Сегодня имя Димы Рогачева — это легенда. Яркое и красочное здание Федерального Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии сегодня носит имя этого сильного, удивительного мальчика из Калуги, который не хотел ехать в Москву, чтобы продолжать лечение. Четвертый рецидив был обнаружен за день до дня рождения. Но мальчик говорил, что те дни были для него самыми счастливыми. Ему подарили конструктор на тысячу деталей, а еще он встретился с Владимиром Путиным: поесть блины с Президентом тоже было мечтой. Долгая подготовительная работа, ее делали сообща врачи, журналисты, добровольцы, представители власти, строители, предшествовала открытию этого Центра. Но так совпало, что именно через 12 дней после встречи с Димой 8 августа 2005 года, он был учрежден.

Дима ушел из жизни в израильской клинике Хадасса для проведения трансплантации головного мозга в 2007 году, а через несколько лет в Центре его имени стало ежегодно выполняется около 200 трансплантаций гемопоэтических стволовых клеток, 20 тысяч ультразвуковых исследований, 7000 МРТ-исследований.

В Центре работают 72 доктора медицинских наук и 145 кандидатов медицинских наук. Среди них — выдающиеся врачи, братья Алексей и Михаил Масчаны. Оба невероятно красивые, в них влюблены почти все сотрудницы Центра. Разница в их возрасте 13 лет.

Братья родились в Москве, в семье инженеров. Когда-то небольшой деревянный дом в Хлебном переулке приобрели их прадеды братья Степан и Арменак Масчаны, перебравшись в Москву из Александрополя (Гюмри). В той самой части старой Москвы, которую называют душой города.

В советское время семья Масчанов дома лишилась — Алексей с братом Михаилом и родителями росли в одной, хотя и самой большой, комнате в коммунальной квартире. Cвязь с Арменией поддерживалась через бабушку, Сусанну Степановну Масчан. Выпускница ИФЛИ, дружившая со многими поэтами-фронтовиками, она была прекрасной рассказчицей и много разговаривала с детьми о семейной истории. Для восстановления этой истории она сделала очень многое — в последние годы жизни даже нарисовала огромное генеалогическое древо.

Когда Алексею было шесть, бабушка впервые отвезла его в Армению. В Ереване они поднялись к недавно открывшемуся мемориалу жертвам Геноцида на холме Цицернакаберд. «У мемориала было очень много людей, а вдали, в ослепительно голубом небе, сиял Арарат, — вспоминает Алексей. — Я, конечно же, сказал, что хочу подняться и на него, и был очень удивлен, когда мне объяснили, что Арарат находится в Турции».

Несколько лет назад Алексей Масчан снова поехал в Армению и, придя еще раз к мемориалу, не встретил там ни одного человека.

Часть рода Масчанов происходит из города Карс. В 1915 году его прапрадед Амазасп Нохратян и его сын Георг стали жертвами Геноцида, а прапрабабушка Рипсиме Нохратян бежала в Ереван со своими тремя младшими детьми — Надеждой, Гоарине и Корюном. Корюна для безопасности переодели в женское платье. Бежать им помог один турок — он спрятал их, а потом переправил в Россию. Никто не знает, почему он на это решился, но в семье вспоминают о нем с благодарностью.

Из Еревана Рипсиме Нохратян перебралась в Москву. Ее дочери к тому моменту были уже достаточно взрослыми. Вскоре после переезда в столицу Гоарине (1896 года рождения) познакомилась со Степаном Масчаном, и в декабре 1916 года у них родилась первая дочь Маргарита, а в 1921 году вторая — Сусанна. Несмотря на то, что история о спасении Рипсиме и троих ее детей передается из поколения в поколение, о Геноциде в семье Масчанов говорили не очень часто. Гораздо чаще в семье Масчанов обсуждали Холокост. От него семья пострадала по другой линии — прапрадеда Алексея по матери — Чернова, немцы расстреляли в городе Стародуб. Ему было тогда уже более ста лет. Дед Алексея по отцовской линии Абэ (Александр) Левин горел в танке под Смоленском, и из-за четырех ранений — одно навылет в шести сантиметрах от сердца, — рано вернулся с войны. На войну он уходил молодым отцом — за полтора года до ее начала у них с Сусанной Масчан, появился первенец Александр — отец Алексея. Прадед Степан очень переживал, что род Масчанов прервется, и Абэ с Сусанной решили, что первый ребенок будет носить фамилию Масчан. Когда же в 1945 году, за два месяца до окончания войны, у них родилась двойня, дети получили уже фамилию отца — Левины, хотя мальчика из двойни – любимого дядю Алексея, назвали в честь армянского дедушки Степаном. Это же имя носит и старший сын Алексея. «Поскольку в семье два народа, которые ужасно пострадали в 20-м веке, мы не забываем ни об одном, ни о другом Геноциде», — говорит Алексей Масчан.

Так, помня историю своего рода, братья всю жизнь ищут «лекарство от смерти».

Он понял, что хочет быть врачом, когда старший брат поступил в медицинский институт. Именно брат, детский гематолог, повлиял на выбор Михаила. Он пошел сначала учиться на педиатра, после ординатуры стажировался в исследовательском госпитале в Мемфисе. Увидел всю бездну, разделяющую практику лечения и исследований в США и постсоветской России.

Как он рассказывал в одном интервью, что в родном РДКБ донорской крови не хватало до такой степени, что приходилось выбирать, кому из пациентов она в данную минуту нужней. Рядом с Михаилом, конечно, был не только брат, но и его университетский профессор Александр Григорьевич Румянцев. Так вместе команда блестящих врачей развивала настоящую медицину. Кредо их жизни было: неизлечимые болезни должны быть излечимыми. Многое приходилось делать впервые. Например, братья сами поехали в Германию за донорским костным мозгом и везли его в контейнере, похожем на мусорный бак, в Москву, чтобы наутро сделать пересадку.

Но скоро стало понятно, что в команде единомышленников нельзя решить системные задачи. Так и в их жизнь пришла Чулпан. Много стали делать и журналисты, рассказывая о всех трудностях, трагедиях и счастливых историях излечения.

Когда в отделении гематологии впервые появилась Российской детской клинической больницы (РДКБ) Чулпан Хаматова, актриса, вместе с Диной Корзун основавшая Фонд «Подари жизнь», она попросила о встрече с его заведующим.

В кабинет вошел молодой человек, на вид — практикант медицинского университета, представился Мишей и с ходу очень внятно стал объяснять, как вообще лечат детскую лейкемию, почему не хватает донорской крови и почему на лечение одного ребенка требуется так много денег. Когда молодой человек замолчал, Чулпан спросила: «Извините, а заведующий отделением скоро будет?» Молодой человек ответил, что это он и есть. «У меня буквально земля поехала из-под ног, — рассказывает Чулпан, — От несоответствия моим представлениям об отечественных докторах, отравленных советской медициной и врачебной толстокожестью».

Так Михаил Масчан стал председателем правления фонда «Подари жизнь», а позже заведующим отделением трансплантации Центра имени Димы Рогачева.

То, что сегодня в России лейкемия вылечивается в 85 % случаев, а еще 15 лет назад — в 5 %, огромная заслуга братьев Масчан. «Моя психологическая защита в том, что я никогда не верю в то, что ребенок умрет. — говорит Алексей Александрович. — То есть умозрительно я всякий раз понимаю, что случилось по-настоящему самое страшное. Но эмоционально — не верю. Для меня это складывается так. Когда ты сделал все, что мог, и даже больше, нужно очень стараться сбросить с себя эту ношу, чтобы продолжать лечить других больных детей».

ИСТОЧНИКИ:

1. «25 самых красивых мужчин» ǁ diary.ru.

2. «Новая газета» (Галина Мусаралиева). Алексей Масчан: «Первым моим желанием было найти лекарство от смерти, вторым — от рака».

3. auroraprize.com.