Армянский музей Москвы продолжает вам публиковать страницы современной армянской поэзии.

Арусяк Оганян родилась в 1975 году в Ереване. Окончила Ереванский Государственный экономический университет. Член Союза писателей Республики Армении. Автор двух поэтических книг — «На крыльях моей мечты» и «Мыслепалитра». Занимается также художественным переводом.

Перед плачем

Спрятала свою кисточку
И играешь в ленивую осень
На бесцветных тропинках дня,
Убегающих в небо.
Назначь мне роль
В твоей новой пьесе —
Я привыкла быть покорной марионеткой.
Опоздай,
Тихо собирая свои дожди
В задушенном крике горла.
Я покраснею и пожелтею
Вместо тебя.
Сведенными судорогой
Корявыми пальцами
Оборву, общиплю
С серых деревьев
Безжизненные листья.
Прогремлю и гряну,
Как гроза,
Но когда придет время
Твоего звездного плача,
Забудь меня, утомленную нарочитой грустью,
В мастерской кукольного мастера Грусти.

Пророки уже молчат,
Ложью очерчены дороги —
Переселение душ,
Путь безвозвратности в мурашках.
От земли до неба завязала канат
Из пальцев Бога.
Как опоздавший безрассудный канатоходец,
Дрожащими шагами
Ступаю по пальцам Бога.
Больше нет ничего предвиденного.
— Боже, протяни мне руку.

Молитва

В безмолвной бесконечности
Среди улыбок
Я различаю
Улыбки тапочек
Отца и матери.
Несчастные,
Они непрестанно,
С бесконечным терпением
Собирают молитвы
Со всевидящих углов
Теплого дома,
Чтобы подарить крылья
Моим по-детски сумасшедшим,
Далеким и близким
Несбывшимся мечтам.
Мне стыдно
Перед святой изношенностью
Тапочек.

Из хаоса

Расскажи мне миф,
Когда я была землей.
Я высушила видения
В моих полуприкрытых глазах
Первозданного хаоса.
Пусть миф течет
По моим зрачкам.
Я снова стану землей,
Я снова к тебе приду
Под знаком Девы,
Собирая в моих ребрах
Твой выдуманный миф обо мне.
Знаю, в этом есть моя вина,
Но ты рассказывай,
Как я, еще не родившись,
Была землей.
Я и сейчас земля.

Сто и один

Из связок моего прошлого
Сегодня я взяла одну с собой,
Чтобы отправиться в Забвение.
Это не город и не посёлок,
Это планета без адреса,
Это выдуманная неизвестность и территория —
Невесомая, неизмеримая, доступная
И близкая только для меня.
Я сшила для моей души платье,
Неподходящее по форме и размеру.
Душевная обувь, душевные кандалы
Я тихо связала все в один в пучок
И ушла. В Забвение.
Платье, сшитое для моей души,
Не примерив, взяла с собой,
Чтобы спросить: «Забвение,
Посмотри, подходят моей душе новые
Пёстрые цвета и просвещение?».
На планете Забвение стояла тихая ночь,
Заснули сотни душ и юбок
Похожих на меня людей.
Ну что делать —
Где было сто, нынче стало
Сто и один. Вот адрес
Планеты Забвение.
Я умиротворенно вернулась
В мой нынешний двор, к двери.

Мое старое пальто

Вчера, когда надела знакомое пальто,
Оно показалось мне более любимым:
В широких карманах, под воротником,
Я нашла твои сумасшедшие поцелуи,
На ровных строчках плеч
Нежные ласки теплились твои,
И улыбнулись мило и светло
Круглые пуговицы старого пальто.
Стою перед зеркалом —
Облачённая в любимое, простое пальто,
Лишь со вчерашнего дня твое тепло
С любовью до моей души дошло.
Из отпечатков твоих пальцев-пилигримов
сложилась на моей одежде траектория любви
Нечитаемая для других,
Но откуда всем знать, что любовь живет
В болтливых и широких карманах моего пальто?!
Известно лишь мне одному —
Сейчас руку опущу в карман
И как ребёнок, нашедший конфету,
Достану твой поцелуй,
Вплету его в свои небрежно разбросанные волосы,
В волнах которых живут волнения
Нашей любви, молчаливые обещания
Прикосновения твоих тёплых пальцев.
Вчера я заново полюбила своё старое пальто,
Ведь так глубоко оно проникло в душу мою.

Звон

И сейчас, в полузимнее грустное утро,
Когда так близок звонкий подснежник,
Уверую в ложные печали,
Не смущаясь ранних вёсен моей души. Звени, цветок,
В твоих листьях моя радость.
Прорвись сквозь задыхающийся обнажённый склон,
Пусть окутается твоё пробуждение в ладанный дым слов. И распахни створки света,
Чтобы рассеялся сгусток красок моего ожидания.
С надеждой незавершенного сна
Звон твоего обновления станет кровом.

Непрозвучавший ноктюрн

Это было вчера.
Луну, прибитую к стене моей комнаты,
я вырезала по размеру и объему
твоего молчания. И в нише пустой
собрала мозаику
одного, так и непрозвучавшего, ноктюрна.
В разрывающем в клочья твоем молчании
Луна набухла
и поглотила мою комнату,
меня,
весь мир.
Я поняла,
что невозможно разделить
или проанализировать
целостное по своей сути,
присмирела
и обрела убежище
в сердобольном молчании,
которое целостнее всего.
Не ищи меня, я сама приду.