Параджанов и Украина. Наследие
Однажды Параджанов быстро шел по улице Ленина в Киеве с трембитой. Его еле догонял хозяин инструмента, старый гуцул. Люди расступались перед ними. И тогда Параджанов остановился и заиграл – затрембитав, как говорят украинцы. Киевляне услышали звуки, какие живут только в Карпатских горах, нередко помогающие подать сигнал бедствия…Все удивлялись и слушали….
Так совпало, что библиотека украинской литературы в Москве находится на улице Гиляровского, на пересечении с Трифоновской, где несколько лет назад был построен армянский храм. В читальном зале немноголюдно, но что удивительно – вас встречает библиотекарь с выразительным, миловидным украинским лицом, с армянской фамилией. По моей просьбе она приносит несколько книг об украинском периоде жизни Сергея Иосифовича.
Возможно, о судьбе и творчестве режиссера написано и сказано очень много, тем более что в январе 2014 года в Москве был отмечен его 90-летний юбилей на многочисленных творческих площадках. Мне показалось своевременным написать о взаимопроникновении украинской и армянской культуры. Потому что в последнее время в теме русско-армянского и русско-украинского культурного обмена произошел сбой, связанный с войнами, мятежами, размежеванием, часто достигающим своих абсурдных пределов.
Выбранная призма, безусловно, даст дополнительный контекст для того, кто влюблен в армянское и украинское искусство.
Кажется, Параджанов был единственным, кто после окончания ВГИКа мастерской Игоря Савченко и вручения диплома самим Александром Довженко, выбрал Украину местом своего творческого вызревания.
В 1947 году по приглашению Савченко Параджанов приезжает в Киев – учитель поручает ему снять эпизод в своем фильме «Третий удар». Говорят, нет свидетельств того, что Игорь Алексеевич считал харизматичного тбилисского армянина самым способным из своих учеников, ведь среди его товарищей были и Александр Алов с Владимиром Наумовым, Юрий Озеров, Марлен Хуциев, но его актерский дар отмечал. К сожалению, кинорежиссёр, сценарист, педагог, Заслуженный деятель искусств РСФСР (1944), Лауреат трёх Сталинских премий умер в 44 года. Скорее всего, в дальнейшем их с Параджановым связала бы настоящая дружба уже на равных, как двух прославленных мастеров. Киевские друзья Параджанова впоследствии не удивлялись тому, что влияние талантливого учителя на молодого мастера, которого после нескольких неудач могли заклеймить «неперспективным», было таким большим. Роль Савченко в формировании Параджанова как художника все же поразительна, потому что Сергей Иосифович смог полюбить Украину так, что хотел быть здесь похороненным.
Кстати, на защите диплома Ростислав Юренев, член госкомиссии, сказал, что в «Андриеше» Сергей подражал «Звенигоре» Довженко. Сам Александр Петрович стал его защищать и был прав, Параджанов ранее не видел его украинскую трилогию, первой частью которой и была «Звенигора» («Заколдованное место»), но как же рад был Сергей, когда посмотрел этот фильм и понял, что переклички действительно есть, видимо, любовь к фольклору открывает универсальные законы киноповествований.
Есть много воспоминаний о киевских годах Параджанова, слов благодарности за то, что смог провинциальное кино Украины тех лет превратить в фабрику по созданию шедевров, которые встали в один ряд с лучшими советскими картинами. И все же на Украине в молодом Параджанове поначалу больше видели художника, чем режиссера: ведь в своей практике он чаще обращался к живописному решению, чем к литературному. Это не было пренебрежением, живописным он видел свое кино. Он считал, что литература – это и есть преображенная живопись. Дружба Параджанова с замечательной украинской художницей-примитивистом Марией Примаченко стала очень знаковой для обоих. В геометризованном зверино-растительном орнаменте она выражала наивное восприятие природы, возрождала память об украинском барокко XVII-XVIII веков на Днепропетровщине и Киевщине. Покалеченная с детства, охромевшая из-за потрясения после ругани соседки из-за накинутой на ее забор тряпки Мария почти всю жизнь жила в своей Болотне, Параджанов – на «передовой», где травля и доносительство в его адрес были постоянным фоном. Единомышленники режиссера говорят об этом в книге «Взлет. Трагедия. Вечность», составителем которой стали Роман Корогодский, Светлана Щербатюк, жена Параджанова. В основу легли материалы, хранящиеся в Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства в Киеве. Среди них – воспоминания о мастере Ивана Дзюбы, известного украинского литературоведа, который с 1992 по 1994 был Министром культуры Украины. Считал, что тем, кто знал Сергея Иосифовича, фантастически посчастливилось. Потому что они видели живого гения, общались с ним.
Леонид Чреватенко в очерке «Предсказатель» вспоминал, что Параджанов мечтал снять фильм про Олексу Довбуша, легендарного гуцульского атамана. Маленьким ребенком Олекса пас овец на пастбище. Его подхватил орел и пронес над горами, долинами и лесами, а потом бережно опустил на землю. Олекса, увидев сверху родную землю, уже не мог жить буднично, он мог стать только героем.
Режиссер, общественный деятель Лесь Танюк называл своего друга «Кола Брюньоном украинского кино», видел феномен Параджанова в создании украинского поэтического кино. «Он каждый кадр готовил, как битву, -вспоминал Лесь Степанович. – Как волжский бурлак, тянул свою «баржу». Сергей Параджанов был человеком свободным, не зашнурованным. Кинорежиссер и художник, коллекционер и каторжник, блестящий парадоксалист и мистификатор, максималист и скептик».
Это были годы, когда творила плеяда виднейших украинских мастеров. Это был новый украинский ренессанс, пришедший на смену отголосков расстрелянного возрождения 30-х. Среди них имена Ивана Драча, Юрия Ильенко, Лины Костенко, Аллы Горской, Ивана Марчука, Николая Винграновского. Иван Миколайчук на момент съемок «Теней…» был еще студентом театрального института им. Карпенко-Карого. Когда его увидел Параджанов, все актеры на роли были утверждены. Благодаря случайности на Миколайчука обрушилась мировая слава. Рассказывают, что в начале 1970-х на кинофестивале в Сербии после показа «Теней…» к Миколайчуку подошел лунный первопроходец, американский астронавт Нейл Армстронг и заявил: «Иван, с вами я опять готов лететь на Луну!».
Лесь Танюк вспоминал, что Параджанов часто иронизировал над властью. Однажды он заявил, что на Украине две национальных беды – Бабий Яр и Ростислав Бабийчук (советский и украинский партийный и государственный деятель, министр культуры Украинской ССР в 1956-1971гг.). Разумеется, многие ненавидели Параджанова. Ровно полвека назад премьера кинодрамы «Тени забытых предков» состоялась в киевском кинотеатре «Украина». Стандартный показ неожиданно перерос в национальное выступление писателя Ивана Дзюбы и поэта Василия Стуса, которое, по сути, спровоцировало волну репрессий и погромов против украинской интеллигенции, дав старт 20-летней эпохе цензурных запретов и арестов. Параджанов часто первым подписывал бумаги и протесты в защиту коллег. Многие так же поддерживали его. Когда началась травля со стороны Михаила Блеймана, написавшего статью «Архаисты или новаторы?», где он резко критиковал «школу» Параджанова, то на защиту режиссера встал Иван Михайлович Дзюба. Он шаг за шагом опроверг все упреки и нападки Блеймана, который видел главные принципы поэтики фильма в «лаконизме сюжета, в усечении психологических характеристик, в выделении этнографических, фольклорных, экзотических мотивов, в концентрации основного внимания на зрелищных моментах кинематографа, в пренебрежении диалогами и вообще речевой выразительностью». Дзюба написал статью, где ответил оппоненту, что главной движущей силой «Теней…» является не психологическая интрига, но «весь фильм – есть история душевных состояний героев. Человек, его страсти, надежды, любовь, горе и внутренняя борьба и отчаяние – вот, что живет на экране». Сам Дзюба в 1972 году пострадал — после публикации статьи «Империализм или русификация?» он надолго лишился права печататься. Защита творчества Параджанова в столичных журналах также была отложена на десятилетие.
Очень содержательные очерки об украинском периоде Параджанова написаны журналистом, киноведом Кареном Калантаром. В исследовании «Взлет «Тени забытых предков» он говорит о том, что природа в повести Михаила Коцюбинского – не фон, а действующее лицо, более того – главный герой. Воодушевленный Параджанов строил кадр, опираясь на драматургию цвета. Этим отличаясь от Андрея Тарковского, который подходил к цвету как к элементу фактуры, цвет для него и был средством для выявления фактуры. Калантар также утверждает, что Параджанов порой отказывается от чисто фольклорной коллизии. Так, он выбирает для героя Ивана Миколайчука смерть, естественную по гуцульским обычаям: Иван, как и его отец, сражен ударом топорика в голову.
Вспоминая работу над «Тенями…», Параджанов говорил, что Игорь Савченко учил студентов всасываться в материал, чтобы затем можно было отобрать, организовать самое главное. «Кино – мужское искусство. Правда жизни глубже и нужнее, чем вымысел», — добавлял уже от себя Параджанов.
Говоря о своем творческом методе, признавался, что может песенный материал превратить в действительный, и наоборот. Он мог этнографический, религиозный материал перевести в самый обыденный, обиходный. Потому что считал, что источник у них – один и тот же. Его могли бы упрекнуть в некотором отступлении от этнографичности. Гуцулы надевают «меланки» (маски) не на Рождество, а на Пасху. У них нет обряда «ярма» — Параджанов нарушил точность, но его подсказали сами гуцулы. Он услышал песню – коломыйку – про то, как муж жену захомутал в ярмо.
Один из учеников Параджанова кинооператор Юрий Гармаш часто дает интервью о своем учителе. С мастером Гармаш познакомился в 1969 году, будучи еще студентом. Он вместе с женой переехал в Киев, и поскольку им негде было жить, то Параджанов приютил супругов в своем доме, хотя они были едва знакомы. В те годы Параджанов часто ходил на блошиные рынки и среди, казалось, ненужных вещей находил такие, которые потом становились произведениями искусства. Юрий Гармаш вспоминает эпизод, когда Параджанов встречал супругу президента Франции Шарля де Голля Ивонну де Голль, которая, приехав в Украину, решила посетить известного режиссера. Параджанов отключил в своем подъезде свет и, соответственно, лифт, взял сотню больших свечей, предназначавшихся для свадебных церемоний, которые расставил от первого этажа до седьмого, где находилась его квартира, и зажег их. А весь освещенный свечами путь Параджанов украсил лепестками роз. Сейчас в квартире, где когда-то жил Параджанов, живет семья, не имеющая отношения к режиссеру. После ареста Параджанова эта квартира была продана. Несмотря на то, что в последние годы многие деятели искусств Украины поднимают вопрос создания в Киеве дома-музея Параджанова, он пока остается нерешенным. Одним из авторов этой идеи является Юрий Гармаш. Он предлагает выкупить квартиру, где много лет назад жил Параджанов. Однако сегодня на Украине эта инициатива отошла в «пассив». Но в марте этого года в Киеве появилась улица Сергея Параджанова (бывшая Степана Шаумяна). И Ивана Миколайчука тоже…
…23 июля 1990 года Верховная Рада Украины объявила минуту молчания. Телеграмму из Киева дал Юрий Ильенко, оператор фильма «Тени…» и постановщик фильма «Лебединое озеро. Зона» по сценарию Параджанова.
С берегов Днепра, от могилы бессмертного Тараса Шевченко он разделял скорбь со всем украинским народом смерти величайшего художника XX столетия Сергея Параджанова, гения красоты души, стоицизма бессмертия.
Валерия Олюнина
