В выпуске журнала Pro Armenia за январь-февраль 1993 года в литературной рубрике вышел рассказ Уильяма Сарояна «Далекая ночь» в переводе Э.И. Комана на русский язык. «Насколько я знаю, эта новелла не известна „русскоязычному“ читателю. Я старался сохранить в переводе пронзительную правду этой маленькой „повести о жизни“ и уверен — она станет для читателя открытием, может быть, открытием чего-то сокровенного, глубоко спрятанного в себе. Это и есть искусство, когда ты и автор и читатель, и американец и армянин, а в конце концов — просто человек. Мыслящий, страдающий и неповторимый на этой земле», — предваряет рассказ Сарояна переводчик.

Уильям Сароян

ДАЛЕКАЯ НОЧЬ

Это был день тумана и памяти о давних днях и песнях. Ближе к вечеру я сидел дома и вслушивался в эти песни. Сгущались сумерки, и я вспомнил песенку, которую однажды напевал девушке в автобусе, когда впервые в жизни добирался до Нью-Йорка. Мы любили друг друга недолго, а когда автобус пришел в ее городок, она вышла и я никогда больше не видел ее. В середине ночи, когда я поцеловал ее, она заплакала, и я почувствовал, что заболеваю болезнью любви. Это было юной ночью в августе, и я заболевал болезнью любви, потому что проходил свой путь, а она проходила свой.

Весь этот туманный день я сидел дома, размышляя о дорогах человеческой жизни, которыми проходишь так, а не иначе, а все остальные живут по-другому и проходят своими дорогами, и большинство молодых постоянно заняты делом. Они занимаются делом и идут вперед. Но при встрече они покажутся мертвецами в своем маленьком мире: даже если вернуться и всмотреться в каждого из них и постараться понять их, они все равно останутся мертвецами, потому что каждый из них убил себя и других на своем пути.

Автобус пришел в ее городок, и она вышла и свернула за угол, и я никогда больше не видел ее. Я видел потом много других, которые были более достойны любви, чем она, но были не похожи на нее. У них не было такого печального и нежного голоса, и никто не плакал так, как она, и ничто не могло сравниться с ее печалью. И уже не могла повториться эта далекая американская ночь.

Может быть сейчас все кажется мне другим в этой любви, но не будет больше такой печальной ночи, и никогда больше она или другая женщина не заплачет по дороге, и не будет больше человека, который целовал ее и заболел болезнью любви в ту ночь. Все это принадлежит американской ночи, которая потеряна и уже никогда не вернется. Все это принадлежит столетиям маленьких случайностей, обыкновенных, совсем не важных, которые привели ее к месту в автобусе позади меня и посадили меня на мое место, чтобы ждать ее.

Она вошла и села позади меня, и я знал, что все свои годы жил для нее, но когда она вышла из автобуса, я оставался и через три дня был в Нью-Йорке. Вот и все, что случилось, если не считать, что какая-то часть меня осталась в этой далекой теплой американской ночи.

Когда сумерки стали ночной темнотой, я надел шляпу и вышел из дома. Я шел через туманный город, и мое сердце сопровождало меня как большая терпеливая собака. Я находил в городе тех мертвецов, которые когда-то были моими друзьями, и в веселье, более мучительном и убийственном, чем горький плач, мы ели и пили, пели и разговаривали, но все, что еще было живо во мне — это была только нежность ее плача, потому что годы маленьких случайностей соединили нас, и мое сердце говорило мне, что надо оставаться с ней и никуда не идти, потому что идти — некуда.

Перевел Э. Коман

Рассказ воспроизводится по журналу: Pro Armenia («За Армению»). 1993 год. № 1.