Армянский музей Москвы публикует продолжение разбора трех баллад Ованеса Туманяна, который подготовила искусствовед Рузанна Лазарян. Как связаны эти произведения и почему требование парванской принцессы не только привело к гибели героев другой баллады, но и пагубно отразилось на истории народа? Читайте на нашем сайте.

Баллада «Ахтамар» является продолжением мифологического путешествия парванского героя. Это второй уровень, итог универсального теста парванской принцессы. Депрессия и бездонное, «сотканное» из человеческих слез озеро становятся основой для новых свершений. Это заживо погребенные, непережитые эмоции. И после долгого молчания и пустых стараний «мотыльков» на арене мифологической истории появляется храбрый ахтамарский юноша, решивший сам отыскать путь к самоидентификации.

В отличие от витязей, у которых уже была направляющая и поучающая принцесса, у ахтамарского принца все совсем наоборот: он сам является инициатором, активным началом, решившись все взять в свои руки. В балладе «Ахтамар» герои меняются ролями: Тамар, в отличие от парванской принцессы, предельно пассивна – она лишь воодушевляет героя своим образом. Скорее всего героиня догадывается об этом и признается в своем бессилии перед хаотичными волнами озера, которые по сути являются завещанием злосчастной парванской принцессы.

Акоп Коджоян. Иллюстрация к балладе «Парвана», 1956. Из коллекции Национальной галереи Армении

Действие происходит ночью. Каждую ночь храбрый герой погружается в пожирающие волны, чтоб достичь блаженного соединения со своей возлюбленной.

Каждой ночью к водам Вана
Кто-то с берега идет
И без лодки, средь тумана,
Смело к острову плывет.

Он могучими плечами
Рассекает лоно вод,
Привлекаемый лучами,
Что маяк далекий шлет.

Ночь здесь, – вероятнее, не временная характеристика, а состояние. Чтобы справиться с иррациональными силами, воплощением которых является бездонное озеро, нужно играть с «противником» по его правилам. Но вопрос заключается в другом: сможет ли мужчина, олицетворение ratio, сын «ясного дня» и ясного суждения, понять и справиться с женской нерациональной, хаотичной сущностью? Это, на самом деле, неравная борьба, в которой считанные герои побеждают (например, Одиссей – своей хитростью).

Интересно отметить, что водные просторы обычно характеризуются как бездонные, то есть не имеющие дна, без опоры. Как мы знаем, рациональность основывается на некоем базисе, в мире логического мышления есть свои законы. Но они полностью теряют свою дееспособность в «ночном» мире. Это мир женской деструктивности, лишенный любых оснований и рационального начала. И этот контраст делает путешествие героя таким манящим и вместе с тем трагичным.

Мгер Абегян. Иллюстрация к балладе «Ахтамар», 1969. Из коллекции Национальной галереи Армении

Почему путешествие происходит именно в ночное время? На самом деле после этапа отчаяния (за которым мы наблюдали в балладе «Парвана») приходит период полного отказа от какого-либо коммуникации и желания спасти ситуацию. То же самое легко наблюдать в жизни: после множества разочарований, тщетных попыток и ожиданий человек окончательно теряет надежду и отказывается идти дальше, принимая роль пассивного смирения. С похожей ситуацией мы сталкиваемся в балладе. Как уже упоминалось, ночь – это не временная характеристика, а состояние. Это паралич, глухота и отказ выйти на контакт. Но смелого юношу все-таки не пугает глухое молчание морских просторов, путь ему указывает маяк.

Что ему угрозы ночи,
Пена, воды, ветер, мрак?
Точно любящие очи,
Перед ним горит маяк!

Маяк – единственное оружие в руках героя против опустошающего ночного мрака. Огонь и свет аналогичны в своих свойствах, но в мифах их интерпретация резко отличается друг от друга: так, в балладе «Парвана» ключевое место занимал именно огонь – символ внутренней энергии, созидательной силы, что также тесно связано с эмоциональностью и импульсивностью. Что касается света, он более благороден и чист, чем огонь, поэтому, например, в христианской символике встречается именно он. Это рафинированный вариант огня, лишенный всякой субъективности и порывистости. Вот почему главным помощником ахтамарского героя становится маяк, который, по сути, является воплощением «направленного» света. То есть это не просто абстрактный свет, без начала и конца: маяк направляет нас, это высокий уровень осознанности. По факту в балладе «Ахтамар» идет борьба между чистым рациональным и женским хаотичным иррациональным началом.

Но на самом деле ночь не всегда олицетворяет нечто негативное и деструктивное. Вся красота ночи заключается в ее дуализме (не случайно в русском языке это слово женского рода, что указывает на теснейшую связь с фемининностью). Ночь является почвой для рождения нового, ведь только после ее ежедневной символической смерти наступает утро. Это тоже некий урок для молодого героя. Он либо преодолеет морские волны, либо утонет и будет заживо погребен.

Грайр Карапетян. Иллюстрация к балладе «Ахтамар». Из коллекции Национальной галереи Армении

Еще интересное замечание: маяк был сделан самой Тамар. Получается, наконец-то блаженный союз заключен: прекрасная девица уже не руководствуется утопической идеей огня, а вполне благоразумно решает выбрать чистейший свет рациональности, направляя своего избранника. А он, в свою очередь, соглашается каждый день отправляться к опасным просторам озера, встречаться с безмолвной тьмой и иррациональными силами глубин.

Но полуостров, на котором был установлен маяк и где ждала Тамар возлюбленного, имел своих жильцов. Они очень ревностно относились к союзу «иностранца» и местной красавицы. На самом деле эти ревностные обитатели полуострова олицетворяют внутренний конфликт между стремлением к разрешению застывших конструктов и агрессивным отношением ко всему новому. Получается, Тамар и жители полуострова – из одной колыбели. Конфликт снова не разрешается.

Третья же баллада Ованеса Туманяна представляет собой завершающую стадию истории трансформации, последнюю попытку «распутывания» клубка. «Сердце девы» повествует о грустной истории двух влюбленных, в которой героиня становится жертвой ревности горделивого отца. Он, чтобы уберечь свою единственную дочь от «позорного» соединения с незнатным юношей, решает заточить ее в башне. Если в «Ахтамаре» главную направляющую роль играл маяк, то здесь все полностью аннулируется – потенциал, воля, решительность и готовность к кардинальным переменам заменены нейтральной башней. Это «глухая» к человеческим страданиям материя, которая консервирует все чувства, переживания девы, не давая им выйти. По сути это смена «энтелехии» пустым повторением движения, обесценивание процесса. Энтелехия у Аристотеля – «форма, которая осуществляет себя в веществе, активное начало, которое сначала превращает возможность в действительность, а последнюю приводит к совершенству ее наличного бытия». Здесь же о завершении цели не может быть и речи.

Деспот угрюмей, чем хмурая ночь,
В тесную башню сажает он дочь:
«С милым в разлуке, вдали от людей,
Блажь с нее схлынет. Остынет он к ней…»

Но даже разлука не может стать помехой для влюбленных: такое расстояние лишь усиливает невероятные чувства, не знающие никаких преград. Полностью обезумевший от безысходности отец девы идет на бесчеловечный шаг:

Дух самовластный осенила тьма;
Сводит гордыня владыку с ума:
Башню, где клад свой ревниво берег,
Мстящей рукою безумец поджег…

Бедный юноша оплакивает потерю возлюбленной. Но, оказывается, среди груды пепла осталось все еще бьющееся сердце девы, из которого и появляется символический цветок:

Сердца живого из дремлющих сил, –
Словно из корня, что ключ оросил
Слез изобильных, – в таинственный срок
Вырос прекрасный и легкий цветок:
Огненный мак;
Глубь его – мрак…

Получается, что дева погибает именно в том огне, который требовала парванская принцесса. Это символический круговорот. Уроборос кусает себя за хвост, ознаменовав смерть и разрушение, здесь же главным атрибутом «смерти» становится стихия огня. Больная требовательность парванской девицы приводит лишь к гибели всех участников баллады.

Следующая особенность – мак. Согласно интерпретации символов, мак – цветок ада. Также мак используется как «хмель чудотворный, целительный дар», чтобы забыться и избавиться от тоски и печали. То есть получается, что если на первом этапе идет храбрая борьба за «огонь», апофеоз разума и рационального подхода, на втором уровне – эмоции, борьба с бессознательным составляющим, то в конце пути герой вовсе отказывается от обеих стратегий. Лишь забвение спасает от вечно продолжающегося внутреннего конфликта, стремления к целостности, к приобретению чего-то нового. В обыденной жизни это метафора подразумевает замену духовных потребностей материальными вещами, роскошью, богатством.

По иронии судьбы круг замыкается, и внешний обманчивый успех, против которого боролась прекрасноликая парванская принцесса, стал тем, к чему приходит мифологический герой баллады «Сердце девы» – к отказу от своих внутренних стремлений ради внешнего, поверхностного удовольствия и забвения. Герой только меняет свой лик в связи с обстоятельствами и окружающими условиями.

Однако цель у этих всех рыцарей одна и та же – достижение целостности, приобретение «внутреннего огня», потенциала, созидающей силы. Но, к сожалению, незавершенный цикл все время повторяется, каждый раз воспроизводя самого себя в истории народа. Требовательность парванской принцессы пагубно отразилось на всем народе: теперь либо остается смело смотреть в глаза своим неразрешенным проблемам, либо продолжать бессмысленный круговорот самообмана и утоления духовной жажды лишь земными, материальными приобретениями.

Искусствовед Рузанна Лазарян (Ереван) специально для Армянского музея Москвы

Обложка: Мгер Абегян. Иллюстрации к балладе «Ахтамар», 1969. Из коллекции Национальной галереи Армении

«Парвана», «Ахтамар» и «Сердце девы»: судьба армянской женщины в балладах Ованеса Туманяна. Часть I

Чем похожи Дон Кихот и Храбрый Назар