Параджанов и Гоголь: Андриеш и Ганс Кюхельгартен – «друзья по несчастью»

Армянский музей Москвы публикует заключительную главу о метафизической близости Сергея Параджанова и Николая Гоголя. В первых главах мы говорили о том, как украинская психоделика добавилась в параджановскую армянскую мистерию в фильме «Тени забытых предков» («Сцена в корчме»). Во второй главе мы проследили, как театрализованное детство двух гениев повлияло на их судьбу и поэтику творчества. Сегодня, в заключении, мы поговорим о том, как у двух мастеров разных эпох и культур случились провалы. После которых они не сломались, а, напротив, стали великими мастерами искусства. 

 Есть еще один интересный момент. Известны оценки Гоголя во время обучения в Полтавском уездном училище: 
В феврале 1819 года он аттестуется по способностям – посредственен, по прилежанию – средственен, по поведению –благонравен. Такие же точно отметки у его брата Ивана. 
В мае Николай по способностям аттестуется – средственен, по прилежанию – ленив, по поведению – благонравен. Ивану выставляются те же оценки. 
В июне Николаю дается нелестная характеристика: по способности – туп, по прилежанию – слаб, а по поведению – резв. Как говорит Юрий Манн в книге «Сквозь видный миру смех…» обычно низкие оценки Николая целиком относят на счет его учителей и скверного преподавания; но делать этого с полной определенностью нельзя: мы не знаем всех причин, мешавших ему успешно заниматься. Параджанов в школе учился плохо, но проявлял интерес к гуманитарным наукам. Позже он рассказывал о своем школьном детстве разные небылицы: «В школе я плохо учился, — объяснил Параджанов, — так как часто пропускал занятия. По ночам у нас все время были обыски, и родители заставляли меня глотать бриллианты, сапфиры, изумруды и кораллы, глотать, глотать, пока милиция поднималась по лестнице. А утром не отпускали в школу, пока из меня не выйдут драгоценности, сажали на горшок сквозь дуршлаг. И мне приходилось пропускать уроки».
Символ настоящей первой неудачи Гоголя – поэма «Ганс Кюхельгартен», написанная им ещё в Нежинской гимназии в 1827 году. Опубликована в 1829 году под псевдонимом В. Алов.
Это была романтическая «идиллия в картинах». После издания поэмы в типографии Плюшара в июне 1829 года на неё появилось несколько отрицательных отзывов. В частности, язвительные отзывы об этой поэме появились в журнале «Московский телеграф» Н. И. Надеждина. После этого Гоголь со своим слугой Якимом купил все издания собственной поэмы и сжёг их у себя в номере. Поэтому первое издание поэмы является библиографической редкостью.
Известен рассказ Павла Анненкова о том, что Гоголь сразу после приезда в Санкт-Петербург в 1829 году отправился к Пушкину, но застал того спящим, так как он всю ночь «в картишки играл». По мнению Игоря Золотусского, Гоголь шёл к Пушкину именно с поэмой «Ганц Кюхельгартен», так как больше ему показать Пушкину было нечего. По мнению Золотусского, если бы Пушкин прочёл поэму, то он бы вряд ли её одобрил.
Безусловно, Гоголь был очень начитанным, через Капнистов, Трощинских. Как пишет Манн, гражданские традиции русского 18 века вносили стройность в сложное и противоречивое мироощущение юноши, укрощали демона беспорядка. Который таился на дне его души. Добро отделялось от зла, становилось ясно, что не надо, что надо делать. 
До «Ганса Кюхельгартена» у Гоголя были "литературные" опыты. Трагедия «Разбойники», например, написанная пятистопными ямбами, стихотворение «Россия под игом татар».

Радравши тучи среброрунны,
Являлась трепетно луна.

А также известна из ранних произведений повесть «Братья Твердиславичи», напечатана в журнале Редкина «Звезда» и прочитана на его литературном вечере. 
Гоголь бился за высокий штиль, представляя подражательские вещицы одну за другой. Однажды услышал критику Базили: «В стихах упражняйся, прозой не пиши, очень уж глупо выходит у тебя». 
И вот «Ганс Кюхельгартен». Манн склоняется к тому, что «идиллии в картинах» задуманы и в основном написаны перед окончанием Гоголем Гимназии. Ее романтический герой Ганс посещает Афины, им все время движет «эстетический энтузиазм» (З. Гиппиус). 
Ганс – альтер эго Гоголя, в своей «тайной печали» он стремится вдаль, мечтает оставить «пустыню», «угол телесный», «позаброшенную страну». Не смотря на первые неловкие строки, с «шероховатостью слога» и «лексическими сдвигами» они являются наброском великолепной картины из «Страшной мести» в сцене явления мертвецов. 

Неудача с «Ганцем Кюхельгартеном» была ощутимым указанием на необходимость другого литературного пути; но ещё раньше, с первых месяцев 1829 года, Гоголь осаждает мать просьбами о присылке ему сведений об малорусских обычаях, преданиях, костюмах, а также о присылке «записок, ведённых предками какой-нибудь старинной фамилии, рукописей стародавних» и пр. Всё это был материал для будущих рассказов из малорусского быта и преданий, которые стали началом его литературной славы. До первого собрания «Мертвых душ» еще целых десять лет. Гоголю тогда будет около 30 лет. 
Мы возвращаемся к Параджанову. Друг Сергея Иосифовича, кинорежиссер, автор книги о нем из серии «ЖЗЛ» Левон Григорян говорит, что для Параджанова рубежом 40-летия стали его «Тени забытых предков». Этот фильм в его судьбе сыграл весьма символическую роль. Сохранилось красноречивое свидетельство друга Параджанова, поэта Ивана Драча:

«Во время съемок «Теней забытых предков» Сергей вдруг сорвался и истерично зарыдал: «Я ничтожество! Мне 40 лет, а я ничего не сделал! Я бездарь!». 

«Тогда он еще не знал, - пишет Григорян, какой фильм будет создан, но создан он был, наверное, именно потому, что кризис этих лет ощущался им очень драматично». Уже позади один из самых его неудачных фильмов – «Цветок на камне» (1962) о секте баптистов, о том, как «советская молодежь, не щадя живота своего, строит коммунизм, а черные силы религии плетут свои мрачные сети». 
Позади и «Украинская рапсодия» (1961) про молодую украинскую певицу Оксану на международном конкурсе и злобный Запад со звериным оскалом капитализма. 
И «Андриеш» (1955) про пастушка и сказочного богатыря Вайнована, который подарил ему свирель пробуждать светлую радость в людях. Но прослышал об этом злой волшебник – враг всего живого Черный Вихрь. Мальчик объявил войну злому волшебнику. Но Черный Вихрь обратил в камень не только овец пастуха, но и самого Андриеша. На помощь герою поспешили Вайнован и его друзья. 
Григорян говорит, что если смотреть эти кадры сегодня, возникает ощущение, что их снимал другой человек. «К сожалению, снимал он, - пишет Левон Рачикович. - И как бы не упорствовали почитатели его таланта, как бы не размахивали руками: «А вот в этом кадре. В том фрагменте. Что-то все же есть, что-то проглядывает», он признает, что не проглядывает ничего. Ни в одном кадре, ни в одном фрагменте.

Но тут, кажется, уместно вспомнить знаменитое стихотворение Анны Ахматовой:

Когда б вы знали, из какого сора. 
Растут стихи, не ведая стыда.

А впрочем, никому не интересно, как ты умирал.

Хотя неудачи можно анализировать, разобрать по косточкам, понять их умозрительно. Но нельзя по-настоящему объяснить, как потом случился «поворот», который «настигнул» творчество Гоголя. Как был отброшен Параджановым советско-этнографический выползок, как же явились миру великие «Мертвые души» и «Тени забытых предков»?!!

Валерия Олюнина