Проводили ли вы параллели между Дон Кихотом, героем романа испанского писателя Мигеля де Сервантеса, и героем армянской народной сказки Храбрым Назаром? Искусствовед Рузанна Лазарян сделала интересный и глубокий анализ этих двух, казалось бы, совершенно разных образов и нашла между ними немало точек соприкосновения. Какие — читаем в этом материале.

Коллаж на основе рисунков Валентина Серова «Дон Кихот и Санчо Панса» и Микаела Арутчьяна «Назар на осле»

Каждый народ имеет своих героев, которые воплощают его духовные ценности и качества. Местом возникновения таких личностей становится литература, где умелое перо писателя увековечивает их, дает место для самовыражения. Неопытный читатель может не догадываться, что помимо интересного сюжета в литературном произведении есть что-то более глубокое и содержательное, а именно — психологическо-философская сторона, в которой писатель бессознательным образом схватывает дух времени, анализирует его и представляет вниманию человечества.

Один из таких вечных героев — Дон Кихот, чей образ до сих пор жив в человеческих умах благодаря уникальной одаренности своего автора. Для нашего рассмотрения больший интерес представляет дух героя и его воздействие на историю.

Можно подумать, что общего между испанским рыцарем печального образа и армянским Назаром? Оказывается, точки соприкосновения есть. Они оба представляют две полярности человеческого миропонимания. Как армяне, так и испанцы из-за прихоти судьбы были вынуждены терпеть гнет разных народов. Исходя из этого, культурам обоих народов присущ эклектизм: в случае испанцев это романский, арабский, а у армян — персидский, византийский, тюркский. Вторая общая черта — благоприятный, жаркий климат, которым и обуславливается беспокойный, буйный темперамент обывателей. Последним присущи крайнее экспрессивное выражение чувств, непреклонность воли и, в некоторых случаях, отсутствие рационального компонента в суждениях и намерениях. Если Дон Кихот представляет собой воплощение европейского идеализма и кропотливого, беззаветного труда для его достижения, то Храбрый Назар — полное низвержение любых высших ценностей или их обслуживание утилитарным нуждам.

Прежде чем приступить к полному анализу этих двух героев, нужно уточнить, что они вовсе не носители национального духа в идеальном смысле, где весь армянский народ должен ассоциироваться с Назаром, а испанский — с печальным идальго. Их ценность заключается именно в том, что они нарушают границы и их идеология распространяется за пределы континента.

«Храбрый Назар» («Кадж Назар») — армянская народная сказка, известная в литературной обработке Ованеса Туманяна (1908, опубл. 1912). По мотивам сказки писателем Дереником Демирчяном написана одноименная комедия (1923).
Эта сказка «о дураке, трусе и наглеце, вознесенном на ослепительную вершину, очень точно собрала в себя многовековой народный опыт, опыт горький и назидательный» (Леонид Зорин).
*Мартирос Сарьян. Иллюстрация к сказке «Храбрый Назар», 1936.* *Национальная галерея Армении*

Дон Кихот представляет европейский неспокойный дух, который пытается инструментами разумного мышления достичь общечеловеческой справедливости. Его безумие вовсе не есть отрицание разума, это процесс приложения всех усилий ради достижения всеобщего благополучия.

Обратная полярность воплощается в Назаре: пассивность, взваливание всех личных бед на других. Осуществлению образа идеального мужчины мешает бесчувственная жена Назара, тогда как Дон Кихот воодушевляется несуществующей принцессой Дульсинеей.

Еще одна особенность двух героев: если внимание Дон Кихота направлено к будущему и он стремится с помощью своих подвигов увековечить свое имя, то Назар руководствуется жизненным принципом «здесь и сейчас» («Какая отвага, какой ум, какой божий дар! Вздор все это. Везение — вот что нужно. Повезет тебе — и радуйся!»). Исходя из своего миропонимания, один герой вечно терпит неудачу, непонимание окружающих, а другой — наслаждается дарами судьбы, не думая ни о прошлом, ни о будущем. На самом деле в основе такого поведения и жизненного настроя лежит безрадостный исторический опыт. Будучи под господством разных государств, народ со временем понимает бренность, невечность любых ценностей, как материальных, так и духовных. Позиция этих героев есть результат этого горького опыта, который мы замечаем даже в обыденной жизни или во время серьезных исторических происшествий (война, революция). Таким образом, в определенных ситуациях одни ведут себя как кихоты, с полной готовностью жертвуют своей жизнью для родины или для какой-либо идеологии, а другие, подобно Назару, остаются пассивными, в будущем пожиная плоды бесстрашных кихотов.

Другая тема для обсуждения — возлюбленные героев. Ованес Туманян здесь не так щедр в описании характеристик своих героев, но устами главного героя писатель дает точное и важнейшее описание жены Назара, которое в русском переводе, к сожалению, утеряно. Это «бесчувственность». Жена как воплощение горькой действительности не устраивает Назара, поскольку она не может согласиться с его вздорными утверждениями, бахвальством и иллюзорным видением жизни. Она вечно бьет по больному месту героя, заставляя его прийти в себя и заниматься делом, что, естественно, не устраивает Назара. После того как жена вышвырнула его из дома, Назар остается с самим собой, совсем один. Наступает время, когда герой должен полагаться исключительно на свои силы, а ему же это незнакомо. И что делает Назар? Он «думает свою думу», точнее, о том, насколько несправедлива судьба по его отношению. В процессе раздумий на него налетают мухи, досаждая бедного героя. Убивая этих мух, он впервые проявляет активность. Назар, после того как считает и пересчитывает раздавленных мух, кардинально меняет свое отношение к собственной личности. «Ежели я одним махом могу прикончить тысячу тварей, чего же я сижу около этой негодной бабы?» Вот так и начинается новая жизнь героя на основе самообмана, который еще раз утверждается ловкой рукой священника.

Мартирос Сарьян. Иллюстрация к сказке «Храбрый Назар», 1936. Национальная галерея Армении

Будущие приключения Назара лишь говорят о том, что он нашел свое истинное место среди таких же людей, которые болеют недугом самообмана. Когда герой дрожит от страха и его «душа уходит в пятки», те думают, что это способ крайнего проявления гнева, а когда испугавшись пускается в бег, в этом видят проявление мужского бесстрашия. Так и полагаясь на судьбу и на общество, склонный к самообману, Назар утверждает свою жизненную философию, убедившись в ее «дееспособности».

Если в туманяновской сказке герою суждено до конца своих дней радоваться жизни, то в комедии Дереника Демирчяна его ждет непременное столкновение с действительностью, то есть со своей женой, что означает возвращение к прежней жизни. Демирчян глубоко ценил образ Назара и его общечеловеческое значение, стараясь с помощью своего труда показать людям негативную сторону такого отношения к жизни. И неудивительно, что в течение всей своей жизни писатель хотел эту комедию более объемно передать в романе, поскольку, по его мнению, важно было донести до людей социально-философский аспект образа Назара.

Что касается Дон Кихота, его интересы в большей мере направлены на внешний мир, где он так старается утвердить справедливость. Но с первых же страниц шедевра читатель понимает, что все попытки героя будут обречены на провал. Его безмерное рыцарское желание помочь мальчику-пастуху обернулось для него страданием. Именно здесь раскрывается великая жизненная тайна соотношения добра и зла, где человек всячески старается искоренить зло, создать Эдемский сад, но лишь разумных замысловатых доводов и добрых намерений недостаточно для достижения цели. Если в книге страдают вымышленные персонажи, то XX век становится настоящим воплощением человеческого страдания из-за своего рабского подчинения разуму и его схематическому представлению мира. Разные политические движения (например, коммунизм) боролись за установление справедливости и человеческого счастья, ради чего было пожертвовано множество невинных людей. А ведь все это еще в XIX веке было предугадано в произведениях Достоевского, которому так не нравилось «построение» всеобщего блага и счастья за счет других.

К сожалению, невозможно отрицать эту трагическую часть формирования истории, чьи задатки были замечены уже и в образе Гамлета, и Дон Кихота. Но несмотря на это, образ Дон Кихота оптимистичен. Он направлен на духовный мир, во всех материальных вещах он видит платоновские «эйдосы» (идеи), которые так дики и непривычны для общества. С первого взгляда уподобление ветряных мельниц великанам нам кажется бессмыслицей, но то чувство опасности, которое охватывает Рыцаря, словно намекает на будущую угрозу, которой чреват технический прогресс. Об этом говорил великий испанский мыслитель Унамуно: «Ныне свирепейшие великаны являются нам уже не в обличье мельниц, но в обличье локомотивов, динамо-машин, турбин, пароходов, автомобилей, телеграфов, проволочных либо беспроволочных, пулеметов и хирургических инструментов в абортарии; но они сговорились творить то же самое зло».

Гюстав Доре. Иллюстрация к роману Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (Сражение с ветряными мельницами), 1868 / artchive.ru

Вторая особенность Дон Кихота — его отношение ко своей возлюбленной. Дульсинея Тобосская, не кто иная, как «козлом пахнущая» крестьянка Альдонса, в глазах отважного рыцаря превратилась в небесную царицу, красивейшую из всех земных женщин, которой были посвящены все его подвиги. Особенно примечателен тот эпизод, где Дон Кихот принуждал купцов принять красоту Дульсинеи Тобосской. На это купцы просят показать красавицу, после чего они с удовольствием примут ее красоту. Что на это отвечает Дон Кихот? «Нет никакой заслуги в том, чтобы признать справедливость моих слов, увидя ее воочию». Именно вера здесь выступает как главный атрибут преображения мира, где все так хотят исполнения чудес, с чем боролся даже Христос. Это рабская зависимость от материального мира, где даже от выдающихся личностей требуют «доказательств» в виде чудес.

Образ сеньоры можно интерпретировать по-разному. В первом случае, она как воплощение светлого будущего Испании, для исполнения которого нужна лишь чистая, бескорыстная вера, и второй вариант — полярность меркантилизма и духовных истин, где Дон Кихот требует от общества, привыкшего ассоциировать истину лишь с пользой и ее материальным проявлением, принять истинность духовных ценностей, несмотря на их «земное воплощение». Главное «оружие» героя — безмерная вера. Самую поэтическую трактовку этого женского образа мы встречаем у Сологуба, по мнению которого, воззрение Дон Кихота есть способ преображения мира с помощью искусства, где крестьянка выступает как «грубая, необработанная материя», а Дон Кихот — художником, и в абстрактных просторах силой веры простая девушка из Тобосо превращается в принцессу Дульсинею, красивейшую и счастливейшую из всех женщин.

Ара Бекарян. Иллюстрация к сказке «Храбрый Назар» (Побег), 1960. Национальная галерея Армении

Подводя итоги, можно сказать, что Назар и Дон Кихот как две полярности миропонимания, где Дон Кихот представляет чрезвычайную тягу к духовным просторам, в результате чего герой окончательно теряет связь с действительностью, а Назар ограничивается мимолетным удовольствием, пассивным смирением с судьбой. Поэтому Назар, чье внимание в большей мере было направлено на материальный мир и свое эго, всегда получает дары фортуны, радуется своей судьбе, в результате чего полностью становится безвольным. Испанский идальго, наоборот, готов пожертвовать даже своей жизнью, чтобы остаться в истории, его внимание нацелено на страдающее общество, ради «излечения» которого он готов брать на себя все удары судьбы. Здесь он выступает как человек с наивысшим самосознанием и активно использует свою волю, добрые намерения, которые тоже не оцениваются должно. При рассмотрении образов Дон Кихота и Храброго Назара становится ясно, что главная цель человечества найти уравновешивающую точку между этими двумя героями, один из который услаждает общество, склонен к самообману, а другой, не считаясь с мнением «страдающих», берет на себя обязанность вынуть их из юдоли печали.

Вместо заключения стоит поделиться словами испанского мыслителя Анхеля Ганивета, который в своем письме к другу ставит важнейший вопрос не только для испанского народа, но и для армянского, на который рано или поздно придется ответить. «Сама судьба перед нами поставила великую проблему, но ее намеренно запутывают, так как ни у кого не хватает мужества высказать ее в словах жестоких и простых, а именно: хочет ли Испания быть нацией скромной и обыкновенной и при этом из-за нехватки рабочих мест отправить в эмиграцию многих своих сыновей или же она хочет быть нацией чванной и надутой и отправить многих своих сыновей на смерть на полях сражений и в госпиталях? Как вы считаете друг мой…»

Искусствовед Рузанна Лазарян (Ереван) специально для Армянского музея Москвы

Живопись Мгера Абегяна — поэзия горных хребтов и долин

Художник Мгер Чатинян: «Настоящее искусство живёт и в своём веке, и в вечности»