Когда у деда Авага открылась рана от турецкой пули, бабушка Овсана заказала каменотесу хачкар с четырьмя крестами — каждый, как гранатовый куст. А Председатель запретил ей ставить хачкар.

— Но он же герой, — возмутилась бабушка.

— Герой? С кем он воевал — с турками? А мы теперь с турками дружим — они наши красные братья. Так что никакого хачкара твоему деду!

Но бабушка все равно заказала хачкар, а когда тот был готов, случилось наводнение и мастерскую каменотеса смыло — хачкар уплыл. Как, собственно, сам дед Аваг, тогда, в 19-м году…

Хачкар мастера Погоса в Гошаванке, 1291 год. Фото © Inna — *Хачкар мастера Погоса в Гошаванке, 1291 год. Фото ©* *Inna*

…тогда, в 19-м году их окружили в ущелье у Нораванка, где красные скалы. Оставшихся в живых двоих армян взяли в плен. Авага и его друга поставили на край ущелья со связанными руками и камнями на груди. Расстрелянный друг рухнул в пропасть, а дед не стал дожидаться турецкой пули и прыгнул сам. Весна, река в разливе, одна пуля все же засела у сердца, но бурный поток тут же смыл проступившую кровь. Через трое суток дед выплыл далеко от красных скал, вернулся в свою деревню и женился.

У бабушки был фамильный виноградник, а у деда белый красавец-конь. Шел 28-й год, коллективизация. Председатель отнял дедова белого коня. Через месяц конь сбежал из колхозной конюшни и, проскакав тридцать верст, вернулся к деду. Еще дважды его уводили, конь сбегал, а потом его услали в Сибирь в товарном вагоне, битком набитом мироедами-кулаками. Вот тогда-то у Авага и открылась турецкая рана.

Он оставил Овсане семерых сыновей.

Четверо геройски погибли в войну с немцами. Когда пришли похоронки, бабушку вызвал Председатель:

— Вот денежная компенсация от государства за твоих героев, возьми!

— Они не за компенсацию воевали, — ответила бабушка, — и не взяла денег. Голод был лютый, но не взяла.

Седьмой сын, Фрунзик, дошел до Берлина. Был назначен управляющим в германском городке. Кто дослужился до таких чинов, вагонами вывозили справедливо награбленное добро. А он вернулся с одним вещмешком, вытряхнул на стол и сказал бабушке:

— Вот почему я не погиб, мама!

На столе горкой лежали исписанные рукой бабушки бумажные треугольники.

*Хачкар армянского архитектора Момика, 1306 год. Фото: wikipedia*

В марте 53-го бабушка Овсана пешком пошла в Норованк заказать в монастыре молебен об избавлении страны от кровавого тирана. Дорогой присела отдохнуть на берегу речки в ущелье у красных скал. Сидит на камушке, а камушек ровный, обтесанный и, судя по всему, довольно большой. Бабушка разрыла камень — это был ее хачкар с четырьмя крестами — каждый, как гранатовый куст.

Теперь он стоит на могиле Авага в память о нем и четырех его сыновьях-героях…

Хачкар в Ахпате, 1220 год. Фото © Tamara Areshian — *Хачкар в Ахпате, 1220 год. Фото ©* *Tamara Areshian*

Листаю каталог в одной из ереванских винотек: «Винный дом с двухвековой непрерывной историей». Вот на картинке семейное древо виноделов, вижу имена Овсаны и Авага, а после Фрунзик — отец нынешнего хозяина-винодела. Попиваем с хозяином винцо, за окном гудит машинами вечерняя улица Саят-Нова, бьют колокола церкви святой Анны, Христовой бабушки. Мне пора в аэропорт, но Аваг, внук Авага, всё шьет и шьет, прошивает меня ниточкой семейной истории:

— Бабушка Овсана юморная была! Я с одноклассницей Гаяне готовился к контрольной по математике, восьмой класс, скоро экзамены — я не успевал, а Гаяне мне очень помогала. Бабушка принесла нам фрукты и позвала меня во двор.

— Да, бабушка?

— Слушай, Аваг, пусть Гаяне у нас останется, хорошая она, женись на ней…

— О чем ты говоришь, бабушка, да ты знаешь, сколько ей лет? Тринадцать! Какое там «женись»?!

— Ну, — вздохнула бабушка, — если она такая старая, то пусть уходит, найдем тебе жену помоложе.

Аваг затушил сигарету, допил вино и позвал хозяйку:

— Гаяне, принеси нам кофе, гостю уезжать пора!

Алексей Злобин, писатель, режиссёр, поэт

Источник: Facebook

Рассказ «Где я буду жить, если Шуши подарят»