Приграничные армянские села, первые принявшие на себя удар во время Карабахской войны, можно назвать отдельными маленькими государствами, которые живут обособленно от мира — по своим правилам и традициям. Более двадцати лет для них главная задача — выжить: выжили во время войны, теперь нужно выжить во время мира. Здесь у людей другая психология. Они малоразговорчивы и недоверчивы, особенно к чужакам, и знают цену жизни. О ситуации в приграничье, о непростой жизни людей, на протяжении лет находящихся под вражеским прицелом, рассказывает журналист и писатель Елена Шуваева-Петросян, побывавшая в селах Барекамаван и Беркабер Тавушской области (Армения).

Безработный край

Здесь граница между Арменией и Азербайджаном проходит по водохранилищу — Здесь граница между Арменией и Азербайджаном проходит по водохранилищу

Мы направились в приграничные села Тавушской области вместе с представителями благотворительной организацией «Сагман» («Граница»). Эта организация была создана по инициативе нескольких ребят, которые увидели по телевидению передачу о приграничных селах, их проблемах и оттоке населения. Тогда и возникла идея как-то занять это население, обеспечить работой, в итоге энтузиасты предложили нескольким семьям установить парники и выращивать овощи. Гаяне, Анна, Эрик, Саак и Джордж (ливанский армянин) смогли собрать через социальные сети средства на установку 4 парников в селе Барекамаван и 2 — в Беркабере. Сначала мало кто верил в эту затею, скептически отнеслись и жители села, но когда пошел урожай, поняли, что игра стоила свеч. На проценты от урожая по весне ребята собираются установить пятый парник в селе и обеспечить работой и доходом еще одну семью.

Безработица в селах стала нормой. Рабочие места только в школах и местном управлении. Все остальные выживают за счет собственного хозяйства. Зачастую меняют овощи на одежду, выезжая в ближайшие села и город Иджеван. Земля тут просто напичкана боевыми снарядами, обрабатывать ее, находясь постоянно под азербайджанским прицелом и угрозой подорваться на мине, мягко говоря, сложно… Разминировать территории не представляется возможным. Возделывается только 30 процентов земель, остальные 70 — расположены слишком близко к границе. До 2013 года барекамаванцы и беркаберцы задыхались от налога на землю. Многие негодовали — мол, и так непригодна для использования, а тут еще налог. Вопрос применения налога много раз озвучивался и выносился на обсуждение. Обещание отменить налог в рамках предвыборной кампании 2013 года Серж Саргсян выполнил. Трогательно было смотреть телерепортаж, когда 80-летний житель другого приграничного села Мовсес, мастер кузнечного ремесла, подарил кандидату в президенты несколько подков собственного изготовления. На удачу.

Но у некоторых сельчан остались долги по налогу, которые стоило бы упразнить. Так, хозяин хурмового сада на берегу водохранилища Джогаз в деревне Беркабер не выплатил налоги за прошлые годы, поэтому ребята из «Сагман» не могут реализовать свой проект по установке на его участке сушилки для хурмы сорта «Королёк». Сельчане понаслышке рассуждали, что азербайджанские приграничные села носят статус села-героя и награждены многими льготами, но эта информация не была подтверждена коллегами из Азербайджана.

Стоит отметить, что в состоянии такой безысходности люди не спились, не опустились, наоборот — живут достойной и благочестивой жизнью, посещают храмы. На эти территории не проникли религиозные секты, которые после землетрясения и войны нашли благодатную почву в Армении, предлагая людям блага в виде продуктов, медицинской помощи и др. Тут утверждение отца-основателя немецкой школы геополитики, географа и этнолога Фридриха Ратцеля о том, что на территориях, «осужденных на изолированное существование, лишенных всякого движения, вымирает все мужественное, выдающееся и развивается ничтожное, провинциальное тщеславие; даже страсть обращается здесь в мелкие интересы», терпит крах.

Барекамаванцы и беркаберцы в советское время в основном работали на заводах и фабриках в Иджеване и Гяндже, к работе на земле они не приспособлены, поэтому ребята из «Сагмана» занимаются их обучением, снабжают семенами и удобрениями. В ближайших планах начать выращивать сладкую кукурузу, организовать сушку фруктов и построить в Беркабере детский сад, под который уже выделили территорию. Сейчас ребята через социальные сети собирают деньги на строительство — активно откликаются армяне из диаспоры, численность которых почти 10 миллионов, когда в самой Армении проживает чуть больше трех миллионов.

Суровый быт Барекамавана

За беседой с Эриком о проблемах сел незаметно подъезжаем к Барекамавану. Дороги хорошие, что большая редкость в армянских деревнях, где повидавшие виды дороги основательно ремонтировались лишь в советское время, а сейчас латаются, но немудрено, ведь приграничная деревня — стратегический объект. Границу Армения-Азербайджан можно назвать границей на чеку, без специальных оборонительных сооружений — тут уж постаралась сама природа азербайджанцам в угоду.

Село Барекамаван, что в переводе означает «поселение родственников», в царское время, когда армянские земли простирались до Куры, входило в Казахскую губернию. Сейчас Барекамаван — граница Армении и Азербайджана. Ближайшие армянские села находятся в 10 километрах, но рукой подать до азербайджанских сел Каймаглу, Станбеглу и Камарлу, жители которых в советское время работали на армянском заводе в Иджеване.

Барекамаван, располагаясь на открытом плато, окружен густой растительностью и горами, что делает его наиболее уязвимым, — село находится под бдительным азербайджанским надзором и нередко подвергается обстрелу. До карабахской войны в селе проживало около 1000 человек, сейчас — 280, большинство — пенсионеры. Если отсюда выезжают на заработки, в основном, в Россию, «на хопан», то всей семьей — негоже оставлять в таком опасном месте женщин и детей.

Барекамаванец Джоник прошел войну, был тяжело ранен, но после войны не оставил родительский дом, женился на девушке Кристинэ из деревни Кохб и обзавелся двумя детишками. Он меньше всех верил в затею с парниками, а сейчас у него растет 180 кустов томатов. Пока Кристинэ накрывает скромный стол — все домашнее: сыр, помидоры, хлеб, он делится: «Раньше я думал, что жизнь наладится, теперь понимаю, что это безнадежно. Я-то как-то доживу свой век здесь, но вот за детей опасаюсь… Какое будущее их ждет в Барекамаване?»

Мы беседуем, а 13-летний Манвел мастерски рубит дрова и аккуратно выкладывает из них стену — газ до сих пор не подвели к селу, зимой отапливаются печкой, летом готовят прямо во дворе в котле. Распахивается калитка, и вбегает радостная Воскеат — 15-летняя дочь Джоника и Кристинэ. Она приехала из анкаванского лагеря — весело делится историями — щебечет, как беззаботный ребенок, а в глазах грусть. Джоник печально смотрит на детей — полувоенное состояние, тяготы жизни заставили их рано повзрослеть. Что удивляет, в этом селе в отличие от Беркабера все прекрасно говорят на русском. Более того, мое замечание возмущает Джоника — он считает, что дети обязательно должны хорошо знать русский язык. Возможно, опять же с расчетом на перспективу найти работу в России.

Сосед Гукас выращивает в парнике огурцы, также его семья занимается пчеловодством. Во дворе суетятся его отец, 4-летняя дочь и жена. Обращаю внимание на руки молодой женщины — растрескавшиеся, с остатками красного лака на ногтях… Такие руки я видела в русских деревнях, когда женщина, с натруженными руками, в которые въелась вместе с коровьим молоком земля, вдруг выходит «в свет», а потом лак постепенно сходит сам, без применения каких-либо средств. Светловолосый и худощавый Гукас с лицом, испещренным глубокими морщинами, рассказывает, что по специальности он педагог, несколько лет преподавал в школе разные предметы, так как не хватает преподавателей, а теперь занимается исключительно хозяйством. Несмотря на его изможденный вид, угадывается, что он молод. Из любопытства спрашиваю его о возрасте. Ему 35…

Во время Карабахской войны село первым приняло на себя удар, но оружие получили лишь в 1992 году. Первая стычка произошла, когда азербайджанцы выкрали армянского пастуха. По-мирному договориться не смогли. Во время войны, по неподтвержденным данным, погибло около 20 барекамаванцев, не считая военных лиц, среди них — русский Коля. Кто он, откуда — никто не знает, документов при нем не было. Коля приехал в Грузию на заработки, потом во время Карабахской войны перебрался в Армению и вместе с армянами взял в руки оружие. Коля похоронен на сельском кладбище — памятника нет, лишь ограда… Вообще кладбище в селе неухоженное, что не свойственно армянам, которые ритуальные церемонии выполняют с горячим фанатизмом, порой доходящим до безумия. Спрашиваю Джоника, почему в таком состоянии кладбище. Мужчина смущается и как-то обреченно говорит: «Сейчас до живых руки не доходят, что уж говорить о мертвых…»

Мне интересна персона одного старожила Барекамавана — вроде бы он «турк», как армяне называют азербайджанцев. Но никто из местных жителей на этот вопрос прямо не ответил — видимо, из опаски привлечь внимание к односельчанину, который для них свой, несмотря на национальность. Да и название села обязывает… И у этого «турка» — жена-армянка.

Связаться с оторванным от мира Барекамаваном сложно — в последний год налажена связь одного армянского оператора, но редкие сотовые телефоны барекамаванцев успешно ловят связь грузинских и азербайджанских операторов, которые находятся в непосредственной близости. У некоторых сельчан установлены стационарные телефоны.

Прекрасное место. Богатая природа. Плодородная земля. Село имеет 2000-летнюю историю. В двух километрах от деревни стоит часовня IV века Барцрел. Местные жители говорят, что она возведена на месте более древнего языческого храма. Все факторы, что место могло бы стать туристическим, но когда это будет…

Джогазское водохранилище и скала Гавазан — Джогазское водохранилище и скала Гавазан

Стою на возвышенности за огородом Джоника, впереди на взгорье — граница и посты. Не могу оторвать взгляда от дороги, уводящей в соседнюю страну… Удивительно, но она до сих пор не поросла травой. А когда-то по этой дороге люди ходили друг к другу в гости, ездили на работу: армяне — в Гянджу, азербайджанцы — в Иджеван. А сейчас даже коровы на выпас идут в другую сторону, оставляя за собой тропинку из зеленых роз.

Пограничье Беркабера

Село Беркабер (в переводе с армянского «приносящее плоды») встречает нас ровной, без колдобин, дорогой и богатыми каштановыми аллеями. Климат мягкий, разнотравье, разноцветие, разноголосие… Если не знать, что ты в Армении, можно подумать, что это какая-нибудь французская Ривьера… А вместо моря — красивейшее Джогазское водохранилище — нынешняя граница между Арменией и Азербайджаном.

Около водохранилища с азербайджанской стороны возвышается одиночная скалистая гора Гавазан с останками древнего поселения. Несмотря на то, что высота горы всего лишь 250 метров, жители тех мест называют ее «центром мира». Еще бы! Гора похожа на пуп Земли! По рассказам местных жителей, во время Карабахской войны этим «пупом» владела меткая снайперша-украинка из сборной Украины по спортивной стрельбе, которая приехала в Азербайджан на заработки. Она лихо подкашивала армян и про ее меткость и красоту ходили легенды. Рядом гора Одундаг — именно на ней сейчас расположились азербайджанские снайперы, периодически обстреливающие Беркабер. К слову, в день нашего прибытия с утра село снова было обстреляно. Стреляют чаще не на поражение, а для профилактики, хотя бывают жертвы — не только скот, но и люди. А 12 февраля 2013 года ВС Азербайджана нарушили режим прекращения огня и открыли стрельбу в направлении других сел Тавушской области — Айгепар, Мовсес и Чинари. В результате обстрела был ранен военнослужащий контрактной службы, также азербайджанские снайперы обстреляли автомобиль с детьми, один из домов и газопровод, который впоследствии взорвался.

Часто мишенью азербайджанских снайперов становится школа, поэтому несколько лет назад около здания возвели бетонную стену, чтобы обезопасить детишек.

На другом берегу азербайджанское село Мазем. Испытываешь странные ощущения — в Беркабере сельчане убирают сено, в Маземе сельчане убирают сено. И небо такое невинное, голубое, с кучевыми облаками. И эту гармонию периодически разрывают звуки выстрелов!

Русско-армянская судьба тети Греты

В Беркабере живет моя знакомая — тетя Грета. Собираясь в поездку по селам, мы через газету «Новое время» объявили сбор вещей для малоимущих жителей приграничных деревень. Многие читатели откликнулись: кто приносил в редакцию вещи, кто просил заехать — в основном это пенсионеры, которые с трудом передвигаются; именно они составляют большинство читателей русскоязычной газеты «Новое время».

Тетя Грета ждала нашего приезда. Накрыла на террасе стол. Скромный, но все от души и приготовлено собственными руками.

Сидим на террасе. Вид потрясающий: богатые сады, Джогаз, Гавазан и Одундаг. Стены террасы испещрены следами от пуль. Но, несмотря на это, семья все так же продолжает завтракать, обедать и ужинать на террасе.

Следы от пуль на террасе тети Греты — Следы от пуль на террасе тети Греты

Мама тети Греты — русская из Сыктывкара, когда-то приехала за мужем-армянином в этот край, где осталась на всю жизнь. Вокруг суетятся маленькие Габриелла и Грета, бегают в парник за помидорами и помогают матери, у которой на руках их маленькая сестричка Лия, накрывать на стол. Потом скрываются в комнате, и оттуда раздаются звуки веселой армянской свадьбы. Девчонки с радостными визгами выбегают на террасу, чтобы рассказать гостям, какая у папы с мамой красивая свадьба была. Рассказывают так красочно, наперебой, будто сами принимали участие в этой церемонии. Интересуюсь у невестки тети Греты, собираются ли они родить сына — место предполагает больший прирост именно мужского населения. Она улыбается: «Конечно! Какая армянская семья без продолжателя рода!»

Маленькая Грета очень похожа на старшую Грету — красивая, светловолосая девочка периодически поправляет свою роскошную шевелюру. Я сравниваю ее с Софи Лорен. Бабушка смеется и ласково поглаживает внучку. Эта девочка уже привыкла к звукам выстрелов, и следы от пуль на стене их дома — это картина нормальной жизни, а гильзы — традиционные игрушки в песочнице.

Сын тети Греты Севан — военнослужащий, охраняет границу. Мыслей покинуть родное село у них не возникало никогда. «Выжили во время войны, выживем и сейчас», — оптимистически говорит женщина и начинает подсчет вслух, какая у нее может быть выручка от продажи овощей и фруктов на иджеванском рынке. Цифра впечатляет, а тетя Грета говорит: «Земля благодарна и щедра к рабочим рукам!» Несмотря на то что ее мама русская, а муж ездит на сезонную работу в Россию, говорит по-русски очень плохо. Внучки не знают русский вообще.

Мы отдаем сумки с вещами тете Грете: она тут же начинает в уме перебирать, кому что отдаст, ведь малоимущих в селе очень много. Некоторые дети даже в школу зимой ходят в тапочках, потому что сапоги — роскошь.

Прощаемся с тетей Гретой. Но как тут уедешь без даров: женщина суетится, просит Габриелу и Грету сбегать в парник и набрать для нас помидоров, сама идет в сарай за медом. Отказаться невозможно — хозяйка будет переживать. Берем дары, а тетя Грета зазывает в гости: «Приезжайте почаще! Для нас гость, как благословление для дома!»

У соседа Григора тоже открытая терраса с видом на Джогазское водохранилище, что наводит меня на мысль: армяне — такие эстеты, что забывают о своей безопасности. Нет бы отгородиться от снайперских винтовок и пить свой «сурч-мурч» (кофе-мофе) за каменной стеной! Так нет же… Более того, Григор рассказывает, что они с сыном каждый день спускаются к водохранилищу и купаются там. Мол, мы продолжаем полноценно жить, несмотря на опасность. А на Новый год гюхапет (сельский глава) устроил соревнования, у кого салют будет выше и краше. Гремело все село, взрываясь разноцветными огнями, чтобы азербайджанцы видели, как армяне весело и беззаботно отмечают праздник.

На другой стороне

В азербайджанском селе Мазем дома тоже как на ладони, огороды и сады упираются прямо в водохранилище. Деревенские жители живут своей жизнью, которая далека от политики, и не собираются сооружать друг от друга крепости. А мне вспомнилась история двух других приграничных сел (не могу припомнить, правда, в каких странах бывшего Союза это случилось), разделенных рекой: одни гнали хорошую водку, другие — делали вино, но граница разделила их. Тогда жители этих двух деревень придумали следующее — они по реке протянули два шланга — по одному переливали водку, по другому — вино. Также и армянам, и азербайджанцам известна история мирного коллективного обмена селами, когда азербайджанцы совхоза Кызыл-Шафаг Калининского района Армении (ныне — Лорийская область) и армяне села Керкендж (Шемахинский район Азербайджана) просто обменялись ключами от своих домов. Согласно их гражданскому договору, должны быть сохранены кладбища в обоих селах, что они и сделали. И до сих пор армяне охраняют азербайджанское кладбище, азербайджанцы — армянское. А тогда азербайджанцы провели свой традиционный обряд поминок, который можно трактовать как подтверждение нерушимости, устроили вместе с армянами трапезу на кладбище, рассуждая, что так поступали задолго до них их предки, которые лежат в этой земле, они тоже так поступят. Сейчас село Кызыл-Шафаг, расположенное на севере Армении на границе с Грузией, армяне называют Дзюнашох, что в переводе с армянского означает «Сияющий снег». Уникальный и вполне разумный подход к решению проблемы теми, кто вне политики! В 2006-2007 годах при поддержке Южно-Кавказского отделения Фонда имени Генриха Бёлля (Германия) было проведено совместное армяно-азербайджанское исследование этого феномена избегания этнического конфликта между двумя народами, которое легло в основу совместной книги исследователей Гусейновой, Акопян и Румянцева.

Территория Беркабера крайне нуждается в поливной воде. Водоснабжение в селе родниковое, что удивляет, когда рядом имеется богатое водохранилище. Когда-то Джогаз был построен на территории Советской Армении для полива азербайджанских земель водами армянских рек, которые вывели в этот водоем. И по сегодняшний день азербайджанцы поливают свои земли армянской водой, а армяне технически не приспособлены это делать. Ребята из организации «Сагман» подарили одной семье помпу, чтобы качать воду из водохранилища. В результате еще три семьи могут пользоваться водой из Джогаза.

Уезжаем с пакетами ароматных слив, налитых сладостью богатого армянского солнца, и травами — дары сада Григора, который не мог отпустить гостей с пустыми руками. Кстати, у армян я слышала поговорку, что самые вкусные травы на камнях, а мясо — на костях, а персы говорят: «Вкус съедобной зелени знают только армяне».

Несмотря на все трудности, жители села Беркабер просто заражают своим оптимизмом. Неплохо бы побывать здесь тем, кого не устраивает собственная жизнь. Беркаберцы строят, верят, радуются. Грех не отметить, что в селе на деньги армянской семьи из Турции возводится храм, а значит, Бог не покинул это место. Впрочем, здесь он живет в каждом доме…

Елена Шуваева-Петросян,
Ереван — Барекамаван — Беркабер — Ереван

Фотографии — Елена Шуваева-Петросян.