшенного в разных частях тела полупальметтами, а у основания крыла — орнаментом в виде стилизованного бутона. Хвост животного завершается пышной полупальметтой, особенно характерной для изображений грифонов на сасанидском серебре VI–VII столетий, какие можно увидеть на блюде из музея Пергамон в Берлине, на сосуде из музея Гoлестан в Тегеране, на серебряной чаше с геральдическими грифонами из Эрмитажа. На первых двух образцах хвосты крылатых грифонов завершаются пальметтами с тщательной гравировкой прожилок листьев. В виде трилистника передан и фаллос животных. О том, что грифон в сасанидском искусстве был связан с идеей царственности и власти, свидетельствуют образцы бронзовых ножек тронов VII–VIII веков из различных музеев в форме протомы грифона, заканчивающихся внизу львиной лапой. Примечательно, что они, как правило, украшены гравированным растительным орнаментом, имитирующим шерстный покров на груди, голове и шее животного.

Церковь Святого Креста в Ахтамаре, южный фасад. 1 — Крылатый грифон с полупальметтами. 2 — Морское чудовище в облике Сенмурва. 3 — Лань. Фото: Л. Микаелян

На том же южном фасаде Ахтамарской церкви в сцене спасения пророка Ионы изображено морское чудовище в облике Сенмурва — крылатого существа с головой и лапами собаки и рыбьим, чешуйчатым хвостом. В основании крыла животного дан стилизованный бутон, аналогичный таковому на крыле грифона. Примечательно, что данный мотив вместе с вьющимися полупальметтами, использован в орнаментальном поясе, идущем непосредственно под первым рельефным рядом. Аналогичный орнамент из сердцевидного листа в форме бутона, а также пояс с кружочками-перлами поперек крыла, встречаются на изображении Сенмурва на шелковой сасанидской ткани VII века из музея Виктории и Альберта. На последнем вдоль шеи и груди животного расположены пальметки, аналогичные таковым на ахтамарском грифоне; так же оформлены и два Сенмурва по сторонам Древа на серебряном кувшине из Эрмитажа.

Сенмурв в зороастрийских текстах выступает как существо о трех естествах — земном, водном и небесном, — как покровитель трех природных стихий. Он обитает на Древе Всех Семян, растущем в море Варкаш, и когда взлетает среди его ветвей, то разбрасывает семена в воду, и они спускаются на землю вместе с дождем. Согласно этим представлениям, Сенмурв являлся божеством плодородия, связанным с сезоном дождей. В то же время можно считать достоверным связь данного существа с понятием божественной славы и царского достоинства, чем и было вызвано его частое изображение на драгоценных тканях, используемых для царских одеяний.

1 — Сасанидское серебряное блюде VI–VII вв. Британский музей, Лондон. 2 — Сенмурв на шелковой сасанидской ткани VII– IX в. Музей Виктории и Альберта, Лондон. 3 — Сасанидское серебряное блюдо VI–VII вв. Пергамон-музей, Берлин

Следующим образом сасанидского искусства, отличающимся аналогичным растительным оформлением, является крылатое чудовище с рогами, телом кошачьего хищника и рыбьей чешуей. На двух изделиях из Эрмитажа: серебряном блюде первой половины VII века и бронзовом кувшине VIII–IX веков оно изображено в сопровождении флейтистки, которая традиционно отождествляется с иранской богиней вод и природы — Анаитой. Именно к позднесасанидскому периоду VI–VII столетий относится изменение ее культа, когда из воинственной династийной богини Сасанидов она превращается преимущественно в богиню живительных сил природы и любви. В данном случае связанный с нею зверь о трех естествах, изображенный в символическом природном ландшафте, также является олицетворением природы.

Церковь Святого Креста в Ахтамаре. Фото: wikipedia.org

Однако Сенмурв – далеко не единственный персонаж скульптур Ахтамара. На том же южном фасаде, где находился вход в царское ложе, изображена птица, вероятно, фазан, с головой овна, являющаяся, как и Сенмурв, воплощением Фарна – царской славы. У основания крыла и ножки этого существа даны полупальметты, такое же решение присутствует в рельефе двух орлов с кольцом в клювах (геральдического символа рода Арцруни) и на лопатках львов на южном фасаде. Выше основного пояса в Ахтамаре расположен пояс барельефов, в котором аналогично выполнены крылья у орла и павлина и лопатка лани. Таким образом, оформление крыльев и конечностей полупальметтами в Ахтамаре встречается преимущественно у статичных, отдельно расположенных животных, в отличие от динамичных образов тематических сцен в поясе «виноградника» и «зверинного гона», из чего можно заключить, что растительные элементы в фигурах первых являлись своеобразными маркерами их символического, иносказательного значения. Такими же знаками отличия являлись «царственные» ленты и ожерелья на ряде животных церкви Святого Креста, иконография которых также восходит к сасанидскому искусству.

Фото: vstrokax.net

Грифоны и сфинксы в декоре других армянских церквей

Целый ряд звериных образов на грузинских храмах также выполнен в сасанидской иконографии. Так, на восточном фасаде церкви 1030 года в Самтависи дана крупная фигура грифона с «расцветшим» хвостом, такие же парные грифоны и львы изображены на своде южного портика церкви Никорцминда второй половины XI века. Восточные образы с характерной для них иконографией прочно закрепились и в искусстве Византии X–XIII столетий, среди них не редки и интересующие нас животные. Так, на медальонах византийской серебряной чаши XII века из коллекции Эрмитажа даны всадники и различные звери: львы, зайцы, птицы, волки, а также парные сирины и грифоны. У последних хвосты объединены в крупную пальметту, а от соединенных в пучок крыльев распускается стилизованный побег с завитками. Те же звериные образы со сходной иконографией «расцвеченных» частей тела были популярны и на изделиях исламской торевтики и керамики. Подобная общность была обусловлена развитием городов, ремесленного производства и торговли на территориях Передней Азии, особенно в эпоху господства Сельджуков. В XII–XIII веке Армения также включается в сферу активных культурных контактов со странами империи и переживает бурный расцвет после освобождения от сельджукского ига в конце XII века при правлении Захаридов. Темы зверинного гона, охоты, терзания и образы фантастических существ: сфинксов, сиринов, драконов, крылатых львов — часто изображаются как на армянских, таки на исламских памятниках XI–XIV столетий.

Одним из наиболее значительных произведений прикладного искусства Армении этого периода является деревянная дверь 1134 года церкви Таргманчац монастыря Святых Апостолов в Муше. На ней имеется армянская надпись с датой и с именами трех ее мастеров — армян. Две ее створки покрыты сеткой геометрического орнамента на основе восьмиугольников, заполненных растительными завитками. На широкой раме двери, сверху, изображены конные воины, а на боковых вертикальных поясах — так называемый звериный гон между извилистыми побегами с листьями, имитирующими заросли. Реальные и фантастические животные: львицы, лани, носороги, бык, слон, конь, а также олень с драконьим хвостом, сфинкс, грифон и сирины в данной композиции решены в живой и экспрессивной манере. Из-под лопаток ряда животных вырастают пышные полупальметты, выполненные в едином стиле с вьющимися вокруг зверей ветвями. Размещение побегов именно на лопатках аналогично с таковым на образах Ахтамара, а также на Сенмурве эрмитажного блюда VIII века. О возможных сасанидских прототипах изображений на Мушской двери высказались ряд специалистов, однако вопрос локальных и иранских иконографических истоков данного памятника еще не разработан в должной мере.

1 — Сенмурв на фризе замка Мшатты. Пергамон-музей, Берлин. 2 — Сирин на западном фасаде церкви Богородицы в Амагу Нораванке. 3 — Деталь деревянной двери монастыря Святых Апостолов в Муше. 4 — Сирин на алтарном возвышения церкви Богородицы монастыря Макараванк

Звериные образы, часто фантастические, становятся распространенными в декоре армянских церквей XII–XIV веков. На алтарном возвышении возведенной в 1205 году церкви Богородицы монастыря Макараванк даны восьмиконечные звезды, заполненные в основном растительным орнаментом, в некоторых же изображены птицы и рыбы, а также четыре коронованных сфинкса и сирин, также в короне. Крылья одиночных сфинксов решены в виде «расцветшей» ветки, аналогично изображен и хвост сирина. А горельефный сфинкс над порталом притвора церкви передан с крылом в виде трилистника, заполненного изящным растительным узором.

«Расцветшие» животные в декоративно-прикладном искусстве

Сирины, сфинксы, грифоны, павлины с «расцвеченными» крыльями и хвостами известны на поливной керамике XI–XIII веков из Двина и Ани. Те же животные были популярны и в гипсовом декоре светской архитектуры, имеющем поразительное сходство с единовременным штуком из исламских центров Ближнего Востока. И на армянских гипсовых образцах, хранящихся в Мушском монастыре, и на фрагментах из Конии те же звериные образы даны на сплошном растительном фоне — мотив, известный по поясу звериного гона Мушской двери и получивший дальнейшее развитие в сторону измельчения и стилизации декора. Он нашел применение в убранстве ряда церквей и хачкаров XIII–XIV столетий: на фризе фасадной аркатуры церкви Святого Григория 1215 года в Ани, на каменных изразцах портала церкви в Нор-Варагаванке XIII века, на фасадах церкви Богородицы 1339 года в Амагу Нораванке. В последнем памятнике сфинксы, сирины, крылатые львы и птицы уже почти срослись с мелкой растительной арабеской фона. Таким образом, в данный период можно говорить об определенной стилистической общности между «расцветшими» животными и животными на растительном фоне.

Чаша из Ани с изображением Сирина, XI в. Фото: Декоративное искусство средневековой Армении, 1971

Третьим проявлением темы «расцветших» животных в средневековом искусстве Армении и соседних стран можно считать металлические и керамические зооморфные сосуды и курильницы, особенно популярные в прикладном искусстве исламского Востока, на которых все тело животного покрыто поливным растительным или сквозным орнаментом в виде извилистых побегов. В них были популярны образы тех же фантастических зверей. Символику подобных животных в исламской традиции во многом раскрывают многочисленные благопожелательные надписи на драгоценной утвари с их изображениями, что говорит о восприятии этих существ как приносящих счастье и процветание, удачу и славу, как талисманов и оберегов от злых сил. Сходную символику эти мифические существа имели и в армянской культуре развитого Средневековья, о чем говорит само их расположение над входами и оконными проемами церквей, на карнизах хачкаров, на алтарных возвышениях, несмотря на то, что некоторые из них (сфинкс, сирин, змей-дракон) в армянской богословской литературе представлены как воплощения зла, распутства и ереси.

Сложности интерпретации «процветшего» козла

Отдельного внимания заслуживают два примечательных рельефа с «процветшими» козлами. Первый находится в Гегарде, в скальной церкви Богородицы 1283 года при княжеской гробнице Прошянов, построивших пещерную часть комплекса. Обобщенная, но выразительная фигура козла заполняет треугольное пространство лестницы алтарного возвышения этой небольшой церкви. От туловища животного вырастают три раздвоенных побега. Данное изображение не нашло какого-либо объяснения в научной литературе и не может интерпретироваться в рамках одной лишь христианской традиции, где образ козла был преимущественно символом распутства и похоти. Скульптуру козла на виме гегардской церкви можно интерпретировать и как образ Козла отпущения, однако такая трактовка требует более детального изучения.

1 — Изображение козла на ортостате из Тель-Халафа. Пергамон-музей, Берлин. Фото: Л. Микаелян. 2 — Коптский рельеф V в. Коптский музей, Каир. Фото: З. Акопян. 3 — Изображение козла в скальной церкви Богородицы монастыря Гегард. Фото: Г. Мовсесян. 4 — Рельеф крылатого козла на северном фасаде двухэтажной церкви-усыпальницы Богородицы в Егварде. Фото: С. Карапетян

С другой стороны, в древних культурах Передней Азии и Армянского нагорья козел был связан с почитанием Древа жизни, символом плодородия и растительности. Геральдические козлы по сторонам Древа во множестве известны на памятниках Древнего Востока, в той же икографии они встречаются на сасанидской чаше из Эрмитажа и штуковых плитах V–VII веков, а также на рельефах Ахтамарской церкви. Изображение одиночного козла с Древом сохранилось на базальтовом ортостате IX века до нашей эры из Тель-Халафа, имеющего удивительную стилистическую общность с гегардским рельефом. Козел с Древом известен на приапсидной капители интерьера Болнисского Сиона 478–493 годов, такая же композиция присутствует на коптском рельефе V века, в правой части которого дан «расцветший» крест. Последние три примера особенно близки к композиции козла в Гегарде, где изображение Древа как бы упрощено до побегов на теле животного. Примечательно, что на гранях купола данной церкви высечены двенадцать различных изображений Древа с гранатами на верхушках. Последнее подтверждает связь козла, украшенного побегами, с архаичным Древом, переосмысленным в христианстве в символ возрождения и вечной жизни и отождествленным с Крестом Распятия. Скорее всего, схожую символику спасения и возрождения имело изображение крылатого козла на северном фасаде двухэтажной церкви-усыпальницы Богородицы 1328 года в Егварде, крылья которого завершаются пальметтами.

Фото: vstrokax.net

Таким образом, тема «процветших» животных появляется в искусстве Армении в начале X века на Ахтамарской церкви и развивается на протяжении всего Средневековья. В ряде случаев, особенно в прикладном искусстве, «расцвечивание» зверей и птиц приобретает преимущественно декоративное значение. Параллельно эта тема развивается в армянской миниатюре, в украшении рукописей полиморфными существами, соединяющими в себе звериное и растительное начала. Однако анализ подобных образов в монументальном искусстве показывает, что растительными элементами чаще всего украшались фантастические животные, как это имело место в сасанидском искусстве. Сфинксы, сирины, как и птицы, изображенные над порталами, окнами, на алтарных возвышениях церквей и на фасадах, были символами и охранителями Рая, а фантастические львы, грифоны и драконы — символами власти, покровителями правящих родов и апотропеями.

Художественный метод «расцвечивания» животного был разработан в сасанидском искусстве на основе их конкретной символической связи с почитанием природы и Фарна. Несмотря на то, что уже в античной изобразительной традиции существовали образы морских чудовищ с плавниками в виде аканфа, осмысленное развитие данной темы и ее распространение в исламском и восточнохристианском искусстве X–XIV веков связанно именно с сасанидской культурой.

Источник: Л. Микаелян. «Расцветшие» животные в искусстве Сасанидского Ирана и средневековой пластике Армении X–XIV веков / Актуальные проблемы теории и истории искусства. Выпуск 7, 2017.

В оформлении обложки использован фрагмент изображения «Заль, за которым наблюдает караван» из «Шахнаме», XVI в. Галерея Артура М. Саклера, Вашингтон