Индийский раджа иль арабский шейх

Армянский музей Москвы и культуры наций приглашает вас совершить увлекательное путешествие по страницам жизни величайшего мистика Георгия Гурджиев в год его 150 летия.

Он родился 14 января 1866 года, по другим источникам — 1874 года, или 28 декабря 1872 года в Александрополе, по другим источникам — в городе Карсе, в семье грека и армянки. Он с детства почувствовал тягу к аномальным явлениям. Как-то увидел во дворе мальчика-йезида, который не мог переступить за черту окружности, нарисованной вокруг него. Георгий Гурджиев самостоятельно занимался физикой, химией, математикой, медициной, был знахарем… Он рано начал свои путешествия по странам Азии и Африки. Один эпизод — в 1911 году в Ташкенте он появляется перед публикой базарным фокусником и гипнотизером. Исследователи говорят, что свой образ он списал с Елены Блаватской. Есть легенда, согласно которой избранница «великого духовного начала», как она себя называла, предсказала рождение ученика — Гурджиева. Впрочем, насмешники приписывали ему роман со «старушкой»…

Осенью 1914 года на глаза известному журналисту Петру Успенскому попалась газетная вырезка статьи некоего «Брута» в газете «Голос России», где автор сообщает: некий «индиец» сочинил либретто балета «Борьба магов». Успенский перепечатал заметку в своей газете со скептическим комментарием, но тут к нему пришел Сергей Меркуров, скульптор, прославившийся посмертными масками великих людей. Меркуров стал приглашать Успенского, который был к тому времени известным оккультистом, автором книги «Tertium Organum», познакомиться со своим кавказским родственником.

…Перед Успенским явился то ли индийский раджа, то ли арабский шейх, переодетый в коммивояжера, — в котелке и в пальтеце с бархатным воротничком. Он с акцентом говорил по-русски, высказывал любопытные мысли, при этом безбожно врал о своих высоких покровителях. Ощущение двойственности, исходившее от него, было очень сильным. Успенский стал учеником Георгия Ивановича. И позже именно им написанная книга о Гурджиеве «В поисках чудесного» стала проводником в мир трансформаций человеческой личности для двух знаменитых режиссеров авангардистов — Питера Брука и Ежи Гротовского. Как же взгляды кавказского самоучки повлияли на формирование новейшего европейского театра? Спустя сто лет? И это «ученичество» не прекращается — под влияние учения Гурджиева попал и замечательный русский режиссер Юрий Погребничко, руководитель театра «Около Дома Станиславского».

Во время «Работы» — это самоназвание учения — человек в потоке жизни, а не уходя в аскезу, осознает свою сущность, которая скрывается за масками личностей. Гурджиев выделял в человеке три центра: физический, эмоциональный и интеллектуальный. И считал, что есть три способа освобождения — путь факира, монаха и йога. Сам же он предпочитал «четвертый путь» — сочетание всех трех.

Мы можем управлять своими ролями, а не отождествляться с ними. Именно это открытие стало основой для собственной практики Юрия Погребничко. «Вы совершенно спокойно можете сосуществовать в двух «пространствах», — говорит он в одном интервью. — Вы поймете (не головой, а всем организмом), что у вас именно два, причем равных, пространства. И значит, вы сможете выйти в третье «пространство» — этот принцип был сформулирован еще Евгением Вахтанговым. Проще говоря, актер должен играть актера, который играет Тарталью». Как это сделать?

Гурджиев объясняет: человек играет бесконечные роли механически, являясь автоматом, реагируя на внешние раздражители. «Человек на его нынешнем уровне бытия не обладает бессмертной неразрушимой душой, но он может ее сформировать».

Его свободные движения, к сожалению, ограничивают многие факторы. Например, голод, который заставляет человека работать. Плотская любовь рождает целую цепочку ограничений, ведущих к заботе о детях. Человека подавляют разные формы страха. И ведь это не все. Свободу человека сдерживают 48 механических законов. Его давит и Всеобщий Закон, согласно которому все находится в движении и преобразовании, даже Луна. Человек, чтобы не стать «благополучным обывателем», восстает и подпадает под закон Исключения. Восстанавливает Всеобщий Закон против себя, и в таком случае он просто обязан его преодолеть.

Для Гурджиева жизнь была не плотной и материальной. Наша реальность — это впечатления. И именно их можно трансформировать. И так переконструировать себя. Антропология ученого, которого, впрочем, недруги называли шарлатаном, была тесно связана с космогонией. Абсолютное не может на нас влиять непосредственно, считал он, но оно может влиять через следующий мир и мир звезд.

Наши болезненные рефлексии на несовершенную природу человека особенно обостряются в период кровопролитных войн. Мы недоумеваем — где же прогресс? Где эволюция? Гурджиев в статье «Об эволюции человека» отрезвляет: «Человечество не прогрессирует и не эволюционирует. Эволюция больших человеческих масс вообще противодействует целям природы. Если хочет эволюционировать его небольшой процент — это возможно. Человек должен понять: его эволюция необходима только ему самому. Никто больше в ней не заинтересован. И никто не обязан и не намерен ему помогать. Напротив, силы, которые противодействуют эволюции больших человеческих масс, будут мешать и ему. Но человек может их перехитрить. Потому что он очень мал и неприметен. Как клетка, наличие или отсутствие которой не меняет жизни тела».

….С началом революции гуру с учениками уезжает в Тифлис. Здесь он обучает «священным танцам» молодых танцовщиц. Причем, не настаивая на красоте движений, а предлагая им выступать даже за деньги. И готовится к постановке балета, куда должны были быть включены танцы дервишей. С 1919 по 1921 год великий мистик в Константинополе, позже переезжает в Берлин, а потом под Париж, в Фонтенбло. Американские и европейские интеллектуалы стали именовать себя «лесными философами». Тут поистине его «звездный час» — в имении «Приоре», где когда-то был монастырь, позже жила любовница Людовика XIV мадам де Ментенон, евреи Дрейфусы, зажил «магический театр».

Умер Гурджиев в американском госпитале в парижском пригороде Нейи-сюр-Сен 29 октября 1949 года. Уйти из жизни он мог еще в июле 1924-го, когда спустя полгода после разрыва с Успенским он попадает в автомобильную аварию.

И все же — что могло в учении ГИГ заинтересовать двух крупнейших театральных режиссеров XX века?

Польский режиссер, педагог, теоретик театра Ежи Гротовский позаимствовал у Гурджиева идею артиста-трансформатора для переработки новых энергий. Энергии грубые он перерабатывает в тонкие, а потом тонкие низводит обратно в тело.

Питера Брука, создателя «священного театра», которого называли «великим» уже в 1962 году, после постановки шекспировских «Гамлета» и «Короля Лира», заинтересовала мысль Гурджиева о совершенном актере, непринужденно меняющем маски. Брук, чтобы освободиться от привычек, возил своих актеров в Африку, где они стали свидетелями похоронного ритуала. Сначала актеры держались в стороне, но были приглашены аборигенами к участию. И они запели. В этот момент, вспоминал Брук, не актеры пели песню, а песня пела их. В то время английский режиссер был близок к тому, чтобы стать «маленьким Гурджиевым», то есть быть лидером группы людей, которые хотят самосовершенствоваться. Но был еще другой путь — вернуться на сцену, и он выбрал второй.

«Я иду против природы и Бога», — сказал как-то Успенскому учитель. Для творческого человека здесь скрыт скорее жизнеутверждающий смысл, чем сатанинский. Ежи Гротовский так интерпретировал этот парадокс: «Может быть, поток энергии, излучаемый Творцом, в конце концов истощается, и только человек, осознав, кто он такой, способен вернуть энергию Богу?» При такой интерпретации Бог становится уязвимее, человек — сильнее. Он потоку нисходящих энергий отдает свой, восходящий. Он помогает Богу и в то же время идет против него.

Валерия Олюнина