Армянский музей Москвы предлагает вам посмотреть удивительные фотопортреты выдающегося скульптора Альберто Джакометти от легендарного фотографа армянского происхождения Иды Кар (Карамян).

Если представить себе невероятное, то беседа Джорджо Вазари и Альберто Джакометти могла бы выглядеть примерно так. Вазари: «Скульптура – это искусство, которое, удаляя излишек материала, приводит его к форме тела…» А Джакометти ему: «А может быть, скульптура – это удаление излишка тела? И всего-всего «слишком человеческого»?!

Вазари, не унимаясь: «Все фигуры должны обладать круглым рельефом и подлежать рассмотрению со всех сторон». А Джакометти: «А мои фигуры не допускают кругового обхода, они требуют чтения «в лоб»!»

Вазари почти в истерике: «Фигура должна обладать сходством с существом, которое она представляет! Ноги и руки фигуры, даже если она одета, должны быть вылеплены тщательно! И фигура должна обладать одинаковыми соразмерностями и спереди, и сбоку, и сзади!» А Джакометти всё своё: «Фигуры могут быть как штрихи, с бесконечно вытянутыми силуэтами, а тело вообще отолью бесформенной массой – другое дело голова! Она венчает эту массу, величественная, непостижимая, с застывшим взглядом, точно перед нами Анубис или африканский божок!»

Творчество Альберто Джакометти – замечательный пример «дегуманизированного искусства», рождение которого констатировал Хосе Ортега-и-Гасет в своей знаменитой статье. Творить, избегая живых форм? – пожалуйста! Вот вам женщина-ложка с круглым животом, как у какой-нибудь восточной богини плодородия! Нужно стремиться понимать искусство как игру? – так и понимает! Человек, пересекающий площадь, венецианка или собака чем-то напоминают скрученные из проволоки фигурки из нашего детства. Скульптура и живопись должны быть ироничными? – да бога ради! Скульптура Джакометти завораживает, гипнотизирует, с одной стороны, она архетипична, с другой – слишком штучна, неповторима. Когда скульптор лепил их из глины, он, по свидетельству очевидцев, просто не мог остановиться: что-то убирал, что-то добавлял, «играл» с любимым материалом – фигурка становилась похожей на пористый, дышащий, с большим количеством отверстий кусок застывшей лавы. А в бронзе от неё уже другое ощущение: она блестит, как ртуть, словно вся в потёках, иной раз хочется сравнить руку мастера с детской. Псевдонеумелая она, ведь ноги обнажённых женщин вытягиваются как ниточки, а лицо модели можно сплющить и развернуть перпендикулярно телу. Так и живёт в двух плоскостях одновременно его любимый брат Диего, дизайнер мебели и художник интерьеров.

Иронии у Джакометти много: взглянем на его «Пару» – двух прямоугольных влюблённых с непонятными иероглифами на «телах», с намёком на половое различие – тут, конечно же, символ заменяет… то, что нужно заменить.

Или вот скульптура «Неприятная вещь, на выброс», где Джакометти отказался от цоколя, сама вещица – как литая трапеция с несколькими конусами, каждый из которых вершиной смотрит на вас, совсем как остриё, направленное в глаз, выполненное им же в графике. Неприятная вещь? Возможно. Но попробуйте выбросить её на помойку, когда сам Роман Абрамович покупает «Венецианку» Джакометти на ярмарке «Арт-Базель» за 14 миллионов долларов.

Новому искусству чужда трансценденция? – конечно! Эти статуэтки живут «здесь и сейчас». Правда, понятия эти растянуты во времени. Ведь Альберто Джакометти родился в 1901 году в Швейцарии, больше ста лет назад.

Скажем спасибо его отцу, художнику Джованни Джакометти: не в пример Лодовико Буонарроти, он не то что не бил своего талантливого сына и не мечтал пристроить его к шерстяному или шёлковому цеху, а отвёз его в Италию – в Венецию и Падую, приглашал в свой дом швейцарского модерниста Фердинанда Ходлера, знаменитого Куно Амье, ставшего крёстным отцом для мальчика. Так что талант будущего скульптора и живописца, которого сегодня называют одним из самых больших знаменитостей в искусстве XX века, креп не «вопреки», а «благодаря».

Сначала Альберто обучался в Женеве живописи в Школе изящных искусств и ваянию в Школе искусств и ремёсел. А в двадцать лет отправился в путешествие по Италии, где знакомился с классикой итальянского искусства и древнеримскими памятниками (Вазари бы тут облегчённо вздохнул!). И наконец Париж! Он сближается с Андре Бретоном и Луи Арагоном, Пабло Пикассо и Максом Эрнстом, Сартром, Беккетом… Учится в студии Гранд Шомьер у Эмиля Бурделя, а летние месяцы проводит в Швейцарии. Пожалуй, Джакометти испытал тот же натиск со всех сторон, что и Фрида Кало. Все пытались сделать его «своим». Те же Бретон с Сальвадором Дали (Фриду они тоже считали своей), открыв «Подвешенные шары», объявили о возникновении нового вида произведений – «объектов с символическими функциями».

И обаяние кубизма захватило швейцарского мастера. Он увлекается искусством Африки, Океании и Америки. Упоминавшийся уже здесь Ортега нашёл объяснение «дикарским» симпатиям художников того времени. В статье «Дегуманизация искусства» он пишет: «Новая восприимчивость проявляет подозрительную симпатию к искусству более отдалённому во времени и пространстве – к искусству первобытному и к варварской экзотике». А почему? Да потому, что «давление прошлого на настоящее должно прекратиться», и чем старее прошлое – тем лучше, тем меньше ассоциаций и затёртых традиций. В стиле кубизма он ваяет своих «Персонажей», «Скорчившегося человечка», но всё же и с кубизмом порывает. Его скульптура «рассыпается» на простейшие стереометрические формы, и здесь Альберто Джакометти уже трактуется «в контексте» с Фернаном Леже.

Это - замечательные фотографии мастера, выполненные Идой Карой в 1950-е годы.