Одна из самых стойких ассоциаций с Венецией — это карнавал, который ежегодно притягивает сотни тысяч туристов. В этом году гуляния пройдут с 12 февраля по 1 марта. Хотя по известным причинам масштабы будут более скромными, главное останется неизменным: каждый желающий сможет почувствовать себя артистом и получить внимание публики. Конечно же, для этого ему понадобится костюм. Корреспондент Армянского музея Москвы в Италии Татьяна Тростникова встретилась с Розой Казарян, которая знает о костюмах для венецианского карнавала абсолютно всё. О них и о том, как модельер нашла свою нишу в Италии — в интервью.

— Роза, где вы родились и выросли?

— Я родилась, выросла и окончила школу в Ереване, а после распада Советского Союза мы с семьёй уехали в Россию, в город Владикавказ.

Роза Казарян. Фото © из личного архива дизайнера

— Ваше увлечение шитьём — из детства?

— В детстве я ходила в художественную студию. После восьмого класса мечтала поступить в училище имени Терлемезяна, но у меня не вышло. А в старших классах мне подарили швейную машинку, и во мне загорелось страстное желание шить, хотя я и не представляла, что это станет моей профессией. Уже переехав во Владикавказ, увидела в газете объявление о наборе на подготовительные курсы в швейное училище. На тот момент в институтах моды было много теоретических занятий и мало практики, а мне хотелось научиться шить. Поэтому я окончила курсы и поступила в училище. Учёба воспитала во мне много качеств, которые впоследствии очень пригодились в жизни. Во-первых, железную закалку. Подход к обучению в России отличался от того, к чему я привыкла в Армении. K тому же, первые полгода я жила с дедушкой и должна была успевать делать все домашние дела. Всё это вместе с огромным желанием овладеть профессией выработало во мне дисциплину. Я внимательно выполняла все задания и вовремя приходила на занятия — а они начинались в 7 утра! Для меня это была почти армия. (Смеётся.) По окончании училища хотелось продолжить учёбу в Москве, но, как у каждой армянской девушки, у меня строгий папа. Он не разрешил мне ехать туда одной, и я вернулась в Ереван. Учиться дальше по профессии я не смогла и там, поэтому устроилась в офис одной итальянской благотворительной организации, которая занималась реконструкцией районных родильных домов после землетрясения в Спитаке, а также в других городах Армении.

— Вы работали с Антонио Монтальто, нынешним почётным консулом Италии в Гюмри?

— Да, именно с ним. В Армению приезжали эксперты из Италии, которые обучали медперсонал работать на новой итальянской технике. Мы полностью отвечали за организацию их поездок, начиная с оформления виз. При офисе организовали курсы итальянского. Приступив к его изучению, очень скоро я начала заниматься переводами.

— Это был первый шаг к переезду в Италию?

— Можно сказать и так. До меня у Антонио работала моя сестра. Таким образом она познакомилась со своим мужем-итальянцем. Они расписались в Ереване, а свадьбу справляли в Риме. Я сшила сестре свадебное платье и поехала на торжество. К тому моменту я уже уволилась с работы, поэтому смогла провести в Италии четыре месяца. Вернувшись, нашла работу в другой итальянской фирме, где занималась подбором кадров для нового проекта. Всё это время я продолжала шить одежду для себя и своих подруг. А ещё помогала с пошивом костюмов мастерской кукольного театра и даже однажды ездила с ними на гастроли в Перуджу в качестве переводчика и ведущей программы. Снова вернулась в Италию, когда моя сестра ждала рождения сына. Этот момент совпал с празднованием 1700-летия принятия Арменией христианства, когда на острове Сан-Ладзаро-дельи-Армени должны были собраться армяне со всей Италии. Моя сестра поехать не смогла, а мне хотелось узнать, как живёт армянская община, и я отправилась на праздник одна. Там я познакомилась с семьёй Токатцян, владельцами нескольких ювелирных магазинов на площади Сан-Марко. Им нужна была сотрудница в один из них — тот, что перед Дворцом дожей, который я тогда только мечтала увидеть. Так я и оказалась в Италии — устроившись к ним на работу. Это было больше двадцати лет назад.

— Не страшно было переезжать? Были ли у вас сложности после переезда?

— Я никогда не боялась новшеств — ни работы в других отраслях, ни переездов. Но всегда нужно понимать, что на новом месте тебя никто не ждёт. Нужно иметь огромную закалку, чтобы чего-то достичь без связей. Европа — это вовсе не путь к неограниченным возможностям, как многие думают. Поначалу мне было сложно принять некоторые вещи в менталитете. Например, то, что в Италии всё на индивидуалистической основе. Каждый здесь сам за себя. В конце 90-х — начале 2000-х Армения переживала тяжёлый период, возрождаясь после распада Союза. Нам было трудно, но мы были счастливы, жили весело, помогали друг другу. А в Италии люди жили лучше, но при этом всё равно жаловались. Непривычно для меня с моим армянским воспитанием было и то, что вокруг я слышала много мата на венецианском диалекте.

Платья Розы Казарян. Фото © из личного архива дизайнера

— А что в Италии понравилось?

— Когда я в первый раз приехала в Венецию, для меня это было как окно в другое измерение. Нет больше на земле другого такого города, такого дуэта архитектуры с морем. Весь город на сваях — это уму непостижимо! Поначалу я жила у сестры в Порденоне и приезжала в Венецию на работу, ежедневно тратя на дорогу в одну сторону 2 часа. Но несмотря на все неудобства испытывала такое вдохновение! Восхищалась каждым сантиметром, искала новые улочки, каждый день чертила себе на печатной карте новый маршрут и по нему шла на работу. Это была еда, которая меня питала. Я и сейчас могу ходить по Венеции целый день — для меня это самое сказочное место на планете. Позже, живя здесь периодами, я поняла, что сюда нужно приезжать, минимум, недели на две. Только так можно до конца почувствовать этот город и впитать всё, что в нём есть. Просыпаешься в тишине — все улочки глухие, машин нет, только шум моря и чаек. Открываешь окно и видишь голубое небо, вдыхаешь морской воздух. Венеция — не для массового туризма. Сюда должны приезжать для того, чтобы духовно и культурно обогащаться, ходить в музеи и галереи, рассматривать церкви. Для этого нужно время. То, что туристы видят за один день, галопом пробегая по центральным улочкам, — это не Венеция. Я очень надеюсь, что после пандемии подход к туризму будет другим.

— Что скажете о венецианцах? Говорят, они космополитичны и не так закрыты, как, например, флорентийцы. Сложно ли интегрироваться в местное общество?

— Вначале я решила, что никогда не смогу жить в Венеции как раз потому, что венецианцы показались мне закрытыми. Как-никак это остров. Там, где есть светофоры и машины, всё-таки немного по-другому. Но можно найти разных венецианцев. Моей самой близкой подругой была коренная венецианка, портниха Мария. Её не стало два года назад, но я поддерживаю отношения с её дочкой. Мария была меня старше на 50 лет, но мы понимали и чувствовали друг друга как ровесницы. На работе у неё было прозвище «спритц» — она умела поднимать всем настроение точно так же, как этот знаменитый венецианский коктейль. (Смеётся.) Когда я не могла найти квартиру, месяц жила у Марии. Каждый вечер она старалась приготовить что-то новое, делилась со мной рецептами венецианских блюд, учила местному диалекту и жизни. Знала, как поддержать меня в трудные моменты. Это даже не открытость, а намного больше! В основном венецианцы сангвиники. Кажется, что они медленные, но это не так. Венецианцы очень динамичные и за день успевают много всего: порыбачить в 5 утра, пойти на работу, пообедать дома, а вечером ещё и сходить на пляж. Они живут на полную катушку, гармонично сочетая отдых, семью и работу.

— Общаетесь ли вы с другими армянами в Италии?

— Двадцать лет назад армяне в Италии были в основном потомками тех, кто нашёл здесь пристанище после Геноцида, но за последние годы в общине появились и люди, приехавшие непосредственно из Армении. В моём ближайшем окружении здесь, к сожалению, не так много армян – мы разбросаны по разным городам, но встречаемся, по крайней мере, на праздниках на острове Сан-Ладзаро. Иногда устраиваем встречи и в других местах. Они всегда очень вдохновляют. Я чувствую, что в моём народе есть сила, которая нас объединяет, притягивает друг к другу как магнит. Благодаря этому мы не растеряли свою культуру.

— Вы поддерживаете армянские традиции?

— Мы с мамой готовим традиционные армянские блюда, но, к сожалению, здесь можно найти не все ингредиенты. Поэтому блюда не всегда получаются классическими — не хватает этого «вкуса детства». Когда мне грустно, я пою армянскую духовную музыку. До пандемии ездила на Сан-Ладзаро слушать литургии.

— Как вы пришли к созданию платьев для венецианского карнавала? Почему не обратились к современной моде?

— Работа с историческими костюмами стала моей сбывшейся мечтой. В Армении в конце учебного года в школах устраивали балы. Мне всегда нравилась сказка «Три орешка для Золушки» и её героиня — к каждому образу у неё был отдельный костюм. Хотелось родиться в то время, чтобы ходить на балы и ездить в карете. Но вместо этого в детстве я каталась на велосипеде, а уже будучи взрослой каждый день приезжала в Венецию на поезде. (Улыбается.) Однажды напротив сидела девушка в красивых сандалиях. Мы разговорились, и я узнала, что она шьёт их сама. Я рассказала ей, что тоже шью, но работаю не по специальности. Через какое-то время снова в поезде я вдруг слышу, как кто-то мне кричит: «Роза, ты хочешь поехать в Дубай?» Я обернулась и увидела в другом конце вагона Джованну. Потом мы созвонились, и оказалось, что итальянцы строили на пляже Джумейра-Бич торговый центр в стиле Чинквеченто. К открытию шейхи заказали большой праздник, и нужно было сшить 50 костюмов за полтора месяца. Не раздумывая, сказала, что смогу. Когда я пришла на собеседование, передо мной поставили домашнюю швейную машинку, три катушки ниток и книгу по истории костюма. В детстве мне подарили точно такую же, только на русском. Такое совпадение было добрым знаком. Я вспомнила, как перелистывала эту книгу, всматривалась в костюмы — это было моим самым любимым занятием. К карнавальным костюмам меня привела судьба. Так я познакомилась с венецианской комедией дель арте. Начала изучать костюмы, рисовать и кроить. Мне дали в подмогу портних и вышивальщиц.

— А как же магазин?

— Уволиться за один день было нельзя. Я должна была отработать ещё 20 дней, поэтому кроила поначалу на выходных. Гастроли в Дубае продлились 20 дней. Утром и вечером были спектакли, а днём мы отдыхали на пляже. Всё прошло на ура, и когда мы вернулись в Италию, я подписала контракт и осталась там работать. Меня назначили руководителем ателье. Компанией управляла супружеская пара. Жена, австрийская баронесса, отвечала за коммерческую часть, а муж на тот момент был директором венецианского карнавала. Он ставил все наши спектакли. Их офис находился во дворце, где они жили. Там же располагалось и ателье.

Гастроли в Катаре. Фото © из личного архива Розы Казарян

— Как долго вы работали в этой компании?

— Я проработала там шесть-семь лет. Мне удалось быстро вырасти благодаря поддержке баронессы. Поначалу она активно участвовала в творческом процессе, рисовала эскизы, искала ткани, хотя уже на тот момент тяжело болела. Балы проводились в самых известных дворцах Венеции. Карнавал начинался в январе или феврале, за 40 дней до Пасхи, а подготовка шла с конца лета. Каждый год карнавал посвящается определённой теме, в соответствии с которой готовятся праздники. С сентября мы вплотную начинали шить костюмы. Кроме карнавала, ездили и на гастроли — в Дубай, Катар, Китай. Баронесса была движущей силой этого проекта. Но постепенно её состояние ухудшалось и её обязанности переходили ко мне. После смерти баронессы проектов стало меньше. Её муж не хотел готовить новые костюмы, а мне было важно применять свою креативность. Стало скучно и тесно, поэтому я уволилась и создала собственную коллекцию карнавальных костюмов.

Гастроли в Макао, 2007. Фото © из личного архива Розы Казарян

— Чем вы вдохновляетесь при создании нарядов?

— В первую очередь меня вдохновляет сама Венеция, затем идут книги, картины и музеи, фильмы. А иногда я просто фантазирую. Каждый костюм имеет свою индивидуальность и существует в единственном экземпляре. За всё время я повторила только два-три наряда, которые когда-то шила для баронессы, при этом всё равно видоизменив. Оставила их себе как память. Часто отталкиваюсь и от фурнитуры. В венецианском костюме нет ограничений для фантазии: ты строишь базу, а потом можешь на неё накладывать всё что угодно. Меня это избаловало, поэтому шить что-то простое мне уже не интересно. Хотя сейчас, задумываясь, я прихожу к выводу, что сделать костюм в минималистическом стиле, гармонично уложив все детали, пожалуй, ещё сложнее.

— В чём сложность создания исторических костюмов? Наверняка нужна особая подготовка.

— В костюме, предназначенном для театра или кино, сохраняется оригинальный крой. Но когда речь идёт о костюме для карнавала, он должен учитывать изменения, которые в течение веков произошли в теле человека. Если надеть корсет XVIII века на девушку, которая идёт на праздник, то она не получит удовольствие. (Смеётся.) Декоративные элементы и вышивка утяжеляют изделие. При соблюдении всех традиций, костюм может весить 5-8 килограммов. Поэтому я всегда стараюсь сделать крой более удобным, выбираю лёгкие ткани.

Модель в платье Розы Казарян. Фото © из личного архива дизайнера

— С какими материалами вы работаете?

— Костюмы для карнавала сдают в аренду, отправляют в химчистку, поэтому обычно для их пошива используются дешёвые ткани. А я выбрала самые дорогие материалы, которые производят в Венеции — шёлк, венецианскую парчу, лампас, бархат, тафту. Познакомилась со многими фабриками. Некоторые фрагменты тканей находила на антикварных рынках и внедряла в костюмы. Мне хотелось, чтобы мои платья были пропитаны историей. Я шила костюмы и для акробатов — в них используются трикотажные ткани.

— Есть ли у вас любимые платья?

— Наверное, это самый первый костюм, который я сшила для себя — платье мадам де Помпадур. Организуя балы в Венеции, мы работали с 8 утра до позднего вечера. Я приходила во дворец со своей командой портных к 6-7 вечера, чтобы помочь персонажам подготовиться, а в 8 начинался бал. Когда спектакль заканчивался, мы со всем персоналом шли на праздник сами, поэтому я должна была иметь свой костюм. Кстати, когда я выпустила первую коллекцию костюмов, мы с ещё одним дизайнером организовали выставку в Палаццо делле Приджони, где находится резиденция Артистического кружка Венеции. Это было культурное побратимство между Италией в лице Венеции и Арменией. Вторым участником стала армянка из Швейцарии. Когда-то она танцевала народные танцы и каждый год шила себе новый тараз. Для выставки она привезла 20-30 костюмов. Таким образом получилась экспозиция от двух армянок в разных культурах.

— Кстати, о разных культурах — вы участвовали и в российских проектах.

— Да, я отвечала за организацию биеннале в российском павильоне и размещение группы из 180-200 человек во главе с замминистра культуры России. А во время биеннале познакомилась с парой из Рима, которая занималась культурным обменом между Италией и Россией. Узнав, что я художник по костюмам, они предложили поучаствовать в их проекте. Это был «Чиполлино» — выпускной спектакль Академии танца, в котором участвовало 80 детей от 6 до 15 лет.

«Чиполлино». Фото © из личного архива Розы Казарян

— Что вам дал этот опыт?

— Проект «Чиполлино» был непростым. Передо мной поставили амбициозную задачу разработать инновационную технику костюма, чтобы зарегистрировать патент на неё. Одним из источников вдохновения для меня стал советский мультфильм «Чиполлино», который был одним из моих любимых в детстве. В нём звучала музыка Хачатуряна, и я представила, что этот проект — мой дуэт с великим соотечественником. В армянских мультфильмах всегда была классическая музыка, любовь к которой прививалась с детства. Они необыкновенные ещё и потому, что даже пересматривая их во взрослом возрасте, ты находишь много месседжей. Я провела несколько бессонных ночей, чтобы разработать технику и сшить образец костюма помидора. Приехала с ним в Рим на репетицию, и все были поражены — я поняла это по взглядам. Мою технику зарегистрировали, мы сшили все костюмы, и спектакль прошёл на ура. Но после него у меня начался переломный момент. Думаю, всем творческим людям знакомо чувство опустошения, когда ты не можешь дальше ничего делать. У меня это длилось два-три года. С костюмами ничего не выходило.

— Чем вы занимались в этот период?

— Я поступила в Венецианскую академию изящных искусств на факультет сценографии и пошла на курсы живописи. В это же время начала петь. Почувствовала потребность уехать из Венеции и переехала к сестре в Порденоне. Вообще, я тогда хотела на какое-то время уехать в Армению, но нам с сестрой предложили работу в компании, которая продавала предметы люксового сегмента — зонты и трости с серебряными наконечниками, которые мы когда-то покупали, чтобы дополнить карнавальные костюмы. Нужно было только вести коммерческие переговоры по имейлу, а мне как раз нужен был перерыв в творчестве, чтобы набраться энергии, и я согласилась. Но и здесь совсем без творчества не получилось. Я не только сидела у компьютера, но и ездила в Милан на выставки. В шоуруме тоже нужно было заниматься оформлением. В итоге творческое начало во мне снова возобладало, и я создала ещё одну коллекцию исторических костюмов из материалов, которые собрала во время поездок с баронессой. Однажды я организовала съёмку с фотографом на площади Сан-Марко, чтобы запечатлеть свои костюмы. Несмотря на раннее утро, было непривычно многолюдно. Оказалось, что в это же время проходили съёмки блокбастера «Человек-паук: вдали от дома». Нас заметил режиссёр и пригласил в кадр. Так мы попали в фильм.

— Тяжело ли вам было пережить череду локдаунов? Как пандемия отразилась на вашей работе?

— Тяжелее всего мне было во время войны в Карабахе. В те дни я практически не спала, всё время читала посты в соцсетях, смотрела новости. Из-за войны и последующих событий у меня было депрессивное состояние. Пандемия тоже повлияла на сознание всего человечества. Было не по себе, но в любых негативных событиях нужно стараться найти положительные стороны. Я занималась тем, на что никогда не хватало времени в обычной жизни. Никуда не спешила, много читала, изучала психологию, брала уроки вокала, наслаждалась природой, рисовала и много мечтала, работала над проектом будущего ателье. Покупала аксессуары и украшения к костюмам, какие-то делала сама — мне нравится, когда в образе продумана каждая деталь.

— Какие у вас планы на ближайшее время? Будете участвовать в карнавале в этом году?

— Карнавал будет проходить в основном в закрытом формате. Будет, максимум, несколько мероприятий, организованных коммуной для съёмки и рекламы Венеции как туристического направления. Многие балы во дворцах отменяются из-за того, что непонятно, наберётся ли минимальное количество гостей и окупят ли себя затраты. Если ко мне обратятся за костюмами, буду рада. Уже есть запросы на съёмки. Что касается других планов, уже готовится помещение в Порденоне, где будет находиться моё ателье. Поскольку это не Венеция, я в любой момент смогу его закрыть и уехать, например, если мне понадобится провести какое-то время в Армении или в России. А в Венеции буду появляться наездами. В ближайшее время думаю сосредоточиться на организации свадеб, съёмок и тематических мероприятий. Надеюсь, что весной приедут туристы. Летом или осенью хотела бы поехать в Армению, где я не была с 2017 года. Должна была лететь в Армению в марте 2020 года, но пандемия внесла свои коррективы. Я всегда рвусь на родину. Особенно, когда у меня тяжёлые моменты. Армения лечит, даёт ответы на вопросы, дарит теплоту. Там особенный воздух, особенные люди. Думаю, ни на одном языке, кроме армянского, невозможно передать столько любви! В каких ещё языках можно встретить выражения ցավդ տանեմ (цавт танем — рус. «заберу твою боль») или մերնեմ սրտիդ (мернем сртид — рус. «умру за твое сердце»)? А наше любимое ջան (джан — рус. «дорогой/дорогая») после имени каждого, кто посетит Армению или встретит армянина на своём пути?

— О чём вы мечтаете?

— Хочу создавать праздник для себя и дарить его людям. Может, поэтому я и выбрала эту профессию — чтобы воплощать мечты! У меня есть свой маленький, но в то же время необъятный мир, где я мысленно путешествую. Мечтаю создать проект, благодаря которому смогу проводить много времени в Армении. После 20 лет в Италии постоянно жить в Ереване мне было бы уже тесно, но проводить там полгода — в самый раз. У нас замечательная молодёжь. Она быстро находит свою нишу за границей, но на родине возможностей для развития сейчас очень мало. Говорят, чтобы изменить что-то к лучшему, нужно начать с себя. Поэтому я постоянно думаю, какой проект придумать для того, чтобы помочь талантливым молодым людям себя выразить. Хочется поделиться опытом, полученным в Европе, но в то же время рассказать миру об армянской культуре. Не могу загадывать вперёд, но надеюсь, мне это скоро удастся!

Татьяна Тростникова, журналист, медиа-менеджер, блогер, специально для Армянского музея Москвы

Лусинэ Аянян: «Быть армянкой — это чувствовать ответственность за представление о твоей нации»

Стилист Лусабер Вартазарян — о моде после пандемии