Армянский музей в Париже
Познакомимся с Армянским музеем Парижа, создателем которого является филантроп Нуран Франгян. Позже музей был переименован в музей «Франгян». Публикуем интервью «Часть воссозданной культуры» с сыном основателя Федериком Франгяном.
Музею одновременно и выгодна, и невыгодна его неизвестность. Минус в том, что мы не можем требовать какой-то помощи со стороны французского государства. Но существует и плюс — нам еще есть что показать, нам очень многое предстоит открыть посетителям. Музей был создан в 1949 году моим отцом, Нураном Франгяном, на основе четырех частных коллекций. Их хозяева-армяне завещали потомкам память о культуре своих предков. Я считаю, что музей принадлежит всем армянам Диаспоры, где бы они ни находились, это часть их потерянной культуры.
Музей уникален в своем роде, нигде в мире нет частного независимого армянского музея с более чем тысячью пятьюстами экспонатами, который показывает через культуру всю историю от царства Урарту до XX века. Создатели музея собрали вместе экспонаты, которые позволяют дать полную панораму армянского культурного самовыражения — светского и религиозного. У нас есть изделия керамики Урарту и Кютахьи; изделия из металлов — оружие, монеты, драгоценности; есть живопись, скульптура, графика, гравюры – все виды изобразительного искусства. У музея очень большая коллекция принадлежностей церковного обихода, есть отдельная секция рукописей, три из которых мы одолжили Лувру для выставки «Armenia Sacra» в рамках Года Армении. Несколько картин Айвазовского мы тогда же на время передали Морскому музею Парижа для выставки, посвящен ной великому маринисту. Вообще, французские музеи в Париже и провинциях имели не так много экспонатов по армянской тематике, и после решения организовать Год Армении многие, естественно, обратились к нашему музею как хранителю армянской культуры на французской земле.
Будучи частной собственностью, музей долгое время жил благодаря поддержке моего отца и, в некоторой степени, французского государства. Государство предоставило музею два зала в старинном здании и разрешило ему два дня в неделю бесплатно принимать посетителей. Вначале он назывался «Армянский музей Франции», а в 1978 году мой отец оформил его как фонд со статусом общественно-полезного, что позволяет принимать пожертвования. После смерти отца в 1994 году новые законы о музеях и правилах их посещения привели к полному закрытию нашего музея. Помещение должно соответствовать ряду норм, но здание принадлежит государству, у которого нет средств на реставрацию. А мы не можем никак повлиять на положение дел, поскольку не являемся собственниками.
Все годы после смерти отца музей был закрыт, и сейчас я пытаюсь возродить его. В 2006 году я связался с Министерством культуры Франции по случаю подготовки Года Армении. И мы получили право организовать выставку, которая продлилась два месяца. Мы назвали ее «Пути Армении», и выставили около 500 экспонатов из 1300, которыми владеет музей. Выставили, в частности, коллекцию предметов обихода. Они показывают стиль жизни армян, их ежедневный быт. Если я хочу вызывать интерес у французской публики (за полтора месяца выставку посетили 6 000 человек), нужно все это показать. Кроме ценных предметов искусства, показать еще и повседневный стиль жизни армян, через который легче понять их культуру. Чтобы публика вас поняла, нужно говорить на ее языке, только тогда она войдет в ваш мир, и правильно воспримет ценные экспонаты. А людям ближе всего именно повседневный быт. Насколько я понял, выставка действительно оказалась успешной, о ней говорили по телевидению, в известных национальных газетах и журналах.
Теперешнее здание относится к концу XVIII-началу XIX века, для постоянной работы музея здесь многое пришлось бы существенно изменить. Неработающему музею пока разрешили находиться здесь, а государство постарается найти средства для перевода его в другое место.
Так как музей закрыт, я выбрал для нового проекта технологии XXI века, решил открыть музей на виртуальном пространстве, открыть окно в Армению. Начал работать сайт, который позволит познакомиться с нашим собранием всем, у кого есть доступ к Интернету. Надеюсь, что таким образом люди осознают, зачем нужен этот музей. Надеюсь, это осознают и представители французских властей, которые помогут снова открыть его в реальном пространстве, в новом здании. Когда музей закрыт, условия здесь, мягко говоря, не идеальные. Моя цель – сохранить коллекцию и реставрировать испорченные экспонаты. Мы провели инвентаризацию всех экспонатов и предметов, что уже неплохо. В этом мне помогают несколько добровольцев, спонсоров, а в создании сайта – Фонд Гюльбенкяна. Может быть, это недостижимая мечта, но я очень хотел бы в будущем иметь в музее зал временных выставок по современной армянской культуре.
Расскажите о предыстории создания музея.
Мой отец родился в Константинополе и переехал во Францию в 1920-е годы в возрасте девятнадцати лет. Он был выходцем из семьи ювелиров, его братья тоже стали ювелирами. Однако отец предпочел работать в промышленности, он создал много разных предприятий, в том числе по обработке древесины, и в период между двумя мировыми войнами брал на работу армянских беженцев. Тогда сиденья в парижском метро были деревянными, и отец нашел способ обработки древесины, предохраняющий от возможного возгорания и пожара.
Отец помогал многим армянам, которые перебирались во Францию из исторической Армении. В 1935-1950-е годы и позднее многие армяне пытались уехать к своим родственникам, которые прежде эмигрировали в Европу, США или Латинскую Америку. И все, кто проезжал транзитом через Францию, обязательно встречались с моим отцом, у него было что-то вроде «перевалочного пункта». Потом эти армяне уезжали в США, где «перевалочным пунктом» была семья Манукян в Нью-Йорке, или в Южную Америку, где эту роль выполняла семья Зарикян в Венесуэле, в Каракасе, членов которой я знал лично. Именно из-за этой своей деятельности отец был достаточно известен среди армян и, как я думаю, получал какие-то пожертвования. В 1949 году он открыл музей.
Лично мне кажется, что музей имел еще и другое очень важное значение. С началом «холодной войны» советская Армения «железным занавесом» отделилась от Европы и армян, которые тут жили. Думая, что Армения для них уже навсегда потеряна, они пытались создать здесь свой маленький мир. Отец сам никогда не говорил, зачем он открыл музей, но мне кажется, он сделал это также и в память о своих предках. Диаспора, образовавшаяся после Геноцида, не была первой, у нас уже были волны миграций, и, наверное, это сидит в генах армян – переезжать с места на место и создавать везде, где живут, свои маленькие армянские миры.
Почему только сейчас вы решили заняться музеем?
До недавнего времени у меня была своя постоянная работа, свои предприятия, что занимало очень много времени. Я работал в торговле, как многие армяне. Мой отец был состоятельным человеком, но я не хотел пользоваться отцовскими деньгами, поэтому начал свою профессиональную деятельность кладовщиком на складе текстильных изделий и одежды. Я прошел все этапы работы в сфере прет-а-порте, участвовал в создании предприятия «Жакади», производящего детскую одежду, эта марка по-прежнему существует и достаточно известна в Европе.
Сейчас я молодой пенсионер, я продал свой бизнес. После смерти отца я согласился стать президентом его Фонда, но так как музей закрылся, у меня не было особо никакой работы. Отойдя от бизнеса, я решил поставить на ноги музей. Ведь он в некоторой степени похож на предприятие в сложной ситуации, и его нужно вывести из кризиса. Это «предприятие» имеет большой потенциал. Именно поэтому я инвестирую свое время и деньги, и очень надеюсь, что другие меценаты тоже захотят поучаствовать в этом проекте.
Мне не нравится, когда французы представляют армянина, как жалкого, пострадавшего во время резни человека… Мне хочется показать, что существует армянская гордость, и для нее есть много причин, принимая во внимание все богатство армянской культуры.
Музей можно сделать жизнеспособным, предусмотрев не только экспозиционные залы, но и типично армянское кафе или ресторан. Организовать зал, где будут выставляться и продаваться произведения современных армянских творцов. И таким образом музей получит возможность в будущем перейти на самофинансирование.
Необходимо продумать проект так, чтобы он находился в «золотой середине» между коммерческим и филантропическим. Ни одно культурное учреждение не способно обеспечивать себя только за счет самой экспозиции и жить без финансовых вливаний со стороны, если у него нет собственных рычагов. Три четверти доходов все известные музеи получают от продаж своих сувенирных магазинчиков и очень мало – от продажи билетов.
Можно, например, сделать прозрачный потолок в зале для реставрационных работ, и посетители сверху наблюдали бы за ними, ближе знакомились бы с предметами. Большинство посетителей музеев практически ничего не запоминают из того, что они видели, если только это не известные по всему миру шедевры. Когда нам разрешили сделать временную выставку, я поместил рядом с некоторыми экспонатами таблички с их историей и судьбой.
При подготовке выставки я пригласил Иду Вартанян, специалиста из ереванского Матенадарана. Отношение французов к армянской культуре такое же, как и у меня – сугубо интеллектуальное и эстетическое. Пригласив специалиста из Армении, я хотел показать позицию самих армян по отношению к своему наследию. Она очень хорошо рассказала о культуре и смогла пробудить любопытство публики. Я все время находился в музее и пытался тестировать посетителей. Я спрашивал: «Что вам понравилось в музее?» И практически все называли экспонаты, с которыми были связаны какие-нибудь истории.
Из всех «частных» выставок в рамках Года Армении наша лучше всего освещалась в СМИ – над этим я очень много работал. Армянская публика по определению была покорена экспонатами музея, а французскую еще предстояло завоевать. Изучив итоги Года Армении во Франции, можно отметить пробуждение огромного интереса французской публики и спроса на армянскую культуру, который нужно поддерживать предложением.
Чем больше мы будем распространять армянскую культуру среди французов и в целом среди европейцев, тем легче будет объяснить сегодняшнему поколению молодежи настоящую Армению. Что знает про Армению сегодняшняя молодежь? Только то, что видит по телевизору: проблемы с Турцией, приезд турецкого президента в Армению на футбольный матч, конфликт с Азербайджаном… сплошные политические проблемы. Нужно показать, что Армения еще и страна с древнейшей культурой, многотысячелетней историей. И если нам это удастся, у европейцев будет немного иное видение Армении, не такое узкополитическое, как сейчас.
Вы сами росли в семье в среде армянской культуры? То, о чем рассказывает музей, вам лично близко?
Я был очень далек и от армянской культуры, и от диаспоры! Сейчас, по мере работы, она становится мне все ближе. Я рос как француз, мой отец растил нас так, чтобы мы полностью ассимилировались во французском обществе. Я не знаю, почему он так делал, но у меня есть некоторые догадки. Думаю, он сказал себе, что Армения практически исчезла с лица земли, ее никогда больше не будет. Советская Армения за «железным занавесом» для нас недостижима.
Моя мать тоже армянка, она из Болгарии. Как ни удивительно, и отец, и мать, имея армянское происхождение, выступали за полную ассимиляцию детей. Нас было пятеро в семье, двое мальчиков и три девочки. И я единственный из всех, кто сегодня сделал шаг на армянскую территорию.
Уже в течение трех лет я посвящаю все свое рабочее время музею. Мое отношение к Армении было более французским или, как говорят сами французы, франко-французским. Сейчас оно стало более франко-армянским, потому что я знакомлюсь и с музеем, и с армянской диаспорой.
Впрочем, я не огорчен тем, что веду себя как француз по отношению к армянской культуре, так как считаю, что могу быть полезен в качестве интерпретатора, переводчика. Сейчас во мне существует союз армянина, которым я мог бы быть, с французом, которым я являюсь. Есть желание показать другое видение Армении. Армения медиатизирована политически, но недостаточно в культурном плане.
Каким вы видите будущее музея? Думаете ли о том, чтобы перевезти собрание из Франции, если проблемы с открытием музея будут продолжаться?
В Армении мне многие говорили: «Всю эту коллекцию, которую Вы собрали во Франции, можно ведь репатриировать сюда». Я им отвечал, взвешивая свои слова, и считаю, что должен отвечать именно так, отдавая дань уважения создателям музея: «Отправлять это в Армению – значит, отрицать все, что Диаспора создала, стереть следы Диаспоры. Этот музей существует именно потому, что многие ваши соотечественники уехали, взяв с собой только самое необходимое и свое культурное наследие. Они собрали вместе все, что могли уберечь из своего наследия, чтобы представить Армению вне Армении. Если репатриировать эти экспонаты и коллекции, вы закроете витрину Армении во внешнем мире».
Те, кто предлагает перевезти все собрание в Армению, думают только на краткосрочную перспективу, а в долгосрочной перспективе, музей очень важен вне Армении. Он поможет большей открытости Армении внешнему миру. Собрание музея должно остаться во Франции, для того чтобы приносить пользу Армении и обогащать культуру самой Франции. Не нужно забывать о том, что Франция дала пристанище тысячам и тысячам армян, и, в частности, моим родителям. И с моей стороны было бы, мягко говоря, неуважительно (если даже не учитывать юридические обстоятельства) вести себя так по отношению к Франции. Многие армяне воссоздали свою армянскую идентичность в Марселе, Париже, Лионе, и музей – часть этой воссозданной культуры, часть наследия армян Франции, всей Диаспоры и армян всего мира
Материал предоставлен сайтом m.aniv.ru
Интервью Дианы Степанян.