Восприятие личного пространства: армянский ракурс
Я родился в феврале 1991 года в городе Ереван Армянской ССР. Когда мне было два, родители приняли решение переехать в Москву, откуда начинаются первые детские воспоминания.
Мы сняли квартиру на третьем этаже кирпичной многоэтажки на Дмитровском шоссе. В 90-е можно было встретить бомжей в лифте, на лестничной клетке. Соседи оставляли на подоконниках рыбьи головы на газетке, окурки и бутылки.
Каждое лето я летал в Ереван. Дедушка и бабушка с папиной стороны жили в Зейтуне, в четырехэтажном доме. В нем был темный подъезд с плотной паутиной, мусором и надписями на стенах. Жители свыкались со временем — кто-то продавал квартиру, кто-то богател. Первым признаком хорошей жизни становились красивые двери и пластиковые окна. Затем люди с деньгами начали ремонтировать лестничную площадку и ставить освещение на этаж.
Фото автора
Квартира бабушки и дедушки с маминой стороны на улице Азатутяна отличалась. «Дом пограничников», в котором в основе своей жили семьи военных, сохранял до последнего славные традиции. На первом этаже жила Мания, которая следила за чистотой и порядком во дворе, выращивала кустовые розы, туи, виноград, который тянулся до самой крыши. Мужчины соорудили отдельную беседку для игр в нарды и лавочки под деревом, ухаживали и красили их раз в несколько лет. Каждое утро начинался ритуал уборки подъезда. Тетя Нина с верхнего этажа выливала ведро воды и веником выметала пыль вниз. Процедура повторялась по давно заданному графику до самого входа в подъезд. Нарушение порядка жестко пресекалось всевидящим оком Мании, поэтому во дворе царила своя особая атмосфера.
Затем папа купил дачу и мои каникулы перенеслись в Джервеж, на улицу Мергеляна. Дачный поселок, в котором от основной дороги влево и вправо уходили дома с участками. На противоположной улице жил Сос Саркисян, благодаря ему вся улица была асфальтирована, каждый мог протянуть к себе газ и питьевую воду, так как общая труба была доступна для всех жителей. На нашей улице каждый проводил воду и газ только себе.
Прошло более пятнадцати лет.
В Зейтуне ничего не изменилось — все тот же обшарпанный в пролетах подъезд, только квартир с пластиковыми окнами стало больше. На Азатутяна случились перемены — большинства хранителей порядка не стало, их место заняли новые жители, приехавшие из других городов. Кто-то отхватил себе часть двора и построил забор, столешница беседки потрескалась, некоторые деревья засохли, за садом никто не следит. На даче дорожка из гранита ведет теперь до нашего дома включительно — жители домов дальше по улице не захотели скидываться. Да зачастую и некому, поколения не стало, а молодые разъехались, многие из дачных друзей теперь обосновались в Москве.
В 2015 году я начал ремонт в своей московской квартире. Сразу пришли соседи с внутренним регламентом. Мы, совет дома, общим собранием определили расширенные часы покоя. Затем я втянулся в эту общественную работу, общими усилиями сделали ремонт, благоустройство, ограду, разметку, установили камеры. Теперь вместе выступаем за улучшение дороги, которая ведет к нашему дому, встречаемся с муниципальными депутатами, делегируем кому-то свободному из жителей право отстаивать наши интересы на встречах с городским советом.
Хочу обозначить важный момент — границы личного пространства. Почему в Ереване плохо, а в Москве, Париже, Мадриде хорошо?
На разницу во внешнем виде городов влияет разница в психологии людей. У каждого человека существует своя граница личного пространства.
У европейского человека она переходит от квартиры к подъезду, оттуда — к его двору, району.
Кажется, что в современном Ереване граница личного проходит у порога входной двери. Входная дверь и лампочка над ней еще будут входить в личное пространство. Все, что дальше: страшная масляная краска, разбитое окно, трансформатор в паутине — не свое, общественное.
Единичны случаи, когда жители своими силами затевают ремонт в подъезде. Люди не готовы принимать расширение личного пространства.
Где еще проходят границы личного у армянина? Конечно же, во внешнем виде: люди любят покупать себе красивую брендовую одежду. В условиях разбитых неубранных улиц, они это делают в красивой обуви, джинсах и платьях. Все должно быть брендированным и на последние деньги купленным. Машина и мобильный телефон также входят в границы личного. Человек обязательно купит айфон, будет копить на мерседес, лэнд краузер или, на худой конец, ниву.
Он не испытывает стыда за то, что, выходя из дорогой машины, он попадает на грязную улицу и заходит в обшарпанный пыльный подъезд. Ему все равно, потому что это не личное.
Начать расширять свои границы личного очень просто: нужно для начала разрешить в них оказаться хотя бы еще кому-нибудь, кроме себя.