Метафизический «треугольник»: Сербия, Россия и Армения
Армянский музей Москвы предлагает вам материал о единстве исторических судеб Армении, Сербии и России.
Лучшая аптека в Европе в Нови-Саду – от Рафаэля Акопова
Лучшую аптеку в Европе в городе Нови-Сад в Сербии сделал армянский художник, дизайнер Рафаэль Акопов
Было у меня в жизни два знакомства с армянскими творцами, которых очень любят в Сербии. Один – Художник, другой – Поэт. Художник Рафаэль Акопов несколько лет назад ушел из жизни. Московские армяне его хорошо помнят, но все же в Белграде любили его позже. Однажды он похвастался, что известная сербская газета написала о нем больше, чем о приезде Никиты Михалкова в Белград. Этому были причины: Раф долго жил в столице Сербии и этот период жизни оказался очень плодотворным. В его судьбе многое переплелось. Тбилисский армянин, он учился и прожил почти всю жизнь в Москве. Проектировал павильоны на ВВЦ и участвовал в создании интерьеров объектов Московского Кремля и монументально-пространственной композиции Измайловского гостиничного комплекса, в 90-е годы был референтом по культуре Дома советской культуры в Югославии. Там он был принят в почётные члены Союза художников Македонии, награждён Серебряной медалью Академии живописи Сербии. Когда же уезжал из Белграда, устроил свою прощальную выставку, после которой подарил все шестьдесят представленных работ друзьям и знакомым.
Акопов расписал одну из лучших аптек в Европе, она находится в городе Нови-Сад в Сербии, использовав мотивы Сандро. Нови-Сад расположен недалеко от Белграда, на севере страны на берегу Дуная. В старину аптеки нередко строились как маленькие архитектурные шедевры, не зря многие из них потом стали музеями, поэтому делать в Нови-Сад такую своего рода диковинную шкатулку повод был.
Для художника плодотворной оказалась античная идея соотнесения здоровья с красотой, гармонией и соразмерностью. К счастью, во время многочисленных натовских бомбардировок весной 1999 года аптека уцелела, и теперь образы Венеры и прекрасных кор в цветочных венках, среди апельсиновых ветвей смотрят на посетителей аптеки с деревянных панелей, которыми декорирован прилавок, и с потолка, будто созданные из эфира и воспарившие.
Поэт Бабкен Симонян: «Годы летели, а любовь к Сербии все больше крепла»
Исследователь-сербист, писатель и поэт Бабкен Симонян расшифровывает надписи на армянском надгробии с кладбища в Белграде. Фото Спутник-Армения
Вторым человеком, влюбленным в Сербию, оказался поэт Бабкен Симонян. С ним мы познакомились в Ереване на Форуме переводчиков. Тогда он мне и рассказал о своих стихах, посвященных Сербии и переводах с сербского на армянский язык.
Бабкен Симонян неоднократно участвовал в Белградских форумах писателей и переводчиков, международных ярмарках книг, фестивалях поэзии. Многие его стихи и эссе переводились на русский, сербский, эстонский, итальянский, венгерский, английский языки.
За большой вклад в развитие и укрепление армяно-сербских культурных связей, в 1993 году он награжден “Золотым значком” Культурно-просветительного союза Сербии. В 1994 году за книгу эссе и путевых заметок “Сквозь балканские пожары”, вышедшую на сербском языке, ему присуждена высокая литературная премия “Свети Сава”, носящая имя первого сербского архиепископа XIII века.
Журнал «АНИВ» в номере 25.06.2006 №1 (4) опубликовал большое интервью с поэтом «Свеча за Сербию». Сегодня, в Международный день поэзии 21 марта, процитируем некоторые рассуждения Бабкена Аветисовича.
Окно в книжном магазине Белграда. Фото автора
«Моя первая, так сказать “заочная” встреча с Сербией состоялась в 1965 году, в шестом классе, на уроке истории средних веков. У нас была отличная учительница по истории — помню, как она с воодушевлением рассказывала о борьбе сербского народа против турецких угнетателей, о битве на Косовом Поле в 1389 году. Ее прекрасный урок о Косовской битве, о храбрых сербах и их предводителе князе Лазаре надолго запечатлелся в моей памяти. Позже в Армению очень часто приезжали писатели, деятели культуры, такие известные звезды югославской эстрады, как Радмила Караклаич и Джордже Марьянович. Я ходил почти на все эстрадные концерты, на встречи с писателями, чтобы слышать живую сербскую речь и через нее ощутить пульс далекой страны.
Постепенно я создавал для себя образ пока незнакомого мне края. Тогда я не знал сербского, хотя кое-что смутно понимал, мне приходилось через посредство русского языка приближать к себе все сербское — историю, литературу, культуру. Сербия все больше и больше становилась частью моей жизни, но мне почему-то казалось, что эту страну я никогда не увижу, она так и останется для меня голубым миражом, несбыточной мечтой…
Годы летели, а любовь к Сербии все больше крепла, пуская корни в глубину души. В начале 1970-х годов я начал заниматься изучением сербского языка. Потом — поездки в Ленинград, знакомство с известными преподавателями-сербистами тамошнего университета. Хотелось бы особенно отметить прекрасного ученого и человека Ирину Владимировну Арбузову, которая сыграла определенную роль в моем становлении как профессионального сербиста. Именно она своими драгоценными советами укрепила во мне любовь к Сербии. Пусть не прозвучит нескромно, но еще в начале 1970-х, когда я только-только приступил к изучению сербского, Арбузова отмечала у меня отличное произношение и тонкое чутье сербской речи.
В 1982 году, в качестве туриста, мне впервые посчастливилось поехать в Югославию. Не верилось, что я увижу эту страну собственными глазами. Еще до прибытия самолета в белградский аэропорт “Сурчин” я внимательно нетерпеливо смотрел через иллюминатор на сербскую землю. И вот мы приземляемся, нашу группу встречает гид-переводчица. Едва мы отъехали в город, как я понял, что от волнения забыл о своем чемодане и попросил нашего руководителя вернуться назад, в аэропорт, где мне любезно вручили мой багаж. Руководителя группы, конечно же, слегка рассердила моя “рассеянность”. Но откуда ему было понять, что творилось в моей взволнованной душе, откуда ему было знать про урок истории в шестом классе? Я и не пытался объяснить — ему было не до того.
В Югославию я прибыл уже с определенным багажом сербского языка, который помог мне ощутить живой пульс страны, узнать ее прекрасный народ. Это была моя первая, очень короткая поездка. С тех пор я побывал в Сербии несчетное число раз, а с 1993 по 1998 годы жил там и творил. С сербами меня породнило очень многое — их кровавая история, схожая с нашей, общность в литературе, народных сказаниях, мифологии, эпических песнях и, конечно же, их обычаи. Вот так я “заболел” Сербией, и эта прекрасная “болезнь” сопровождает меня ровно тридцать лет.
Когда я вспоминаю Сербию, на душе становится тепло. Это красивейшая балканская страна с чудесной природой, полями и садами, прекрасными средневековыми памятниками — творениями известных мастеров и зодчих. Мне не раз доводилось путешествовать по ее дорогам, выступать вместе с сербскими поэтами на разных литературных вечерах и фестивалях, участвовать в теле- и радиопередачах, представляя Армению, ее историю, культуру, литературу. Везде и всегда был я принят тепло, с большой любовью.
Сербы очень добрый и эмоциональный народ, готовый сочувствовать чужой беде и протянуть руку помощи.
У сербов особый дар к поэзии. Не случайно сами сербы отмечают, что в каждом из них сидит потенциальный поэт, горит поэтическая душа. Независимо от профессии, стихи в Сербии пишет почти каждый третий. Поэтичность и почтение к художественному слову у сербов особенно ярко выражается во время торжеств, праздников, судьбоносных моментов истории. Здесь много интересных современных поэтов, например, знаменитая Десанка Максимович (1898-1993). Она не раз рассказывала мне о своей поездке в Армению, таинственной встрече с библейским Араратом, которому посвятила стихотворение. Для многих она была олицетворением сербского народа, претерпевшего страшные страдания, особенно за последние 60 лет.
Свои страдания, потери и борьбу сербы выражают именно через поэзию, что характерно далеко не для всех народов. Начиная со средних веков, сербская литература пропитана идеей борьбы за освобождение от разноплеменных завоевателей, особенно турок. Тут многое пересекается с судьбой армян. Казалось бы, славяне-сербы имеют больше общих корней с русскими, однако, анализируя кровавую сербскую историю и, прежде всего, литературу, можно очень четко заметить сходство сербской и армянской судеб.
В памяти хорошо сохранился такой эпизод. В Белграде во время презентации моей книги “Сквозь балканские пожары” (1995) чтица представляла отрывок о Ване и ванских армянах, переживших страшный геноцид 1915 года. Когда она закончила чтение текста, в глазах у некоторых присутствующих я заметил слезы. В ответ на мой вопрос одна сербская женщина встала и взволнованно сказала, что это слезы за наш потерянный Ван, так как у сербов есть свой Ван — родное Косово. Его контролируют чужеземцы, там разрушаются средневековые сербские православные церкви и святыни. Я понял, что Косово — самое дорогое и святое слово для сербов, название которого они произносят с болью, с негасимой надеждой, что рана перестанет кровоточить. Присутствующие долго не могли расстаться, презентация книги “продолжилась” даже после завершения».
Сейчас диалог с сербскими поэтами ведет и известная поэтесса, художница Нина Габриэлян.
Сербский поэт Горан Лазович: «Армянские истории и одна ночь в Белграде»
Большой интерес к Армении есть у белградского поэта Горана Лазовича. Это - глубинная связь между Россией, Сербией и Арменией, которая сегодня, к сожалению, поддерживается лишь избранными.
Курский поэт Сара Зельцер за дружеским столом на том же самом месте, где когда-то сидели Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко. Фото автора
В августе 2014 года за десять дней с поэтом из Курска Сарой Зельцер мы пересекли на машине пол Сербии и всю Черногорию. Влетели в Белград в сильную грозу, когда вышли на улицу, увидели медленный тягучий дождь. Въехали в старый город по знаменитому мосту, который спасли горожане от бомбежки, взявшись за руки по всей его длине. И весь наш день до отъезда на Адриатику был наполнен крышами сербской столицы, походами на книжный развал и освобождением Анны Ахматовой, точнее, сборника ее переводных стихов, случайными разговорами на улицах, фото у реки Савы с цыганскими детьми… Десять часов мы ехали до Черногории: кукурузные поля, Златарское озеро с зеленой водой из-за большого содержания меди, подсолнухи… И дома, увитые плющом, виноградом, под черепичными крышами всё же уступили горам, начавших теснить нас еще в Сербии. Черногория - она совсем другая: еженощный гудок итальянского парома, хвойные леса, запах свежего хлеба вливается отовсюду в морской; молочный туман на горной трассе по дороге в древнюю столицу Цетинье, и висящие в нем деревья как памятники Андрею Тарковскому, десница Иоанна Крестителя в монастыре… Каждый день - незаслуженное счастье, и только мертвый утенок в горном ручье и мертвая змея, она лежала рядом с ним на песке, выглядели самыми драматическими черногорскими персонажами.
Еще до поездки мы получили приглашение известного сербского поэта Горана Лазовича погостить. Его поэзию знают и любят в России, Горан часто посещает наши фестивали.
В переписке Горан назвал нам адрес и попросил перед визитом созвониться для верности. На подступах к Белграду мы подумали, что лучше приехать ожидаемо, но неожиданно. Путь наш пошел, как водится, криво, не по тем мостам. Так мы оказались в промзоне. Под устойчивым послевкусием от «Времени цыган» Эмира Кустурицы дернули за цыганенком с тележкой и въехали в трущобы. Сара эффектно смотрится на фоне помоек, остатков заборов с драными одеялами, к нам выходит скучающий подросток, потом из ограды дома и его мать…Друзья, простите же, бог с ним, мурановским стеклом на шее, которого могу лишиться, но нам нужно к Горану. Еще полчаса по белградским дорогам, «для бешеной собаки не крюк», и наконец-то встреча, объятья. Конечно, здесь мог политься рассказ об удивительном доме и дворе, где растет русская береза, цветок в чайнике, лимонное дерево – привет из Парижа, где Горан был на каком-то фестивале, и портрет бабушки Кристины, ее мужа зверски убили фанатики мусульмане, отрезав пальцы, знающие крест…
О совпавших руках все же хочется. Мы садимся за стол, за которым бывали Евгений Евтушенко, с ним Горана связывает дружба в четверть века, и Андрей Вознесенский. Мы с Гораном закуриваем самосад, который поставляет к его столу вместе с сыром одна торговка, и в рюмки наливается настойка от Эмира. Горан приносит свою книгу «Гамлет в объятьях провинциальной актрисы» (СрбоАрт, 2014), я ищу любимейшее «Настоящий воин Харольд Майерс», протягиваю Саре.
Она читает о пилоте, участвовавшем в натовских бомбардировках Сербии в 1999 году, после чего у него был диагностирован «вьетнамский синдром», в сентябре 2010 года Майерс окончил жизнь самоубийством.
Знаешь ли, милая, Майерс – американский военный летчик,
И все убитые им дети, приходили во сне и пели.
Маленькие милосердные ангелы в белых одеждах
Ночью пробегали сквозь его сердце и кричали:
«Господин подполковник, Вам купить мороженого?
Многократно награжденный и отмеченный,
Знакомый, а возможно, и двоюродный брат
Американского танкиста,
Давившего раненых на улицах Фалуджи!
Не знал сербского и не хотел сойти с ума!
/перевод с сербского Ольги Пейчевой/
Горан говорит, что около 80 процентов сербов за партнерство с Россией. К сожалению, от Евросоюза в Сербию идет много грязи, выписываются гранты не на культурные или гуманитарные проекты, а на поддержку меньшинств и проч. Что от России? Молодое поколение плохо знает русский язык, серебряный век русской поэзии, как говорится, уже «ни о чем», и, говоря об Анне Карениной могут исправить ее фамилию на Курникову. « Живите в доме и не рухнет дом!» Приезжайте сюда и говорите. Чтобы не упрекать, как недавно Дмитрий Киселев в Ереване армян за то, что русский знают плохо. Черногория обильно обложена нашими загорелыми телами. Что дивное лежбище, если почти нет связи интеллектуальных элит ? Двадцать лет выпали из диалога.
Это была удивительная ночь: гремели раскаты грома, музыка и фейерверки нескольких свадеб, в вдруг во всей округе погас свет, хозяин принес свечу…И снова шел затяжной тягучий дождь, и мы были дома, и уезжать не хотелось. Несколько часов до рассвета, и мы все же расстались. По прилету в Москву и с Сарой. Уже через несколько часов в поезде на Курск написались строки:
В Белграде дождь усилил оборону.
Здесь что ни дом, то чайка, то ворона.
То ласточка взлетает, горяча.
И старина молчит из кирпича.
А Горан описал эту встречу в очерке «Армянские истории и одна ночь в Белграде» о единстве судеб сербского и армянского народа.
В тот год я очень долго ощущала этот метафизический «треугольник»: Сербия, Россия и Армения. При всей его крепости он, конечно, должен расширяться и впустить в себя Белоруссию, Украину, Болгарию …
Фотогалерея, посвященная Сербии. Автор Валерия Олюнина. Здесь вы видите поэта Горана Лазовича, последствия наводнения в Белграде, цыганские акнклавы города, улыбающегося бездомного, Златарское озеро…
