Ованес Шираз. «Снится мне сладкий Гюмри…»
Посвящение Ованеса Шираза родному и любимому городу.
Старый Александрополь с видом на Церковь Сурб Аменапркич, построенную в 1858–1872 годах
МОЙ ГЮМРИ
Ночь на пороге зари.
Снится мне сладкий Гюмри…
С зеленым звоном ветвей,
с живою мамой моей…
Вот Арагац, рядом дол,
Словно в покое орел
вниз на долину глядит.
Как запах детства пьянит!
Полей Ширака разлив,
что встал средь гор голубых,
ковер из трав и цветов,
реки стремительной зов.
Летит родной Ахурян,
за ним отцовский бостан.
Старинных мельниц полет
меня как будто зовет.
Тониров сладостный дым,
о, все я вижу живым!
Александрополь в 1901 году
Как нас волнует исток,
и как он грустно далек!
Родная машет мне даль:
«Я всю развею печаль», —
и как бы мне говорит:
«Не плачь, хоть сердце болит».
Тот милый сердцу простор
живет во мне с давних пор,
живет, и памятью той
я с этой связан землей.
Зеленый нежный Гюмри!
В моленье, сердце, замри!
Отца веселый чибух,
в горах поющий пастух,
и прялки матери песнь,
и косы смуглых невест,
и добрый говор мужчин,
и ширь зеленых долин.
Призывный голос зурны
тревожит девичьи сны.
Весь, весь привольный Ширак
с огнем лукавым в глазах,
с открытым сердцем твоим, —
ты добрый мой исполин.
Гюмрийцы, чистый народ!
Лишь вспомню, сердце замрет…
Александрополь, 1908
Какая хватка и стать!
Как здесь героем не стать!
Качнет тут и без вина,
такая тут сторона.
Вот и родительский дом
и дым тонира вьюнком,
и мама, к дому маня,
в слезах целует меня.
Ах, вновь ребенком я стал,
родные своды узнал,
услышал тоненький звук
ягнят, сбежавшихся вдруг.
И бросился я в загон.
Я был так юн и силен!
Споткнулся вдруг у плетня
и… сон покинул меня.
Мой добрый сон, воротись,
верни мне прежнюю жизнь!
Но тщетно. В свете зари
я расставался с Гюмри.
С неповторимостью дней,
в душе живущих моей.
Дверь в отчий дом заперта.
Кто стар, — навек сирота.
Александрополь, 1920
Ленинакан, начало 1960-х
Улица Абовяна в Ленинакане, 1985
Церковь Сурб Аменапркич, 1988
Гюмри сегодня. Фото: slaq.am