Книгу «Кавказская война. Семь историй» назвал журналист Юрий Сапрыкин горской «Игрой престолов». В ней переплелись интересы бесчисленных родов, племен, династий и как минимум трех могущественных империй: Османской, Персидской и Российской.

Автор Амиран Урушадзе — кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории ЮФУ, младший научный сотрудник Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН, специалист по истории Кавказа XVIII-XIX веков.

Книга, вышедшая в издательстве «Новое литературное обозрение» в 2018 году, представляет семь историй. Ученый и писатель в начале рассказывает старую дагестанскую легенду про то, как через Кавказские горы ехал всадник и вез в большом мешке языки для всех народов мира. Конь споткнулся, мешок зацепился за острую скалу, а языки рассыпались по горным уступам Кавказа. С тех пор местные жители и говорят на множестве языков.

В основе повествования Кавказская война. А самые главные ее герои в книге — это Горец — коренной житель Северного Кавказа, желавший сохранить свою свободу, независимость и традиционный уклад; Горец на русской службе, в отличие от своего соотечественника, добровольно стал российским подданным; Казак — вольный человек, ставший частью военной машины Российской империи в противоборстве с горцами; «Настоящий кавказец» — русский солдат или офицер Отдельного Кавказского корпуса, который за долгие годы службы на Кавказе хорошо узнал край и горцев; Шамиль — третий имам Чечни и Дагестана (1834-1859), вождь свободных горцев, самый упорный и опасный соперник Российской империи на Кавказе; Михаил Воронцов — первый кавказский наместник (1844-1853), в период его управления краем произошел перелом в Кавказской войне; Николай I — российский император (1825-1855), все царствование которого происходило на фоне Кавказской войны.

Конечно, не обошлось без упоминания о Восточной Армении. Кстати, в библиографии есть книга и армянского автора Олега Айрапетова, он в соавторстве с М.А. Волхонским и В.М. Мухановым в 2016 году издал работу «Дорога на Гюлистан: из истории российской политики на Кавказе в XVIII — первой четверти XIX века».

Павел Дмитриевич Цицианов | impereur.blogspot.com

В центре глав, посвященных Гяндже и Эривани, находится Павел Цицианов — российский военный деятель грузинского происхождения, генерал от инфантерии, переводчик, один из покорителей Закавказья. Представитель рода грузинских князей Цицишвили. Его противоборство с последним правителем гянджинского ханства Джавад-ханом заканчивается тем, что хану пришлось сдержать свое обещание. Он не дал Цицианову предать себя позорной смерти. Совершавшего набеги на Грузию — теперь уже российскую провинцию, Джавад-хана нашли мертвым на стенах Гянджи, которая пала 3 января 1804 года. Как пишет Урушадзе, в Тифлисе победоносного Цицианова ожидали посланники имеретинского царя Соломона II. Так, по мнению историка, Соломон начинает затягивать переговоры о вступлении его Имеретии в российское подданство. Положение царя осложнялось тем, что на Имеретию претендовал не только российский император, но и турецкий султан. Безоглядно принять российское гражданство было невозможно. Грузины хорошо помнили, что заключение Георгиевского трактата в 1783 году не уберегло Тбилиси от страшного разгрома полчищами персидского шаха Ага-Мухаммед-хана. Важным условием в переговорах с российской стороной было сохранение за Имеретией Лечгумской области — небольшой территории, недавно отнятой Соломоном у мингрельских князей Дадиани. Для русских признать Легчум за Соломоном значило уронить авторитет императорской власти. Увещевать изворотливого Соломона отправили Михаила Воронцова [это у него потом будет служить адъютантом Михаил Лорис-Меликов — прим. автора]. Вполне возможно, Цицианов рассчитывал на успех дипломатической миссии племянника российского канцлера. 20 марта 1804 года аудиенция состоялась, подробности переговоров неизвестны, но Воронцов уехал ни с чем.

Фотографии Армении конца XIX века: путешествие на Кавказ Джорджа Кеннона

Переговоры со строптивым Соломоном взял в свои руки Цицианов. Свидание в местечке Элазнаури тоже не имело результата. Цицианов прервал переговоры, отписав в Петербург: «С сожалением вижу себя в необходимости иметь с ним уже другого рода свидание, то есть на ратном поле с шпагою в руках».

На следующий день российские войска начали занимать имеретинские селения. Сопротивление стало бы бессмысленной бойней. Имеретинский царь согласился на российские условия и с тяжелым сердцем подписал бумаги («Просительные пункты»), по которым обязывался «всех пленных, взятых из владения князя Дадиани, возвратить, так как и крепости, взятые в Одишской и Лечгумской провинциях с их округами, очистить и никогда не претендовать на них. Соломон II оказался последним грузинским царем. Гордость, порожденная древностью и славой династии Багратионов, которые правили Грузией с XI века, то есть за шесть веков до воцарения Романовых, не позволила ему довольствоваться ролью политического статиста. Соломон бежал в Турцию, где вынашивал планы продолжить борьбу за независимую единую Грузию.

Ниже предлагаем нашим читателям главу книги, посвященную походу на Эривань.

«На Эривань»

Ф. Рубо. Взятие русскими войсками Эриванской крепости в 1827 году (1893) | wikipedia.org

Цицианов присоединял к России Закавказье. Следующей после Имеретии целью для главнокомандующего стало Эриванское ханство, находившееся на территории исторической Восточной Армении (Эривань — современный Ереван). В течение XVII — XVIII веков сюда переселялись мусульмане из Западной и Средней Азии, а численность армянского христианского, напротив, сокращалась. После смерти Надир-шаха в 1747 году это владение откололось от Персии.

На протяжении нескольких месяцев Цицианов безрезультатно вел переговоры с Мухаммед-ханом Эриванским о вступлении в российское подданство. Нерешительность правителя Эривани была сродни двойной игре царя Имеретии. Как и Соломон II, Мухаммед-хан пытался сохранить независимость, находясь между двух могущественных держав. Только в его случае «большим братом» была Персия. Бесконечно балансировать в этом положении было невозможно. Тем более что Цицианов не отличался доверчивостью и терпением. В письме к министру иностранных дел Адаму Чарторыйскому главнокомандующий предельно откровенно заявлял о своих намерениях: «Со всем тем удостоверительно почти могу сказать, что ни в какие обещания персидских ханов полагаться невозможно, уверен будучи, что кроме страха, приближением отряда произвести имеющегося, никакие убеждения подействовать не могут». Это послание датировано 29 мая 1804 года, а спустя 10 дней (8 июня) Цицианов отправил свои войска на «приближение» к Эривани.

Портрет Фетх-Али-шаха (1798) | wikipedia.org

Фетх-Али-шах послал на помощь Эриванскому хану крупное войско, которым командовал его сын и наследник престола (шахзаде) Аббас-мирза — последовательный «западник», стремившийся реформировать персидскую армию на европейский манер. Он был известен храбростью и честолюбием, но, к своему несчастью, не имел полководческого дарования. Его попытки преградить путь Цицианову провалились, однако, подойдя к Эривани, русские войска оказались в трудном положении. Воронцов, находившийся в свите главнокомандующего в качестве офицера для особых поручений, писал друзьям в Петербург, что гарнизон крепости составлял 6 тысяч воинов, готовых сражаться не менее упорно, чем отчаянные защитники Гянджи, а неподалеку находился Аббас-мирза с 45 тысячами персов, не перестававших тревожить русские позиции.

Вскоре в персидский лагерь прибыл сам Фетх-Али-шах. Присутствие повелителя добавило его войскам смелости и решимости. Столкновения стали ежедневными, но все они заканчивались успехом солдат Цицианова. В боях за предместье Эривани Воронцов проявил храбрость, за что был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.

Однако более опасным противником стали недостаток провианта и болезни, которые вынудили Цицианова снять осаду Эривани, так и не взяв города. Вот как Воронцов описывал причины и ход отступления: «когда уже совершенно ни стало ни хлеба, ни способов к доставлению оного, мы по сей причине были вынуждены снять блокаду, персияне не смели почти беспокоить наше отступление, хотя оно было и труднейшее. Обозу весьма много, а лошадей почти не было: всех драгунских и казачьих отдали под артиллерию и под полки, и со всем тем больше везли на руках. К сему прибавить надо страшное число больных, так что в ином полку третьей часть не было на лицо, а офицеров еще меньше здоровых, по пропорции, нежели солдат».

А. Шарлемань. Взятие штурмом Гянджи в 1804 году (1892) | wikipedia.org

Цицианов вел своих солдат по безводным степям. Люди страдали от жажды, особенно тяжело приходилось раненым и больным. Однажды прямо в тылу русских войск запылала сухая трава. Сильный ветер гнал пламя к обозу — зарядным и патронным ящикам. Остаться без боеприпасов в окружении превосходящих сил противника — значило обречь себя на верную смерть или тягостный плен. Рядовые и офицеры вместе бросились тушить огонь плащами и мешками. Среди пожарников поневоле был и поручик Воронцов. В этот момент персы пошли в яростную атаку. «Тут было очень жутко, — писал Воронцов об этом эпизоде. — Однако, хотя и с большим трудом, успели, наконец, огонь потушить, а персиан отбить штыками».

Как многие другие офицеры, участвовавшие в эриванской экспедиции, Воронцов подхватил лихорадку. В Тифлисе граф оказался в руках врачей. Канцлер Александр Романович серьезно обеспокоился состоянием племянника и стал уговаривать его вернуться в Петербург. Но не только лихорадка мешала Воронцову оставить Кавказ. Осенью 1804 года Военно-грузинская дорога была перекрыта осетинами, не желавшими безоговорочно покоряться российской власти. Блокада единственной транскавказской магистрали могла привести к самым серьезным последствиям. Корпус Цицианова мог остаться без подкрепления и снаряжения. А ведь Фетх-Али-шах своими активными действиями показывал, что готов продолжить противостояние. Трудно было предсказать и поведение османов, помнивших поражения XVIII века и выжидавших подходящего момента для реванша. Все это заставило уже немолодого Цицианова, едва стряхнув пыль предместий Эривани, отправиться в Осетию.

Воронцов остался болеть в Тифлисе. Ему регулярно приходили письма от главнокомандующего, в которых тот не только рассказывал об осетинском походе, но и обеспокоенно интересовался здоровьем Воронцова. Граф несколько раз порывался присоединиться к товарищам в Осетии, но командующий ему запрещал. Некоторые письма Цицианова содержали удивительные истории. Осетины переодели труп одного из русских солдат в офицерский мундир и возили по селениям, уверяя соотечественников, что это не кто иной, как Цицианов.

Убийство Цицианова в Баку | philologist.livejournal.com

Воронцов покинул Кавказ в феврале 1805 года. Друзьям он писал, что хотел бы остаться под началом Цицианова: «Я так был во всем счастлив в том краю, что всегда буду помнить об оном с крайним удовольствием и охотно опять поеду, когда случай и обстоятельства позволят». Михаил Семенович Воронцов вернется на Кавказ спустя сорок лет. Он станет первым кавказским наместником в самый тяжелый для России период Кавказской войны.

Год спустя после отъезда Воронцова войска под командованием Цицианова стояли под стенами Баку. Русский главнокомандующий ждал депутацию Бакинского хана с ключами от города. Она прибыла вовремя, привезя ключи, но посланники передали Цицианову просьбу хана Гуссейна, желавшего личной встречи для торжественного вручения ключей. Цицианов согласился. Сев на коня и не взяв с собой даже малого эскорта, генерал отправился к назначенному месту. Гуссейн учтиво встретил Цицианова и с полагавшимся победителю почтением протянул ключи от Баку. Павел Дмитриевич с удовольствием принял заслуженный трофей. Выстрел. Стрелял человек хана. Стрелял в упор, наверняка. К раненому Цицианову подбежали еще несколько людей Гуссейн-хана. Саблями они добили ненавистного им генерала, а затем обезглавили тело. Голову Цицианова Гуссейн отправит Фетх-Али-шаху.

Кавказская война разгоралась, унося жизни, ломая судьбы.

Лорис-Меликов и Хаджи-Мурат — враги-кунаки

Источник:

Урушадзе А. Кавказская война. Семь историй. М.: Новое литературное обозрение, 2018 (Серия «Что такое Россия»)