Основными сферами интересов Альберта Агабеговича Налчаджяна являются: психология личности, социальная и этническая психология, психология творчества, общая теория психологии. — Основными сферами интересов Альберта Агабеговича Налчаджяна являются: психология личности, социальная и этническая психология, психология творчества, общая теория психологии.

В день рождения армянского психолога, этнолога, основателя Центра психологических исследований в Армении Альберта Налчяджана мы поговорим об одной из его книг "Загадка смерти. Очерки психологической танатологии". Основными сферами интересов Альберта Агабеговича Налчаджяна являются: психология личности, социальная и этническая психология, психология творчества, общая теория психологии.

В своих многочисленных трудах Альберт Агабегович Налчаджян разработал ряд научных теорий и концепций, основными из которых являются: концепция о психологических механизмах интуиции; теория психологической адаптации личности в проблемных ситуациях; теория уровней психической активности человека; теория этнической самозащиты; концепцию и взаимосвязи внутриэтнической и межэтнической агрессии.

Доктор Налчаджян - научный руководитель научно-исследовательского комплекса «Татев» (Ереван), член Международного совета психологов, Международной ассоциации поведенческой медицины, психотерапии и консультирования, Общества психологического исследования социальных проблем (США) и других научных сообществ. А. А. Налчаджян — автор более 20 книг, которые опубликованы на русском, армянском, немецком, польском и других языках. Отсутствие в жизни человека любви, одиночество и заброшенность ускоряют наступление смерти. Эта истина стала известна из опыта многих поколений людей

Итак, загадки смерти. Армянский музей Москвы публикует фрагмент этой интереснейшей работы знаменитого психолога.

Мы публикуем фрагменты именно этой книги

Психически зрелая личность не может быть безразлична к тому, что же будет после ее смерти. Она знает, что хотя жизнь каждого индивида, вследствие неотвратимости смерти, трагична, однако такая оценка неприменима в такой же форме к нации и человечеству. Существование нации, народа, человечества может быть практически вечным в той мере, что в этом «подлунном мире» может быть вечным, поэтому человеческие усилия не бессмысленны.

Как мы увидим, страх перед смертью, осознание ее неотвратимости делает некоторых более гуманными и честными, других, наоборот, — злыми и завистливыми, коварными человеконенавистниками. У людей, включаемых в эту условно выделяемую группу, уровень моральной регуляции поведения снижается, их деяния нередко становятся опасными для общества. Я знаком с двумя индивидами, которые по разным поводам повторяют, что очень боятся смерти, осознают, причем болезненно, что скоро их не будет. Это крайне злые и эгоистичные люди: создается впечатление, что они ждут удобного случая, чтобы преследовать и унижать людей. Особенно сильно ненавидят они людей, отличающихся высокими добродетелями. Они, по существу, ни во что не верят и стремятся лишь к сохранению своих статусов и благополучия. Это деморализованные и опасные люди. Один из факторов, превративших этих двух провинциальных макиавеллистов в таких неприятных и опасных типов, — страх перед смертью и осознание того, что после себя они ничего ценного не оставляют.

Отмечу, что в опубликованных в последние годы танатологических работах авторы в основном пишут о предсмертных переживаниях людей, оживленных из клинической фазы умирания. Эти вопросы широко представлены и в настоящей книге. Однако я считал более правильным представить вниманию читателей широкую картину проблем новой науки — психологической танатологии. Многие из этих проблем не менее важны и интересны, чем те, которые касаются клинической смерти человека. Развитие современной танатологии началось с 50-х годов и идет быстрыми темпами. Настоящая книга — попытка изложения основных проблем этой науки и некоторых результатов психологических исследований автора этих строк.

Гипнос и Танатос уносят тело Сарпедона с поля битвы под Троей (5 в. до н. э.) — **Гипнос** и **Танатос** **уносят** **тело** **Сарпедона** с поля битвы под Троей (5 в. до н. э.)

"Социальная смерть человека".

В течение своей жизни каждый индивид устанавливает взаимоотношения со многими другими людьми. Некоторые из этих связей оказываются устойчивыми, эмоционально насыщенными и значимыми. Удовлетворяя основные биологические, психологические и социальные потребности человека, они могут сохраняться долгие годы, иногда — до конца жизни.

Часть наших взаимосвязей с другими носит формальный, чисто официальный и функциональный характер. Эти, в эмоциональном отношении бедные, «сухие» отношения и устанавливаются лишь для выполнения наших официальных социальных ролей.

Все социальные связи оказывают влияние на развитие личности и ее психические состояния, на выбор ею стратегии и механизмов поведения, выбор целей и другие психические процессы. Но наиболее глубокое влияние оказывают связи первого типа — непосредственные, психологически наиболее глубокие, так называемые «первичные» социальные связи. Они характерны для семьи, группы близких друзей и единомышленников.

Один из самых известных психологов XX века Джекоб Морено образно называет индивида и тесно связанных с ним на данном отрезке жизни людей «социальным атомом». Это неслучайное название: всю свою жизнь он искал те первичные социальные связи, которые лежат в основе жизни как отдельных людей, так и общества в целом. И, кажется, нащупал какие-то реальности.

В «социальном атоме» человека могут не состоять те люди, с которыми он находится лишь в официальных отношениях. Можно себе вообразить, как от человека исходят волны и излучения, притягивающие к себе одних и отталкивающие других. Именно такие, не видимые, но мощные излучения, согласно Дж. Морено, и связывают человека с входящими в его социальный атом людьми. Возникающие в ходе индивидуальной жизни каждого социальные образования — относительно устойчивые группы, в которых жизнь человека протекает наиболее непосредственно и конкретно.

Эти социально-психологические представления позволяют выдвинуть идею социальной смерти человека. В ходе старения в социальном атоме человека происходят изменения, некоторые из них необратимы, неизлечимы. Пока человек еще молод и инициативен, он при выходе из среды своих приближенных одного из них быстро заменяет его другим, новым членом. Этому новому члену предписывается примерно такая же роль, как и выбывшему. «Социальный атом» обновляется, причем, как замечает Морено, обычно эти процессы происходят почти автоматически. В этом процессе отмечаются интересные явления. Оказывается, что отсутствующему, например умершему человеку, идет на смену другой индивид, но никогда — целая группа людей. Создается впечатление, что человек, занимающий в этом социально-психологическом образовании центральное место (а ведь каждый из нас — центр своего «социального атома!»), не может терпеть в нем более одного сходного члена.

Кроме того, в окружающем мире существует огромное число других «социальных атомов», и они тоже нуждаются в «ремонте» и «реконструкции», им гоже нужны новые члены. И они притягивают к себе людей, выбивая из других первичных кругов общения.

Несмотря на эти изменения, «социальные атомы», как саморегулирующиеся системы, стремятся к равновесию и взаимоотношения их членов, их симпатии и эмоциональные взаимодействия, в целом, остаются устойчивыми.

Бессознательное стремление «социальных атомов» к равновесию Дж. Морено называет «социостазисом». Определенный уровень контактов остается довольно постоянным. «Частота эмоционального обмена стремится к равновесию», — считает Морено, поэтому эмоциональную экспансивность можно измерить.

Величина, размеры «социального атома» каждого человека обусловлены его психическим качеством, которое получило название «эмоциональной экспансивности»: есть люди, склонные устанавливать многочисленные связи с другими людьми, есть и такие, которые довольствуются малочисленными взаимоотношениями. Некоторые ищут контактов с людьми преимущественно для того, чтобы дать выход своим гуманным, положительным, просоциальным чувствам и мотивам, но есть немало и таких, которым многочисленные социальные связи нужны для разрядки накопленной агрессивности, зависти и других враждебных чувств. Экспансивность первых называют положительной, конструктивной, тогда как свойственная вторым разновидность экспансивности явно носит отрицательный, разрушительный характер.

По мере старения человеку все труднее заменять утраченных членов своего социального атома. Это «социальная смерть извне» — в отличие от смерти индивидуальной психики. «Социальная смерть» бросает свою тень на человека задолго до его физической или духовной смерти. Распад социального атома индивидуума может начаться по многим причинам:

1) потеря любви;

2) замена одного индивидуума другим, менее подходящим;

3) смерть.

Смерть индивидуального члена представляет собой более постоянную потерю, а шок, порожденный ею, редко воспринимается в своем полном значении.

Когда мы переживаем тех, кого любили, то «мы понемногу умираем вместе с ними», мы чувствуем, как призрак смерти движется в нашем «социальном атоме» от одного лица к другому. Заменяющие не полностью восполняют утрату, и даже сам факт замены Морено считает утратой. Человек начинает понимать значение смерти задолго до появления признаков физического и духовного упадка. Морено полагает, что вряд ли можно найти лекарство против шока социальной смерти.

В конце своих рассуждений Дж. Морено высказывает мысль, что небольшие шоки, порожденные опытом социальной смерти, способствуют преждевременному наступлению старости, возрастных болезней и физической смерти.

Эта мысль сегодня подтверждается теми данными, которые касаются механизмов эмоционального сопереживания (эмпатии) и закономерностей возникновения так называемых психосоматических болезней. Примеров того, как люди ускоренно старели и умирали после смерти своих близких, очень много. Здесь открываются широкие возможности для исследования глубоких связей между психикой и телом, которые могут иметь огромное практическое значение, особенно для стареющих людей и их родственников.

Отсутствие в жизни человека любви, одиночество и заброшенность ускоряют наступление смерти. Эта истина стала известна из опыта многих поколений людей, но она подтверждена также специальными медицинскими исследованиями. Социальная смерть человека фактически ускоряет процесс его психологической и биологической смерти.

"Искусство старения" Трдата Мурадяна

Мы все «проталкиваемся» к смерти и зачастую преждевременно толкаем друг друга.

Андре Моруа писал, что есть два способа хорошего старения. Первый из них — постоянная деятельность, и именно в этом основной смысл мифа о Фаусте.

О психологии старения и о способности жить мудрой старостью ряд интересных мыслей высказал философ Трдат Мурадян (Сирия). В 1986 году в Алеппо он опубликовал книгу под названием «Философский опыт о жизни и смерти», в которой он собрал множество мудрых мыслей известных людей о старении и о «хорошей старости».

Приведем некоторые из них. Андре Моруа писал, что есть два способа хорошего старения. Первый из них — постоянная деятельность, и именно в этом основной смысл мифа о Фаусте. Второй способ — принятие старости: мудрый человек понимает, что его игра сыграна и он может жить спокойно и счастливо. Человек, живущий мудрой старостью, не завидует молодым, а помогает им и наслаждается тем, что ему доступно.

Есть много способов плохого, недостойного старения. Люди, избравшие такой путь, не отказываются от своих социальных статусов и деятельности даже тогда, когда уже не в состоянии полноценно работать. Они не позволяют своим детям действовать свободно, скрывают накопленные богатства, торгуются с детьми, держат их в стесненных условиях, часто ссорятся. Искусство старения, заявляет Трдат Мурадян, в том, чтобы стать опорой для следующих поколений. Не соперником надо быть, а близким человеком .

Рембрандт писал стариков едва ли с не наибольшим удовольствием. Прожитая жизнь казалась ему чем-то, что оставляет на человеке неизгладимый след. Портрет старухи. 1654. Эрмитаж, Санкт-Петербург — **Рембрандт** писал стариков едва ли с не наибольшим удовольствием. Прожитая жизнь казалась ему чем-то, что оставляет на человеке неизгладимый след. Портрет **старухи**. 1654. Эрмитаж, Санкт-Петербург

Мудрый старик сохраняет свою любознательность и способность понимания новых явлений. Он вновь и вновь обращается к трудам великих мыслителей, наслаждается творениями искусства, занимается пусть и ограниченной и неутомительной, но полезной деятельностью. Т. Мурадян рассказывает об одном канзасском враче, который основал школу для стариков. Здесь 70 -80-летние люди учатся играть и работать, чтобы жить более интересной и приятной жизнью. Средняя продолжительность жизни этих людей, получающих новое «воспитание», превышает средний уровень продолжительности жизни жителей США. Удовольствие продлевает жизнь. Старость может быть бодрой и спокойной, наполненной свойственными возрасту делами и теми приятными переживаниями, которые возникают при их исполнении. Многие старые люди более деловиты, лучше работают и управляют людьми, чем многие молодые. Старый человек, если достоин этого, окружен друзьями. Вера и философия уменьшают страх перед смертью. Т. Мурадян не верит в существование «потустороннего мира» и не принимает христианскую точку зрения на смерть. Он полагает, что христианство, описывая ад и страдания Христа, укоренило в людях страх перед смертью, в то время как в дохристианские времена люди, например древние римляне, не боялись смерти. Эта точка зрения, безусловно, содержит в себе зерно истины, но следует также знать, что страх перед опасностью — явление наследственное, оно всегда было у людей и является одним из механизмов защиты жизни, собственного существования. То или иное учение может способствовать усилению или ослаблению страха перед возможной смертью, но не может ни создать, ни исключить его. Страх является мощным защитным механизмом как на биологическом, так и на психологическом уровне.