Сусанна Христофоровна и кафе «Парос»

Сусанна Христофоровна Тапалцян — основательница легендарного московского кафе «Парос» на Спартаковской улице, дом 8. В интервью с Армянским музеем Москвы Сусанна Христофоровна рассказала о том, как создавалось кафе, о своей ученой степени, ситуации в Арцахе и знаменитых настойках.

— Начнем с истоков…

— Да, с истоков. Я с 67-го года в Москве. Меня аспиранткой отправили сюда из Ереванского института микробиологии. В 1970 году защитила кандидатскую диссертацию о том, как витамин А в организме превращается в альдегид, кислоту и спирт. Интересно, что недавно мою диссертацию нашли и показали на выставке в Ленинской библиотеке. После защиты я начала работать в Комиссии по научным основам сельского хозяйства в области альтернативных источников энергии, конкретно — по биогазу. Он дает возможность обрабатывать отходы и из этого получать топливо — очень экологично. Двадцать лет я работала в этом направлении. И тут грянул распад Советского Союза: уже ни газ, ни экология — никому ничего не надо. Конечно, жалко было мне труд бросать, мои научные работы. Тогда я взяла к себе на дачу одну из двух биогазовых установок, которые мы разработали, купила четырех коров, потому что нужны были отходы, и продолжила работать. Потом стала арендовать подвальное помещение на Бригадирском переулке. Но это все стало очень дорого, когда начался кризис девяностых, и мне пришлось расстаться со своими сотрудниками и лабораторным оборудованием. И вот начала печь пироги. 

— Это кафе уже было?

— Нет. Это была моя площадь на Бригадирском. Это не имеет отношение к этому кафе. Там мы были 15 лет, потом переехали уже сюда. Ну, пироги очень хорошо пошли — без рекламы, без всего. Все приходили, потому что запах шел по всему району. Сначала мы пекли только пироги, потом уже начали и обеды готовить. Среди моих гостей были люди из прокуратуры и профессора из МГТУ им. Баумана. Сначала все было спокойно, а потом начались нападки на нас, на наше кафе, потому что оно в центре города — место престижное, всем хотелось. Кому не лень приходили, чтобы здание взять. И вот мы уже тридцать лет в таких условиях, в суды ходим. Сейчас еще хуже.

— Почему?

— Рэкет, понимаете. Сейчас просто хотят задаром этот подвал отобрать, потому что они два этажа верхних забрали и это тоже хотят. И они очень сильные люди, у них большие средства, не то, что я — булочки пеку. А у них миллионы, миллиарды, и они подкупили всех. Как это в нашей жизни сейчас — все упирается на деньги. Тридцать лет мы в таком состоянии. И то, что я такая, всегда с улыбкой… Я всегда говорю: «Не надо свои проблемы вешать на шею». Если ты не можешь решить мои проблемы, зачем я буду что-то там тебе говорить или с кислой мордой сидеть, правильно? Так я и живу.

Я здесь все делаю, иначе не знаю, чтобы бы было. Вот один пример. Прихожу я на работу, смотрю на туалете написано: «Туалет не работает». Меня не было, что-то натворили. Тут пришлось мне засучить рукава, рассоединить трубы, почистить то, что мешало прохождению воды. Соединила, воду пустила и выхожу, общаюсь [с посетителями]. В конце концов, театр начинается с вешалки, а кафе с туалета. Заходят: «В туалет надо!» «Есть, есть, проходите».

Если ты создал бизнес и тебе интересна только нажива — ничего не получится. Я уже пятый месяц в убытках невероятных. Кому скажу — не верят. Аренду еще подняли на сто тысяч. Все равно я работаю, чтобы маяк горел, светил всегда.

— Из-за чего убытки?

— Народ ушел, уехали очень многие, все наши друзья. Вот посмотрите, вон там стенд — это наши музыканты, их все считали придворными музыкантами фирмы «Парос» — они и обедали, и концерты давали нам. Ни одного человека нет здесь. Один в ЮАР, второй в Марокко. Еще один посетитель в Израиле — через день он тут обедал с семьей. В общем, список огромный. Вот откуда убытки. И, конечно, экономическая ситуация.

— А почему вы остаетесь?

— Начнем с того, что мне возраст не позволяет, и не хочется за чужой счет жить. Еще я не могу всех бросить. Ко мне недавно приходил посетитель, три года не был в России, говорит: «Сусанна Христофоровна, идем в кафе и думаем, там вы или уехали». Я говорю: «Не дождешься!» У нас за тридцать лет образовался такой очаг, только свои люди, с общими взглядами. А сейчас не с кем общаться. Мы так озверели, осточертели, отошли друг от друга. Раньше мы в одном дворе росли все вместе: и грузин, и азербайджанец, и армянин, и еврей, и русский. Кто тогда думал, какой ты национальности, откуда ты, кто ты такой. А сейчас за каждым столбиком поставили границу, таможню придумали. Разделяй и властвуй.

Когда ко мне заходят и спрашивают, какой национальности мое кафе. Я говорю: «Ради Бога, хоть еду оставьте в покое». Вы все разрушили, все семьи разрушили, а тут еще и еда. У азербайджанцев, армян, русских, всех — все обеды смешались. Не надо рвать на себе рубашку, что борщ российский! Какой борщ российский? Его едят во всех уголках земного шара! Кончайте, ради бога! Если этот борщ дошел до стола, тут только два критерия — вкусно или несъедобно — и все.

— То, что в Арцахе сейчас происходит…

— Это вранье — эти экологи. Уже с незапамятных времен турецкая мечта — уничтожить армянский народ. Нашим карабахцам сейчас говорят: «Иди, принимай азербайджанскую фамилию, бери азербайджанское гражданство — тогда можешь остаться». Это большая беда! Карабах топят в крови. Когда я услышала, что [во время 44-дневной войны] бросили кассетные бомбы или как они…

— Фосфорные?

— Да, фосфорные. Ну, в кассетах они. Я вся в слезах пришла, когда услышала. Будь они прокляты. Жили восемьдесят лет, не знали, что это такое. Угробили Карабах, этот райский уголок, уничтожили все живое. Вся земля там пропитана кровью.

Я весь мир объехала, в Америке, Канаде, Индии, Европе, — везде была. Но перед глазами у меня всегда были слезы моей бабушки и грустные глаза моего отца. Они мечтали вернуться в свои родные земли. И тогда я исполнила их мечту, и поехала в Западную Армению, где исполнила песню, в которой мать сидит у колыбели своего ребенка и говорит: «Вставай сынок, у нас все отобрали» («Зартнир, лао»).

— Почему кафе «Парос» называется?

— «Парос» — это «маяк» на армянском и на греческом. Я была в Италии на острове Святого Лазаря. Туда часто приезжал Айвазовский, навещать своего брата, который служил в церкви. И Айвазовский подарил этой церкви картину с маяком. Так что маяк — это символ Армении.

— Откуда у вас столько энергии с посетителями общаться?

— Я это объясняю генами, больше ничем. Все только этим и интересуются, откуда у меня такая энергия. Потом я очень стараюсь следить за питанием, отношением к людям, к окружающей среде. Если из дома выходишь, ты должна кайф получить от себя — от другого не жди. И свои проблемы оставь под подушкой, потому что никому они не нужны, кроме тебя.

— Почему люди приходят сюда?

— У нас еда хорошая, понимаете. Я всегда говорю, что цена еды не столько зависит от ингредиентов, а от того, сколько ты туда вложил ручного труда — как у нас. Такого вы нигде не увидите, поэтому говорят, что мы легенда.

— У вас вообще нет социальных сетей?

— Нету-нету-нету.

— Как о вас тогда узнают?

— Были у меня две женщины, они говорили, что слышали обо мне в Бельгии. Они очень хорошо сказали: «Все хорошее передается из рук в руки». Я хочу сказать, что халва во рту сладкой не будет, пока ты эту халву не попробуешь. Это все ерунда — эти ваши рекламы. Это все на нас не влияет.

— А блюда готовите по каким рецептам? По вашим собственным?

— Если мы берем любое блюдо, оно состоит из пяти-шести ингредиентов. Но если эти ингредиенты подать, каждый по-разному обед приготовит. Я даю иногда свои рецепты, говорят: «Не получилось». Я тогда коротко говорю: «Не получилось, потому что не было моих рук и моей души». Я каждый раз что-нибудь придумываю новое. Девочки назвали это «творческий подход».

— Последний вопрос про ваши настойки знаменитые…

— Настойку я изготавливаю из пяти трав: базилик, укроп, петрушка, кинза и тархун. Они очень ценные, богаты витаминами, аминокислотами, антиоксидантами. И я обязательно покупаю их на рынке армянского происхождения. Я даже употребляю настойки в кондитерке или добавляю в котлеты — они пышные получаются. Все их пьют, всем нравится. Как-то дочка мне говорит: «Мама, я думаю, люди поэтому приходят такие грустные и уходят от тебя такие радостные». Вот такие дела.

Обложка: Сусанна Христофоровна и пес Сансан

Беседовала Ангелина Асатрян, Армянский музей Москвы