Первый в мире хор незрячих был создан в 1940-х годах в Болгарии, после подобные коллективы появились в Литве и Грузии, а в 1976 году — в Армении. Ансамбль гастролировал по всему Союзу и городам Армении, но с распадом СССР закончились золотые годы музыкального коллектива и хора, наступили сложные времена для незрячих музыкантов. О том, какие проблемы есть сейчас у коллектива, в беседе с нами рассказали руководитель отдела кадров музыкальных коллективов Объединения слепых, председатель Бюро незрячих Сусанна Буниатян и новый директор Вреж Манукян.

— Расскажите, как появился коллектив.

Сусанна: Хор незрячих музыкантов, который через два месяца после создания присоединил ансамбль народных инструментов общественной организации «Армянское общество слепых», был создан незрячим композитором Симоном Оганисяном при поддержке Эдварда Мирзояна, Григора Ахиняна и председателя Объединения слепых, который тогда работал. Долгие годы Симон Оганесян работал с музыкантами, но этим летом по состоянию здоровья передал бразды правления нашему певцу Врежу Манукяну. В самом начале наши музыканты набирались из разных комбинатов и домов культуры, где они занимались в кружках самодеятельности. Сегодня же большинство музыкантов являются выпускниками Ереванской государственной консерватории, и с ними намного легче работать.

Сейчас в коллективе 48 человек, но раньше было 78. Из них 60% незрячих и 40% зрячих или слабовидящих. До 1976 года все эти музыканты работали на комбинатах, которые создавали свои коллективы, в домах культуры, где занимались самодеятельностью. Семен Оганисян провел отбор, в результате которого сформировался хор и музыкальный коллектив. Кроме Оганисяна большой вклад в эту работу внес Каро Алексанян.

— В чем состоял их вклад?

Сусанна: Когда коллектив был сформирован, Каро Алексанян часами занимался с самыми одаренными музыкантами, изучал с ними композиции. А Семен Оганесян записывал ноты шрифтом Брайля и занимался с музыкантами по этим нотам. Сейчас же к нам приходят уже готовые певцы, которые в Консерватории изучили все то, чему раньше обучали наши руководители.

— Как проходит эта работа?

Сусанна: Как говорит наш дирижер, исполнители слушают вдох и выдох рядом стоящего зрячего музыканта и дыхание дирижера, и поэтому не могут петь в капелле или в других местах.

Вреж: Наши музыканты не видят нот и, в сравнении со зрячими музыкантами, не могут по ним играть или петь, но им в работе помогает очень хорошо развитый слух. Если ты сыграешь что-то незрячему человеку, он в точности сможет эту композицию повторить. А если же ему нужно что-то разучить, то он это делает заранее. К счастью, сейчас создано много звуковых программ, которые нам очень помогают, например, я сам пользуюсь именно ими, так как у меня частичное зрение, и я его берегу.

— С какими сложностями во время обучения в Консерватории сталкиваются слепые и слабовидящие студенты?

Вреж: В годы моей учебы техника не была столь развита. Когда мы пишем шрифтом Брайля, то используем определенное устройство, подкладывая бумагу, которая чуть плотнее, чем обычная, и вот это самое устройство издает звук, который в те годы мешал другим студентам, они жаловались. Я не хотел получать оценки из жалости, так что предложил преподавателям записывать лекции на диктофон, чтобы потом дома писать конспекты, они согласились, хоть и с опаской.

Самая большая трудность заключается в том, что здание Консерватории не приспособлено для незрячих. Мы входим в здание, и нам нужны какие-то сопровождающие указатели, чтобы было понятно, что впереди, к примеру, ступенька. Или, когда идешь на встречу с каким-нибудь чиновником, ты не можешь найти без посторонней помощи его кабинет. Я бы хотел предложить, чтобы номера и таблички на кабинетах дублировались шрифтом Брайля. Прошло больше года после «бархатной революции», но для людей с инвалидностью все еще очень много проблем: пандусы, надписи шрифтом Брайля, установка по всему центру звуковых светофоров. Все это обычные вещи, но без них нам трудно жить.

— Какие еще есть существенные проблемы у коллектива?

Сусанна: Незрячие люди очень музыкальны, и очень жаль, что мы получаем копейки. Раньше нас финансировало Общество слепых, потому что работали комбинаты, сейчас же у нас есть инструменты, помещение, но получаем всего 15 тысяч драм — и то не всегда.

Мы в этом году дали уже пять концертов, один концерт финансировался Фондом Сороса, три концерта финансировалось Министерством культуры, и теперь еще три концерта должны нам профинансировать. Когда есть концерты, мы получаем зарплату, а когда нет — не получаем ничего. Мы много раз писали в Министерство культуры с просьбой дать нам государственный статус, но они нам отказывали с формулировкой «нет возможности». У нас сейчас нет машины, хотя раньше был свой автобус, который помогал развозить музыкантов, и, конечно, мы могли на нем ездить на концерты.

— Как же получилось, что у вас нет государственного статуса?

Сусанна: После обретения независимости Армении комбинаты слепых получили статус общественных организаций и в силу этого перестали получать государственную поддержку. А мы стали ЗАО, и нас перевели на самофинансирование. В результате, когда мы куда-то обращаемся, нам указывают на то, что мы по решению правительства являемся акционерным обществом, и сами должны решать вопросы, связанные с финансированием. В последнее время, куда бы мы ни обращались, нам не дают никакого конкретного ответа, и это очень обидно, ведь непонятно, хотят люди тебе помочь, или нет.

— Что даст вам государственный статус?

Сусанна: В первую очередь это позволит нам платить людям зарплату, и они смогут выходить сюда на постоянную работу. Кроме того, за государственный счет будет происходить оплата электричества, что позволит нам отапливать наш зал зимой. Мы благодарны за ту поддержку, которую нам оказывают спонсоры, но этого недостаточно, чтобы решить все насущные проблемы.

— Если нет машины, как музыканты добираются на репетиции?

Сусанна: С трудом. Незрячих музыкантов кто-то должен сопроводить на концерт и обратно домой, в ином случае они не приходят. Они окончили Консерваторию и не хотят, чтобы их знания пропали. Если музыкант долго не будет выступать, репетировать, он не сможет считаться профессионалом. Раньше, когда у нас была машина, она развозила музыкантов, а сейчас этого нет.

Вреж: Мы не раз обращались и в Министерство транспорта, и в Минкульт, но никакого конкретного ответа не получали. Раньше хотя бы нам озвучивали отказ, сейчас и этого нет. В июле мы писали Гагику Царукяну с просьбой профинансировать один концерт, и снова ничего, молчание, молчание. Мы понимаем, что Общество слепых закрыло все комбинаты, и у председателя нет средств, чтобы нам помочь. Мы все это понимаем, не жалуемся и благодарны, что Общество вообще есть.

Сусанна: Мы давали и бесплатные концерты, например, на юбилее школы незрячих. Бывает, что приглашают просто так, и певцы соглашаются, выступают, а потом приходят к нам, рассказывают, сколько они потратили на транспорт и т.д., и спрашивают про зарплату. В августе нам пришлось нехотя отправить их в отпуск, а сейчас они должны работать всю осень, у нас концерт в военной части в Канакере, в центре Нарекаци и есть большая вероятность, что в Камерном зале. Все это благодаря небольшому тендеру, который мы выиграли по линии Министерства культуры.

— А новые музыканты к вам приходят?

Сусанна: Если приходят, мы принимаем всех, но говорим, что зарплата мизерная — 15 тысяч драм, некоторые соглашаются, некоторые нет. У нас два коллектива народных инструментов со своими солистами и четырехголосный хор. Мы исполняем народные и патриотические песни. Кроме того, наш четырехголосный хор первым в Армении исполнил реквием.

Вреж: Мы отличаемся тем, что музыкант с инвалидностью не может играть в государственном оркестре, и правительство должно это понять. Именно для этого был создан наш оркестр, в котором работают незрячие и слабовидящие музыканты. Мы не просим, чтобы нам просто так давали деньги, мы готовы отрабатывать их, давать концерты сколько надо, где угодно. Кроме того, мы не отказываемся от уплаты налогов, и когда нам перепадают спонсорские деньги или гонорары за концерты, мы в первую очередь выплачиваем подоходный налог, чтобы как-то увеличить будущие пенсии музыкантов. Мы не просим льгот, мы просим равенства.

Беседовала журналист Арминэ Агаронян (Ереван)
специально для Армянского музея Москвы

Фотографии: Арминэ Агаронян. Фото обложки: Kuyreri Erajshtakan Kolektivner, facebook.com

Чапалах нелюбви: голоса за и против Стамбульской конвенции в Армении