В поисках родной речи, или черкесогайская Одиссея

Армянская церковь Армавира. Фото Игоря Сикорского. fotokto.ru

Среди этнических групп армянского круга выделяются черкесогаи – армяне, говорившие когда-то по-адыгски. Двойственная природа этой группы выражается даже в названии (черкес – это понятно, а гай – это hай, самоназвание армянского этноса).

Когда-то давно, ещё в пору, когда нагорья Западного Кавказа исповедовали язычество, и были замкнутой Вселенной, жившей по своим законам и мало контактировавшей с окружающим миром, тут оказались выходцы из Армении, которые принесли с собой армянскую версию христианства.  Расселившись среди адыгов, пришельцы полностью ассимилировались в культурном и языковом отношении, сохранив лишь одну особенность, отличавшую их от окружения – религию. Адыги, что интересно, упорно противились крещению, ни Византийская империя, создавшая на этих землях Архызскую обитель, ни Генуя, основавшая на землях черкесов католическую епархию, ни Грузия, ни, ещё раньше, Армения -  не смогли крестить горцев, которые оставались верны обычаям предков вплоть до самого своего перехода в мусульманство. Такое упорство перед купелью и лёгкую капитуляцию мечети объясняют так - племена, продававшие девочек на базаре, и практиковавшие разбой и работорговлю, после крещения были бы вынуждены кардинально изменить свой быт, а исламизация  мало что в нём изменила.  Но, стоит отметить, при всей своей первобытной дикости, адыги были людьми, выше всего ставившими традиции гостеприимства, честь и человеческое достоинство.

Несколько веков, проведённых  среди адыгов, привели к тому, что тамошние армяне и внешне стали от адыгов неотличимы, черксогаи чаще высокорослые, тонкокостные, с прямыми волосами и носами, притом, что  «армянские» армяне – по преимуществу горбоносы и среднего роста, кстати, легенда гласит,  что черкесогаи произошли от нескольких армянских мужчин и адыгских женщин, что,  скорее всего, отражает реальность.  Произошедшие от двух столь древних и ярких народов, черкесогаи словно взяли себе самое лучшее,  и удивительно, как практиковавшие кровную месть, не сохранившие ни единого армянского блюда и употреблявшие всего несколько армянских слов черкесогаи остались христианами! Это притом, что они надолго теряли связь с церковными центрами Армении. Парадоксальным образом, сплочению черкесогаев способствовала исламизация Большой Кабарды и переход её под власть Крымского ханства - после этого христиане, дисперсно жившие в разных аулах, стали собираться вместе, так возникли чисто христианские поселения, например, Гявурхабль. Горцы, прежде терпимые, после перехода в ислам обрушились на иноверцев с чисто неофитской яростью. Тем временем, Россия, продвинувшаяся до реки Кубань, стала приглашать к себе христиан, в точности, как это было перед покорением Крыма – в татарском  ханстве буквально всё, что не было связано с разбоем и работорговлей, выполняли местные христиане, главным образом, греки и армяне, и российская власть способствовала их переселению к себе, так появились армянская Новая Нахичевань и греческий Мариуполь, а Крым быстро впал в убожество и был вскоре поглощён. Так и черкосогаи перед покорением Кавказа были приглашены в Российскую империю и даже получили деньги на обустройство, и возник Эрмелхабль, он же Армянский аул, он же – Армавир.

Армавир ныне – большой город, с преимущественно русским населением, но со стойкой армянской компонентой. Название это, в честь древней армянской столицы, было дано поселению пришлым священником, который был послан окормлять черкесогаев  из Эчмиадзина.

Из среды армавирских черкесогаев вышло немало энтузиастов армянского и русского дела. Например, Макар Терзиев, купец и меценат, основатель Армянского торгового дома, Пушкинского дома и Армянской церкви в Майкопе, в те годы – станице с русско-армянским населением.  

Могила Терзиева во дворе армянской церкви Майкопа

Могила мецената и самоубийцы Николая Тарасова (Торосяна) на Армянском кладбище Москвы. Фото Валерии Олюниной 

Терзиев выделил на строительство церкви 13 тысяч рублей, целое состояние по тем временам, похоронен он был рядом с построенной им церковью. Храм этот, освящённый в 1901 году, был каменный, добротный, в стиле традиционного армянского зодчества, но действовал он недолго. Церковь была закрыта в начале 30-х годов, потом использовалась, как Дом Пионеров, а в конце 50-х вообще снесена, на её месте, на улице Победы (когда-то – улице Армянской) стоит теперь небольшой провинциальный музей,  северокавказский филиал Государственного музея искусств народов Востока.  Тем удивительней история о могиле мецената, которую должны были разрушить при закрытии храма – в наше время, во время строительных работ, могила была найдена. Оказалось, в 30-е годы надгробие было не разбито, а аккуратно положено на могилу и засыпано землей, видимо, делали это армяне, и теперь захоронение благодетеля с уцелевшей надгробной плитой перенесено к новой армянской церкви Майкопа, построенной уже в постсоветскую эпоху.

Ну и, конечно, Тарасовы, знаменитая фамилия дореволюционных богачей и меценатов (имевшая продолжение и в наше время). Тарасовы – потомки знатного черкесогая, быстро разбогатевшего и женившегося на «настоящей» армянке.

Сын первого Тарасова Аслан стал купцом первой гильдии, внук Гавриил - владельцем одного из самых стильных домов дореволюционной Москвы, итальянского палаццо, построенного Жолтовским на Спиридоновке, (в этом мрачном здании располагалось посольство гитлеровской Германии),  а правнуки – знаменитый меценат дореволюционной Москвы, театральный деятель и самоубийца Николай Тарасов и французский романист Анри Труайя.  Первый советский миллионер Артём Тарасов – из той же династии.

Дои Тарасовых на Спиридоновке, Москва.

Потомки черкесогаев, выселившихся с гор и говоривших только по-адыгски, толком по-армянски так и не заговорили – перестав использовать адыгский язык, они, в результате, перешли на русский.  Но в Армавире, где в последние десятилетия появилось немало армян – носителей языка из Азербайджана, Карабаха и Армении, работает воскресная школа и изучается армянский язык, а это значит, что возвращение черкесогаев к родной речи, длящееся уже полтысячелетия, продолжается, и не закончится уже никогда.