Большое нелинейное путешествие мистика Сурена Арутюняна
Сурен Арутюнян
Выставка путешественника, мистика, живописца и фотохудожника Сурена Арутюняна удивительно точно вписалась в пространство музея архитектуры имени А. В. Щусева — в его «пещерный» интерьер с причудливыми сводами, аутентичными, старинными лестницами и коваными дверями, где блики света попадали даже в потайные ниши, а звуки тантрической музыки начинали ввинчивать гостей Сурена в нездешнюю, трансцендентальную ауру.
Во флигеле «Руина» каждый посетитель может пережить свой духовный опыт. Почти как средневековый благочестивый христианин, который не может предпринять дорогое и опасное паломничество в Иерусалим, но может совершить его в миниатюре и символической форме в соборе северной Франции.
Имя Сурена Арутюняна было хорошо известно уже в 1970-е годы посвященным в полуподвальный мир московского авангарда.
Когда-то мечтать о скальных городах Каппадокии, Америки или Марокко для него было не только поиском узла своей судьбы, он уже тогда совершал эти, казалось бы, неосуществимые маршруты, листая журнал National Geographic, примеряя чужую, непостижимую жизнь на себя.
Сурен уехал из Москвы в 1977 году, сначала в Норвегию, затем в США. Может быть, в своих мистических переживаниях где-нибудь в парке «Холмы матобо» в Зимбабве или устав от полусна- полубдений на шумных рынках и площадях, он, прислонившись к синему камню марокканского дома, представлял свою покинутую родную Москву уже немного другой, тоже таинственной.
Однажды все эти опыты, все жизни Сурена Арутюняна слились в одну, где уже не было ни прошлого, ни будущего. Игры с временем и пространством для таких призванных, как он, должны становиться первой реальностью.
Фрагмент экспозиции | фото Валерии Олюниной
«Я — кто-то другой», — сказал один герой Борхеса. Сурен каждый раз становился кем-то другим, когда ему удавалось приручить, постичь, одомашнить новую субстанцию мироздания, будь то песок Аризоны или вулканический туф Каппадокии, который нашел свою форму в конусах, где есть двери, окна, террасы, появившиеся благодаря первым поселенцам, там, где когда-то дули ветра и размывала скалы река Кызылырмак.
Из каждой поездки Сурен привозил огромное количество фотографий и живописных работ — они дополняли друг друга. Если в светописи Сурен действует как мистик-колорист, то в живописи как иерат. Здесь он встаёт в один ряд с мастером иератур Михаилом Шварцманом, Зарой Манучарян, — она в сакральных символах видит образы древней Армении.
Конечно, Сурен действует и как своего рода иллюстратор нелинейного литературного письма с его любимой композиционной схемой бесконечного лабиринта.
В «Путешествии на Восток» Жерар де Нерваль в 1851 году писал: «Прибытие туда, куда ты стремился, парадоксальным образом может ощущаться как потеря». Нерваль пишет своему другу Готье, что для того, кто не бывал на Востоке, лотос по-прежнему остаётся лотосом, а для него после поездки он стал неким сортом лука. Для Сурена Арутюняна лотос превращен в запах лотоса, смешанный с пылью дорог.
Выставка Сурена Арутюняна «Чудеса света» открыта до 30 июня.