«Он прославит род Азнавурянов на весь мир»: удивительная история семьи Шарля Азнавура

22 мая 1924 года в Париже родился Шарль Азнавур – армянин, сделавший многое не только для мира искусства, но и для собственного народа. И хотя шансонье всю жизнь провел за пределами своей исторической родины – во Франции и Швейцарии, – о ней он не забывал никогда. После Спитакского землетрясения артист оказал неоценимую помощь народу Армении и в течение всего творческого пути исполнял песни на армянскую тематику. Не обходил Азнавур и тему Геноцида армян, жертвами которого стали его предки. В день рождения шансонье публикуем отрывки из книги его сестры Аиды о том, кем были и где жили их бабушки и дедушки до Геноцида, как познакомились родители и эмигрировали во Францию.

Шарль Азнавур с родителями – Мишей и Кнар, 1964. Фото: alamy.com

Я впервые осталась одна с яйя – моей прабабушкой. Уже пятнадцать дней, как мамы нет дома, но она должна вот-вот вернуться. Мне не сидится на месте – на разные лады я повторяю только одно слово – «апарик», «апарик» – братик. Бабушка смотрит на меня с улыбкой. Открывается дверь, входит мама. Бросаюсь ей навстречу, потом, вдруг застеснявшись, останавливаюсь. В белоснежных пеленках я вижу существо с черными-пречерными волосами и ярко-красным лицом. Это апарик – мой младший брат. Мама наклоняется, чтоб я могла обнять его, и я запечатлеваю поцелуй на его красном носике. Это ему совсем не нравится, он просыпается и начинает орать изо всех сил. Он вопит, не переставая, минут пятнадцать, давая нашим соседям по улице Мсье-ле-Пренс свой первый «сольный концерт».

С этого мгновения и всю свою дальнейшую жизнь он – «француз Шарль-Вагинак Азнавурян, рожденный 22 мая 1924 года в 5-м квартале Парижа, сын рожденного 26 мая 1897 года в Ахалцыхе (Россия) и не имеющего родины Мамикона Азнавуряна и рожденной 10 ноября 1902 года в Измите (Турция) и не имеющей родины Кнар Багдасарян».

Шарль и Аида Азнавуряны. Фото: Aznavour Foundation

Отец Шарля Азнавура – Мамикон Азнавурян – родился в Тифлисе, его отец был поваром. В своих воспоминаниях о семье Аида Азнавурян-Гарваренц приводит интересный эпизод:

Десятилетний мальчуган, зажав в кулаке копейки, бежит по заснеженной улице и поет. В эту же минуту в парке роскошного дворца в нескольких километрах отсюда мужчина в императорском мундире, озабоченный, с поникшим взором, одиноко шагает по аллее. Из широких окон дворца, освещенных закатным солнцем, за ним следят, но подойти не осмеливаются.

Этот печальный мужчина – самодержец всея Руси царь Николай Второй, а бегущий по заснеженной улице мальчуган – Мамикон (Миша) Азнавурян, мой отец. А дед мой Мисак в эту минуту среди тех, кто следит за впавшим в оцепенение бессильным царем из узкого оконца бельэтажа. Он один из поваров, сопровождающих Его Императорское Величество и императрицу Александру Федоровну в поездке по России. <…>

Мой дед Мисак, когда его ресторанчик на улице Шамполион [речь идет уже о Париже, после эмиграции – Прим. ред.] пустел и кухня блистала чистотой, брал в руки тар и пел в одиночестве песни своего детства. Иногда мы с Шарлем тихо садились в уголке, слушали и видели, какие у него при этом были грустные глаза. Возможно, песня уносила его в Тифлис, где он так сильно увлекся своей толстушкой немкой Лизой, что бросил жену и детей. Теперь, припоминая тот его взгляд и те песни, я думаю, что мой дед никогда не забывал их [Мисак Азнавурян ушел от жены и в 1917 году со своей новой возлюбленной отправился на Запад. Бабушка Шарля и Аиды впоследствии жила в Советской Армении. – Прим. ред.].

В годы, предшествовавшие 1914-му, в тифлисском доме Азнавурянов еще царили мир и любовь. Дед, сколотивший небольшое состояние, одевался всегда элегантно и модно и до конца своих дней сохранил эту привычку. Да, все было хорошо, и никто не чувствовал, что приближается конец света, что скоро все взлетит на воздух и исчезнет…

В центре – отец шансонье Миша Азнавурян, справа – его жена Кнар, 1920-е. Фото: armradio.am

Мать шансонье Кнар Багдасарян была родом из Измита (территория современной Турции). У Багдасарянов в городе был дом с двадцатью комнатами, где жила вся семья. Аида Азнавурян-Гарваренц поделилась красивой историей любви своих бабушки и дедушки: однажды вечером Багдасарян увидел, как молодая девушка открывает окно. Пораженный ее красотой, он остановил коня, а на следующий день отправился просить ее руки. Оказалось, что девушке на тот момент было лишь тринадцать лет, и тогда ее будущий муж заявил, что готов ждать совершеннолетия, а пока предложил обручиться. Через год молодая девушка стала членом большой семьи Багдасарянов, а еще через время родилась Кнар. Но весной 1915 года все изменилось:

Четырнадцатилетнюю застенчивую Кнар, выказывавшую исключительные способности к учебе, родители посылают с бабушкой в столицу – Константинополь. Два младших брата и сестренка оставались дома, в Измите.

Война уже началась, в ноябре 1914 года Турция вступила в нее, присоединившись к Германии на русской границе. В начале апреля 1915 года франко-британские силы бросили якорь в Дарданеллах, на расстоянии менее двухсот километров от столицы. Кнар сдавала экзамены и была озабочена только этим. Бедняжка не знала, что всего через несколько дней юность ее внезапно оборвется. Откуда было знать армянам, что, воспользовавшись военной ситуацией, Талаат и правительство младотурков уже разработали программу уничтожения армянского народа.

Для Кнар и ее бабушки ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое апреля была обычной. Утром в половине восьмого Кнар, как всегда, взяв под мышку книги, вышла из дома и направилась в училище. Занятия обычно начинались с молитвы.

Шарль Азнавур с матерью. Фото: ebay

Но еще в два часа ночи были арестованы шестьсот пятьдесят представителей армянской интеллигенции и выдающихся представителей нации. Им было учтиво предложено явиться в турецкие присутственные места для обсуждения политической ситуации в стране. Больше их никто никогда не увидел.

Маме тоже больше не суждено было увидеть своих родных. Всю жизнь она старалась узнать, что произошло в Измите, куда исчезли члены ее семьи, и всю оставшуюся жизнь она провела в оплакивании. Только фотографии остались ей от тех, кого она любила. Я познакомилась со своими предками по этим пожелтевшим снимкам начала 1915 года, где отцу Кнар было сорок, а матери – двадцать восемь, братьям семь и пять, а младшей сестренке – шесть…

Здесь стоит сделать небольшое отступление: вся семья Шарля Азнавура была так или иначе связана с музыкой. Отец с самого детства представлял себя артистом (и впоследствии стал им), после того, как впервые попал в цирк. Мать страстно любила музыку и театр, благодаря чему в общем-то и познакомилась со своим мужем. А ее имя – Кнар – по-армянски означает «лира». Музыкой занималась и сама Аида: с юных лет они выступали вместе с Шарлем. Замуж сестра шансонье вышла тоже за человека искусства – композитора Жоржа Гарваренца.

Шарль Азнавур с отцом, 1962. Фото: Charles Aznavour – Unofficial Fan Club

Итак, в 1917 году, еще до того как отец уехал с новой возлюбленной, Мамикон Азнавурян сам планировал отъезд на гастроли в Константинополь. Он не хотел оставлять мать, бабушку Шарля, одну, но она настояла – хотела, чтобы сын следовал за мечтой. Так Азнавурян с труппой отплыл в четырехмесячное гастрольное турне в Константинополь, где и познакомился с будущей матерью Шарля и Аиды:

В Европе, где четыре года подряд грохотали пушки, те, кто не погиб, вновь учились жить. И никогда еще потребность в развлечениях не была так велика и концертные залы не были так переполнены. А это значит, что у труппы тифлисских армян в Константинополе не возникало трудностей с выступлениями. Успех оказался так велик, что решено было остаться еще на несколько месяцев…

Кнар пришла за кулисы с деловой целью. Параллельно с учебой она работала в газете, несмотря на юный возраст, вела там отдел культуры и время от времени представляла новости театральной и музыкальной жизни Константинополя. Вот Кнар берет интервью у артиста труппы – моего будущего отца, а тот, небрежно опершись рукой на декорацию, улыбаясь, делает ей комплименты… Он взволнован, как всегда, когда на горизонте появляется новая юбка. Но на сей раз все не совсем обычно: во-первых, приятна перспектива увидеть свой портрет в газете, но главное – у стоящей перед ним умной и сдержанной девушки такие глаза, что невозможно оторваться. Потому, наверное, он иногда отвечает невпопад, девушка смеется. Однако Миша уже чувствует, что добиться цели будет нелегко: журналистка явно не из тех девиц, которым можно просто так назначить свидание. Неожиданно его осеняет, и он произносит вдохновенную речь о пользе уроков игры на мандолине для такой музыкальной девушки, как она. Мне так и не удалось выяснить, уроки ли игры на мандолине увлекли Кнар или сердцеед Миша Азнавурян. Во всяком случае, бабушке моей мамы учитель музыки понравился с первой же встречи. Миша смешил ее до слез, завоевал ее симпатию и получил разрешение навещать их… Что и делал постоянно.

Аида и Шарль в детстве. Фото: Aznavour Foundation

Вскоре Азнавурян сделал девушке предложение. Тем временем гастроли подходили к концу – труппа собиралась в Болгарию, а затем в Грецию. Положение спас руководитель, взяв Кнар в коллектив и на два года увеличив ей возраст в документах. Теперь, имея бумагу о совершеннолетии, девушка могла выйти замуж без согласия родственников, что и сделала. Пара обвенчалась за день до отъезда:

После небольшой передышки, вызванной поражением османской армии в Первой мировой войне и присутствием в Турции иностранных войск, снова начались массовые убийства армян. Это и было причиной того, что труппа предпочла покинуть Стамбул. Уехать из Турции стремились многие армяне, поэтому любой отъезд строжайше контролировался властями.

В принципе, у членов труппы трудностей с выездом из Константинополя не должно было быть. Они приехали из России, путешествовали с русскими паспортами и, завидев человека в турецком мундире, начинали говорить только по-русски. Поэтому-то, поднимаясь по трапу на пароход, они нарочито громко щебетали на языке Толстого. Однако в последний момент одна солистка не выдержала и прошептала по-армянски:

– Слава Господи, все позади!

У турецкой тайной полиции острый слух. Отец правой ногой уже ступил на трап, но левой еще стоял на турецкой земле. Капитан, дюжий морской волк, схватив Мишу за воротник, втащил на палубу.

Фото: Aznavour Foundation

– Это итальянское судно, – заявил он, – все пассажиры в данный момент находятся на нашей территории. Попытаетесь кого-нибудь задержать – я прибегну к оружию.

Решительный тон капитана заставил полицейских отступить. С этого времени мама была преисполнена чувства особой благодарности к Италии.

Когда они приехали в Салоники, мама уже была беременна мной. К несчастью, те дни, столь радостные для любой женщины, она вспоминала с ужасом: резня в Турции возобновилась. Под сердцем у нее зарождалось новая жизнь, а кругом свирепствовала смерть.

Миша, сознавая свою ответственность уже за две жизни, вывозит бабушку и в начале зимы 1928 года с двумя женщинами, таром, материнской подушкой и большим количеством узлов добирается до Франции.

В одном из этих узлов находилась я. Только что родившаяся. <…>

В 1923 году мама снова была беременна.

Закрыв ресторан, Миша и дед вместе с самыми близкими друзьями отмечают эту чудесную новость.

После второй рюмки они единогласно решают, что родится непременно дитя мужского пола, после седьмой – что он будет крепким, красивым и мужественным, а после одиннадцатой – что он прославит род Азнавурянов на весь мир… Так, найдя истину в вине, они предсказали будущее Шарля. Задолго до его рождения я лепетала одно только слово – «апарик» – братик. Позже это «апарик» стало самым прекрасным словом нашего детства, и Шарль, как только заговорил, сам стал называть меня «апарик».

Родители Шарля Азнавура. Фото: Aznavour Foundation

Источник: Азнавурян-Гарваренц А. Мой брат, Шарль Азнавур / Дружба Народов, №2, 2005