Ереванская квартира Егише Чаренца пахла табаком. В дверь позвонили. Из прихожей раздался голос дочери, маленькой Арпеник: «Папа! К тебе какой-то мальчик!». В кабинет вошел худенький застенчивый юноша. Представился Карленом. Сказал, что пишет стихи. Чаренц долго говорил с ним, посмотрел стихи. Карлен стал частым гостем у Чаренцев, вплоть до самого ареста поэта. Мы хорошо знаем этого юношу, правда под другим именем — Геворг Эмин.

Псевдоним он возьмет позже, а пока Карлен Мурадян стал вхож в этот известный ереванский дом. Семья его совсем недавно переехала из прекрасного городка Аштарак: отец решил, что будущее детей лучше строить в столице. А сын сразу предпринял шаг, который сделает всю его дальнейшую жизнь очень и очень непростой, — стал учеником Егише Чаренца.

Чаренц в те годы был подлинной звездой. Его обожали, ненавидели и боялись его безумных выходок. За эпатажными, порой дикими выходками поэта скрывался гибкий ум и невероятная эрудиция, которая никак не ассоциировалась с образом городского хулигана, от которого Чаренц и не думал открещиваться даже в зрелые годы.

Да-да, Чаренц был блестящий знаток мирового литературного наследия, он был очень образован. Его чудом сохранившаяся библиотека и теперь впечатляет. А что мы знаем кроме «Моей Армении»? Каждое его крупное произведение имеет отсылку к пластам пройденного человечеством пути. «Безумные толпы» — к «Откровению» Иоанна, «Кучерявый мальчик» — к образу младенца Ваагна, возрождающегося из огня. На своенравного Чаренца уже ополчились коллеги. Они использовали его вольные высказывания, чтобы убрать конкурента, которому не годились даже в подметки. Многие товарищи прекратили общаться с ним — это становилось все опаснее и опаснее. И вот тогда Чаренц с особенным удовольствием уделял внимание юноше. Не понимавшему всей опасности своей дружбы.

В ереванском Парке влюбленных стоит памятник Геворгу Эмину с котом. Немногие знают подтекст этого очень доброго памятника. Вспоминая о Чаренце, он писал: «Оторванный от привычной среды, лишенный общения, Чаренц отводил душу со мной: будь в комнате вместо меня кошка, он говорил бы с ней». В этих строчках из эминовских мемуаров все катастрофическое одиночество Чаренца.

Памятник Геворгу Эмину в Парке влюбленных, Ереван ǁ wikipedia.org

И вот, Егише Чаренца арестовали. Вскоре пришли и за его супругой Изабеллой. Чаренц умер в тюрьме. О сосланной Изабелле долго не было вестей. Дочери поэта остались совсем одни. Бабушка взяла к себе младшую, а старшую, Арпеник, отдала в приют. На выходные ее забирала бабушка или кто-то из работников приюта. Учитель Никогайос Тер-Степанян рассказал маленькой Арпеник, чья она дочь, и подарил тайно книгу отца. Тогда она решилась на безумную, совершенно чаренцовскую выходку. На школьном утреннике ей поручили выступить со стихотворением «Сталин» Наири Зарьяна. Кому пришло в голове поручить дочери Чаренца строки человека, по доносу которого он был уничтожен? Она вышла на сцену. Не успела учительница назвать стихотворение, как Арпеник сделала шаг вперед и громко, во весь голос прокричала: «Я солнцем вскормленный язык моей Армении люблю! Старинный саз, надрывный лад и горький плач его люблю!» (пер. Ашота Саградяна). Зал замолк, а затем взорвался аплодисментами.

Карлен ушел в армию, а едва вернувшись с войны женился на Нвард Ваановне Терьян. Супруги удочерили Арпеник и забрали ее из приюта. За этот поступок Карлена Мурадяна — теперь уже Геворга Эмина — исключили из Союза писателей, устроив перед этим серию «товарищеских судов».

А потом времена изменились. Анастас Микоян в своем выступлении упомянул имя Чаренца. Это означало реабилитацию. Впрочем, наступила она не сразу. Люди еще очень долго боялись упоминать его, не говоря о публикациях. Но народная любовь обеспечила и долгую память: Чаренца не забыли. Вскоре вышел в свет первый после реабилитации сборник его стихов. А в 1975 году открылся музей в той самой квартире, куда много лет назад пришел Карлен Мурадян, известный уже как Геворг Эмин. Теперь уже он был известный поэт, любимый в народе, как и Чаренц когда-то. Он никогда не устраивал эпатажных выпадов, как Чаренц, был предельно корректен, вежлив, но также скандален. Геворга Эмина критиковали цензоры и любил народ. А однажды в Армянской Советской Социалистической Республике изъяли весь тираж журнала «Советакан Айастан» с поэмой Эмина, написанной от имени поэта Сиаманто, а говорилось в ней о Геноциде, о лжи, о несправедливости. Главного редактора сняли с работы.

Геворг Эмин написал сценарий к документальному фильму о Егише Чаренце. Тогда, в 1978 году, фильм можно было пропустить через цензуру, вписав в него огромный кусок про Владимира Ильича Ленина. Что и было сделано. А вместе с Лениным был добавлен рассказ о Первой мировой войне и о великой трагедии армян. И конечно о том, как худенький юноша Карлен робко постучал в самую известную дверь Еревана.

Нарине Эйрамджянц

Неизвестный Туманян