В послесловии к изданию пьес Михаила Булгакова крупнейший исследователь его творчества, историк театра Анатолий Смелянский пишет о том, что пьесу «Батум» держали под спудом дольше всех булгаковских драм. Публикация пьесы о Сталине могла затемнить светлый облик писателя, занесенного в новейшие святцы.

Ответственное решение написать «Батум» подводит итог десятилетию взаимоотношений писателя и диктатора. Публикуя пьесу в СССР, Мариэтта Чудакова сопроводила ее комментарием, который вызвал дискуссию. Публикатор исходил из того, что есть непроходимый рубеж между Булгаковым до «Батума» и тем человеком, который написал пьесу о Сталине. Исследователь высказывает уверенность, что Булгаков, которого подтолкнули стихи Пастернака, в художественном азарте решил написать лучшую пьесу о вожде. Вдобавок он опасался, как бы его не опередил Алексей Толстой.

Работа драматурга над источником — книгой «Батумская демонстрация» — напомнила Чудаковой нехитрую технику вписывания букв в готовый транспарант. Приняв решение писать такую пьесу, Булгаков «вывел за пределы размышлений какие-либо моральные оценки». Эпитет «хладнокровно» становится едва ли не ключевым в характеристике творческого процесса, приведшего к появлению «Батума». Дело выглядит так, как будто пьесу писал не крупнейший художник, только что завершивший свой «закатный роман», но заурядный халтурщик, без особого содрогания надругавшийся над своей художественной совестью. Почему же этот «транспарант», изготовленный на чистом профессионализме, был немедленно запрещен, как только «Батум» попал наверх, к «первому читателю» (Сталину)? Критик Анатолий Смелянский считает, что «технически» такие пьесы, как «Батум», равно как стихи Пастернака или Мандельштама о Сталине, не пишутся. Внесем уточнение, критик имеет ввиду не известное стихотворение Осипа Эмильевича «Мы живем, под собою не чуя страны», а то, которое поэт написал незадолго до своей смерти, — «Ода Сталину» (1937).

Конюшни Леона Манташева в Москве

Смелянский считает, что у слов есть своя совесть, и гнуть их безнаказанно не получается у настоящего писателя. В «Батуме» завершается борьба между «разрешенной» и «неразрешенной» литературой, которая велась на протяжении всей драматургической жизни Булгакова. В «транспарант» попали не только сомнительные реплики и вызывающие сцены. Сомнительной и невозможной с точки зрения сложившихся канонов была вся пьеса, в которой сталинская эпоха была прямо сопоставлена с полицейской практикой русского самодержавия начала века. Мало того, показан один из сомнительных фактов биографии вождя, который смог «сфабриковать» секретнейший полицейский документ — личное агентурное удостоверение на свое имя. Не вернее ли предположить, что оно было подлинное, которое выдавалось в особых случаях арестантам, вступавшим в тайное соглашение с охранкой и переходившим к ней на постоянную службу в качестве осведомителей?

Другой исследователь наследия писателя, доктор филологических наук Борис Соколов в своей книге «Тайны “Мастера и Маргариты”. Расшифрованный Булгаков» приводит несколько вариантов телефонного звонка Сталина Булгакову. Безусловно, очень важно понять, говорил генсек писателю о возможной встрече или нет (эта версия звонка появилась в пересказе его третьей жены Елены Сергеевны, основного прототипа Маргариты). Я обратилась к известному булгаковскому письму от 28 марта 1930 года, которое адресовано Правительству СССР, но предназначалось в первую очередь генеральному секретарю. Автор письма особо выделил следующее:

«Я ПРОШУ ПРАВИТЕЛЬСТВО СССР ПРИКАЗАТЬ МНЕ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ПОКИНУТЬ ПРЕДЕЛЫ СССР В СОПРОВОЖДЕНИИ МОЕЙ ЖЕНЫ ЛЮБОВИ ЕВГЕНЬЕВНЫ БУЛГАКОВОЙ». К тому времени все булгаковские пьесы были запрещены, а проза в советских изданиях не печаталась. Булгаков подчеркивал, что «несмотря на свои великие усилия СТАТЬ БЕССТРАСТНО НАД КРАСНЫМИ И БЕЛЫМИ», получает аттестат белогвардейца-врага. К тому времени Сталин хорошо знал о творчестве Булгакова, спектакль по его пьесе «Дни Турбиных» вождь видел 15 раз, по некоторым оценкам, даже 16 раз.

Иллюстрация из книги о Батумской демонстрации 1902 года (1937) | vnikitskom.ru

Единственным «художественным посланием» Сталину стала пьеса «Батум», где главным героем выступал сам генеральный секретарь в годы молодости. Послание оказалось неудачным: пьеса была запрещена 14 августа 1939 года. Драматург, узнав об этом, воспринял известие как смертельную трагедию.

В основу пьесы «Батум» легла история Батумской рабочей демонстрации 8-9 марта 1902 года, организованной Сталиным. Главным источником послужила книга «Батумская демонстрация 1902 года», выпущенная Партиздатом в марте 1937 года с предисловием Л. Берия. Она содержала документы и воспоминания, призванные возвеличить первые шаги вождя по руководству революционным движением в Закавказье.

Обратимся к тексту пьесы. Среди действующих лиц есть представители разных национальностей: русские, грузины, немцы, абхазы, греки, есть и армянин Михаил Хиримьянц. Образ его, как и других рабочих, имеет прототип, — Сталин действительно знал Михаила Харимьянца. Действует он в группе других рабочих.

Интересное исследование выложил на сайте своего авторского проекта «Русофил» Кузьма Феськов. Оно показывает, что «армянских следов» в пьесе «Батум» больше. Рабочий Котэ Каландаров (в пьесе — Котэ) работает на заводе Манташева (в Батуме фирме принадлежали завод по изготовлению тары и нефтехранилище), да и сама фамилия рабочего армянская, скорее всего, он выходец из Тифлиса. А Хиримьянц представляется нам размахивающим красным флагом, возглавляющий мартовский митинг. Рядом с ним и идет молодой Сталин.

Иллюстрация из книги о Батумской демонстрации 1902 года (1937) | litfund.ru

Также в пьесе действует Дариспан, он паяльщик на заводе Манташева. Жандармский полковник Трейниц рассказывает губернатору о деятельности некого Иосифа Джугашвили. Из первого действия мы уже знаем, что его исключили из Тифлисской семинарии. Здесь есть дополнение: он организатор социал-демократического кружка на заводе Карапетова. Скорее всего, речь идет о филиале чугунолитейного завода, расположенного в Тифлисе.

Большую роль в оценке «Батума» сыграл директор МХАТа с 1938 по 1948 год Григорий Михайлович Калишьян. Впрочем, в книге «Операция “Булгаков”» Михаила Ишкова отмечается, что он исполнял обязанности директора. Об этом говорит и литературный редактор Александр Нинов. В дневнике Е.С. Булгаковой есть упоминание о письме писателя Виленкину, где он говорит о том, что Григорий Михайлович Калишьян просил его ускорить работу по правке и переписке настолько, чтобы сдать пьесу к 1 августа 1939 года.

В публикации «НГ» о книге «Милая Леночка!» (письма драматурга Николая Эрдмана и актрисы МХАТа Ангелины Степановой) опубликованы строчки из одного письма Ангелины Иосифовны Эрдману: любовь с ним оказалась трагической, оба имели семьи. Мы видим, что Степанова, кстати, будущая жена Александра Фадеева и мать его сына, была очень дружна с Григорием Калишьяном:

«Я все время живу мечтой, что попаду летом в Москву. Дело в том-то, В.И. сначала собирался туда вернуться в начале июня, и я решила выехать с Калишьяном, чтобы встретить В.И. в Москве [Немирович — прим. автора]. Но было бы досадно немного — пришлось бы прекратить лечение почти вначале, во всяком случае, когда стали сказываться хорошие результаты для глаз. Потом он написал, что получил от Храпченко телеграмму, просившую его отложить приезд на две недели, и В.И. пишет, что предполагает быть в Москве в третьей декаде июня. Если так, то и я поеду туда к этому времени. Но почему-то у меня мысль, что Храпченко (Михаил Борисович Храпченко — председатель Комитета по делам искусств при СНК СССР с 1939 по 1948 г. — В.В.) еще попросит затянуть возвращение, во всяком случае, когда Хмелев и Калишьян в апреле были у Землячки, та сказала, пусть В.И. остается в Тбилиси. (Калишьян — Григорий Михайлович — помощник директора МХАТа с 1938 по 1948 г., Землячка — Розалия Самойловна — в годы войны заместитель председателя Совнаркома СССР)».

Калишьян действительно был одной из ключевых фигур театральной Москвы того времени. Он стал одним из первых слушателей пьесы вместе с драматургом Алексеем Файко, помощником завлита МХАТа Виталием Виленкиным, Борисом и Николаем Эрдманами, Еленой Сергеевной, режиссером театра Василием Сахновским, Немировичем. Калишьян и Виленкин говорили, что «очень большая вещь получится». Николай Хмелев, послушав пьесу в исполнении автора (любимец Сталина, играл Алексея Турбина в «Днях Турбиных»), сказал, что пьеса замечательная, что он ее помнит чуть ли не наизусть, что если ему не дадут роли Сталина — для него это трагедия.

16 августа 1939 года жена драматурга занесла в дневник рассказ режиссера МХАТ Василия Сахновского о причинах запрета «Батума»:

«Пьеса получила наверху резко отрицательный ответ. Нельзя такое лицо, как Сталин, делать литературным образом (при позднейшем редактировании “литературный образ” был заменен на “романтического героя”), нельзя ставить его в выдуманное положение и вкладывать в его уста выдуманные положения и слова. Пьесу нельзя ни ставить, ни публиковать, хотя вместе с тем наверху посмотрели на представление этой пьесы Булгаковым как на желание перебросить мост и наладить отношение к себе».

Михаил Булгаков с третьей женой Еленой Шиловской | 24smi.org

Правда, 22 августа 1939 года Григорий Михайлович Калишьян убеждал драматурга, что «фраза о “мосте” не была сказана». А 18 октября 1939 года Е.С. Булгакова записала в дневнике, что 10 октября «было в МХАТе Правительство, причем Генеральный секретарь, разговаривая с Немировичем, сказал, что пьесу “Батум” он считает очень хорошей, но что ее нельзя ставить». Это слегка подсластило пилюлю умирающему. В первые дни после запрета пьесы Булгаков думал о письме Сталину, но потом отказался от этого намерения.

Впервые пьеса была напечатана за рубежом в сборнике «Неизданный Булгаков. Под редакцией Э. Проффер в 1977 году. Ее подготовили по дефектной копии, без указания архивных источников, она содержит многочисленные искажения и ошибки в тексте. Первая публикация в СССР вышла в журнале «Современная драматургия» в 1988 году (публикацию подготовила Мариэтта Чудакова).

Борис Соколов отмечает, что единственная на сегодняшний день постановка «Батума» (с использованием текста ранней редакции и под названием «Пастырь») была осуществлена в 1991 году во МХАТе им. М. Горького режиссером Сергеем Кургиняном именно в жанре гротеска. Об этой активности известного политолога мало, кто знает. С 1968 года он руководил театральным коллективом при Московском геологоразведочном институте, заочно окончил Театральное училище им. Б. Щукина по специальности «режиссура драмы», позже организовал экспериментальный театр с самофинансированием.

Действительно, название «Пастырь» было одним из рабочих у писателя. Это была одна из партийных кличек Сталина, записанных в его тетради, где упоминались Давид, Коба, Нижерадзе, Чижиков, Иванович, Сосо, Пастырь — под двумя последними Сталин как раз и работал в Батуме.

Поскольку действие пьесы разворачивается в черноморском порту и на месте древнегреческой колонии, Булгаков пробовал названия, связанные с морем или героями древнегреческих мифов — аргонавтами, Гераклом. В ряде названий, начиная с «Пастыря», фигурирует образ молодого Сталина, выступающего в пьесе в качестве положительного культурного героя мифа (иная трактовка по условиям цензуры была невозможна).

В ноябре 1992 года рецензент Екатерина Кретова в издании «Коммерсантъ» писала:

«Инициатива сценического воплощения никогда ранее не ставившейся пьесы Михаила Булгакова «Батум» принадлежит театру. Для художественного руководителя МХАТа имени Горького Татьяны Дорониной и ее коллег выбор материала для постановки определялся только художественными, а отнюдь не политическими соображениями.

Сергей Кургинян, кандидат географических наук, известный политолог, а также режиссер, значительно переделал драматургический материал Булгакова —добавил свой текст, насытил постановку песнями. Режиссура, как и художественное оформление Виктории Холопкиной, художника театра-студии «На досках», решена в эстетике студийности и условности.

В спектакле заняты молодые артисты: Антон Корольков в роли Сталина в молодости, Александр Фастовский, играющий сразу четыре роли, в том числе зрелого Сталина и Николая II, дебютантка Юлия Зыкова. Публика приняла спектакль по-разному, некоторые уходили. Возможно, потому, что первый спектакль прошел по замене — вместо «Полоумного Журдена».

Сергей Кургинян был также известен постановкой спектакля «Изнь» о «красном пантеоне» кремлевской стены.

Как идеи Павла Флоренского повлияли на роман «Мастер и Маргарита»?

Источники:

Булгаков М.А. Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. Пьесы. М.: «Художественная литература», 1989
Соколов Б. Тайны «Мастера и Маргариты». Расшифрованный Булгаков. М.: «Яуза» («Эксмо»), 2006
Петелин В. Жизнь Булгакова. Дописать раньше, чем умереть. М.: Центрполиграф, 2000
Булгаковская энциклопедия | bulgakov.ru
«Батумская беседка» | batumionline.net